С запахом лаванды и пепла - Светлана Панина

останемся вдвоем и поговорим спокойно. Смотрю поочередно то на нее, то на Гектора.

– Нужно успеть в Симферополь на поезд, – поясняет тот. – Мы же это обсуждали, так всем будет лучше.

– Мы ведь не поговорили толком, – выдавливаю, наконец.

– Поговорим. Я всегда на связи, ты же знаешь.

Мама гладит меня по щеке, и я не выдерживаю, стискиваю ее в объятьях, по-детски цепляясь за ее одежду. Мельком вспоминаю про разбитый телефон, который в любой момент может сдохнуть окончательно, но сейчас это кажется неважным. Я не хочу, чтобы мама уезжала. Не хочу оставаться одной! Но это большой риск, для всех нас…

Отпускаю ее, проверяю зелья и иду обуваться. Слава богу, никто не задает вопросов и не пытается меня отговорить. В конце концов, сегодня мы решили держаться все вместе.

– Скоро увидимся, – шепчет мама, когда мы прощаемся на перроне Симферопольского вокзала. Солнце давно село, над нами свет фонарей.

Братья стоят чуть поодаль.

– Вернешься, когда все закончится? – смотрю на нее с надеждой.

Мама не отвечает, задумчиво глядит на поезд.

Люди снуют туда-сюда, перекрикиваются, пытаясь разобраться в какой стороне нужный им вагон. Колесики сумок стучат на стыках тротуарной плитки. Таксисты наивно пытаются найти клиентов, выкрикивая, точно чайки в мультфильме: “Такси? Такси?”

И я вспоминаю, как сама приехала в Севастополь, как шла вдоль поезда, как не по-осеннему яркое солнце слепило глаза и грело макушку. И вдруг понимаю, как сильно изменилась с того момента. Даже удивительно, что я была такой: наивной, обиженной на весь мир, жаждущей узнать, наконец, все семейные секреты. Мечты сбываются? И вот я снова стою у вагона. В воздухе пахнет креозотом или чем теперь пахнут поезда. Листья стали желтее, а где-то почти облетели. Все вроде бы кажется прежним, но в то же время совсем другим.

Точно как и я.

Я стала другой.

Вдруг ясно понимаю, что мое место здесь. Ну, не прямо здесь, на вокзале Симферополя, а в Севастополе, конечно. На улице, которая время от времени взрывается оглушительным роком. В старом дедулином доме, где мурлычет забавный котенок с солнечным именем Ярило или попросту Ярик, где пахнет кофе и сырниками, а иногда – травами и серой, где тихо играет F.R. David или Foreigner. Где появляются бесы и демоны, и где обосновался почти уникальный Источник. Я, в каком-то смысле чужестранка, нашла дом. И вроде как семью. И это так странно. Даже здесь я чувствую, как манит к себе Севастополь. Будто я привязана к дедулиному дому невидимой резинкой, и теперь, уехав всего на семьдесят километров, натянула ее почти до предела.

Я думала, решение вернуться в Питер или остаться в Севастополе, дастся с большим трудом. А оно пришло само, как озарение. Будто я всегда знала о своем предназначении, просто забыла в тот момент, когда дедуля дал мне Живой воды. И только теперь вспомнила.

Пора проститься с собой прежней. И принять себя новую. Как символично, что озарение приходит на вокзале.

И поэтому мне все равно, что сейчас ответит мама. И не потому, что мы теперь пойдем разными путями: я стану Хранителем, она останется человеком. Даже если в конце-концов мы будем жить в одном доме, обитать мы все равно будем в разных мирах. Слишком разных. Я смогу увидеть ее мир, а вот она мой – вряд ли. Но дело не в этом.

Я должна вылететь из гнезда, стать самостоятельной, сама решать свою судьбу. И не зависеть от маминых или чьих-то еще решений.

– Ну или когда будешь готова, – добавляю я. – Я буду ждать.

Чмокаю маму в щеку, обнимаю крепко-крепко. Пару секунд глядим друг на друга.

– Пять минут до отправления, – тихо поторапливает нас Гектор и протягивает небольшую дорожную сумку.

– Я попробую разузнать что-нибудь в Питере, поговорить с местными Хранителями, а пока… – мама тянется к амулету, что защищает от Велиала, но я ловлю ее руку.

– Не надо. Тебе защита нужнее. Со мной братья. И даже какая-то сила.

Мама замирает, с сомнением глядя на меня. Потом кивает:

– Да, дочь, ты права. Я найду амулету лучшее применение.

Иду следом за ней к вагону. Проводница торопливо проверяет документы. Я чувствую, как с каждым шагом, с каждым действием, что-то рвется внутри, какие-то невидимые, но звонкие ниточки, словно паутинки. Ничего не могу с этим поделать. Чувствую тоску потери и легкость освобождения одновременно. Может, так гусеница становится бабочкой?

Ненадолго мама исчезает из виду, потом появляется в окне, стучит, привлекая к себе внимание. Лишь на секунду успеваю коснуться стекла там, где прильнула ее ладонь, и поезд трогается.

Гера обнимает меня за плечи, прижимает к себе. Гектор внезапно встает с другой стороны и делает то же самое, впервые. Так мы и стоим пока поезд набирает скорость и вагоны проносятся мимо.

Сестра и два брата.

– Значит, вариантов нет, – констатирую я, когда садимся в машину.

Братья снова впереди, я сзади.

– В каком смысле? – Гера оборачивается ко мне.

– В прямом. Пройти Ритуал. Убить Велиала.

– Убить неубиваемого демона? Ну-ну, – усмехается Гера в его неповторимой ироничной манере.

Раньше я бы разозлилась. Но теперь слышу в этом предвкушение битвы. И улыбаюсь в ответ:

– Значит, придется найти способ. Святой Георгий же смог.

– Поверила в легенды, малютка-хранительница?

Легко пихаю его в плечо:

– Поверила в то, что легенды могут оказаться правдой…

Мне хочется как-то обозвать его в ответ, но ничего путного не могу придумать, поэтому так и замолкаю, оставив его самого додумывать.

Ловлю в зеркале заднего вида внимательный взгляд Гектора. Он уже вырулил с парковки, и мы едем по ночному Симферополю.

– Сейчас главное – дожить до Велесовой ночи и провести Ритуал, – говорит он.

Оптимистично.

– Поэтому мы сделаем небольшую рокировку, – продолжает он.

– Переедете ко мне?

Я, конечно, не против вкусного кофе и булочек по утрам, но не представляю, как мы втроем поместимся в дедулином доме на постоянной основе. А мысль мне переехать к ним в лавандовый особняк кажется почти безумной. И в чем-то даже неправильной.

– Если хочешь, можешь перебраться к нам, – Гере эта идея явно нравится.

Хорошо, что не нужно отвечать.

– Давайте мы потом обсудим, кто к кому хочет переехать. Сейчас есть вопросы поважнее.

То ли у меня скоро разовьется интуиция не хуже чем у Геры, то ли мне мерещится напряженность в голосе Гектора. Отворачиваюсь и гляжу в окно. Не понятно зачем – на улице давно ночь, да и смотреть особо не на что.

– Ну калитку мы же можем вернуть? Удобно было ведь! – Гера не