Происхождение личности и интеллекта человека - Александр Невзоров

Полагаю, что есть необходимость расшифровывать смысл характеристики «невероятная» из уст сэра Джеффри Джефферсона (1913- 1961), радикального академиста, клинициста и крупнейшего авторитета нейрологии.

Сэр Джеффри был знаменит безупречным лексиконом и сверхделикатностью. Данная реплика была для него крайним лексическим пределом при выражении недоумения и гнева.

(Puto, все вынесенные за XX век смертные приговоры не могли бы конкурировать в убийственности с этой характеристикой.)

Я в лучшем положении, чем д-р М. Шайбель. У меня нет никакой научной репутации, и рисковать мне нечем. (Ita et sir Jeffri pridem mortuus est.)

Puto, что если попытаться кратко сформулировать суть теории ретикулярной формации применительно к таким явлениям, как мышление и разум, то мы увидим следующее: ствол мозга homo, включающий продолговатый мозг, мост и средний мозг, — содержит в себе древнюю структуру, управляющую мозгом и использующую все поздние его формации как свои инструменты. Необходимость в столь сложном инструментарии вызвана исключительной сложностью организма, которому надо обеспечить выживание.

Это управление, вероятно, является не прямым, а строго опосредованным, через активацию, возбуждение и торможение различных, в том числе и корковых зон.

(Древние стволовые структуры используют кору точно так же, как они используют зрительную систему или другие анализаторы.)

По ретикуло-кортикальным путям идет активация (или торможение) участков коры (проекционных или ассоциативных центров), там происходит акт анализа, а кортико-ретикулярные связи обеспечивают передачу в ствол мозга его сущностной части.

Судя по плотности нейронов в тех ядрах, что вовлечены в прямую и обратную связь с корой (латеральное ретикулярное ядро, парамедианное ретикулярное ядро, ретикулярное ядро покрышки моста), «сеточке» предлагается строгая, точная выжимка, некий информационный концентрат. (Плотность нейронов колеблется в различных ядрах, но она везде невелика. Достаточно сказать, что из всей массы нейронов ретикулярной формации, непосредственно в ядрах — заключено едва 5-7 %.)

Косвенным, но сильным подтверждением интегративной роли ретикулярной формации служит и тот, уже ставший безусловным, факт, что именно стволовые структуры являются (образно выражаясь) «повелителем сна и пробуждения».

Ненадолго остановимся на понятии «сон».

Не будем забывать о литературно-бытовом характере этого термина, для нас, опять-таки, ничего не означающем. Такого понятия, как «сон», строго говоря, не существует. Оставим его романистам. Мы можем говорить лишь об активности части коры, от минимальной (т.н. сна) до максимальной.

(Secundum naturam, т.н. сон имеет несколько фаз и вариаций, но я здесь рассматриваю не частности, а принцип.)

Неслучайно, первое, с чем «встречается» любое исследование ретикулярной формации, это ее возможность как провоцировать сон, так и прекращать его. В переводе на нейрофизиологические понятия это не означает ровным счетом ничего больше, как способность регулировать активность коры головного мозга. От максимальной до минимальной.

И ретикуло-кортикальные и кортико-ретикулярные связи обстоятельно исследованы и доказаны трудами Дежерина (1901), Занда (1903), Симпсона и Джолии (1907), Метлера (иссл. 1935-1947), Левина (1936), Верхарта и Кеннарда (1940), Минклера и Клемма (1944), Комса (1949), Эсколара (1950), Крига (1954), Джаспера, Аймоне-Мар- сана, Столла (1952), Бремера и Терзуоло (1954), Френча, Эрнандес- Пеона и Ливингстона (1955) et cetera.

Разумеется, есть много пока непонятного и требующего кропотливых локальных исследований.

К примеру, Дж. Ф. Росси и А. Бродал пришли к выводу, что «волокна из самых различных частей коры головного мозга оканчиваются в одних и тех же областях ретикулярной формации» (Rossi G. F., 1957; Brodal А, 1958).

Причина этого явления неясна.

Г. Кейперсу удалось установить, «что корково-ретикулярные пути организованы примерно одинаково у всех животных, включая человека» (Kuypers Н. G.J., 1958), что является, puto, рискованным заявлением, так как мы явно не набираем ту статистическую массу (основанную на грамотных экспериментах и анализах), которая позволяла бы делать столь широкие обобщения.

Repeto, теория не претендует на истину, вполне возможно, что она так же ошибочна, как и многие другие, но ее важнейшая (по моему мнению) часть, т.н. центрэнцефалическая, nihilominus, останется в силе, так как заподозрить головной мозг в равноправии всех его структур категорически невозможно.

Ad verbum, есть и еще одна важная причина, по которой я из множества теорий нейрофизиологии выбрал, как основной инструмент, именно «ретикулярную», но об этом чуть позже.

Sane, принцип некой иерархии неоспорим. Он отмечен (явно или туманно) в любой из гипотез, начиная с декартовской, где загадочное «главенство» над мозгом отдано эпифизу.

Везалиус и Велизиус полагали, что управляющим органом мозга является полосатое тело corpus striatum (т.е. хвостатое ядро, скорлупа, бледный шар). Этот выбор никак особо не мотивировался (равно как и выбор Декарта), поскольку имелся в виду (строго говоря) не интегративный, или командующий, центр мозга, а лишь место обитания «души», у которой были все управленческие полномочия.

Чуть позже все руководящие функции были приписаны коре. Считалось, что коль скоро именно кора генерирует «наивысшие» особенности человека, то ей и принадлежит право управления его мозгом.

Полагаю, такой вывод поспешен, а причина его лишь в слепой сакрализации интеллекта, в нежелании определиться с его местом и эволюционным значением.

(Necessario notare, что ранее объектом такой слепой сакрализации была «душа», и ей тоже приписывались генеральные функции.)

Absolute, кора млекопитающих имеет уникальные свойства, но здесь будет уместна следующая аналогия:

Прибор ночного видения, сверхдорогой и сверхточный, в известном смысле слова руководит действиями снайпера, желающего произвести прицельный выстрел в полной темноте. В этой ситуации зависимость снайпера от прибора огромна, влияние прибора на принятие решений — безусловно. И тем не менее этот прекрасный прибор остается лишь инструментом снайпера, а не становится управляющей силой в понятном смысле этого слова.

Аналогия мне представляется грубоватой, но корректной, так как интегративные структуры мозга действительно находятся в «полной темноте» сформировавшего их палеозоя, и им требуются совершенные анализаторы для принятия верных решений (илл. 42).

(Puto, что в суть теории ретикулярной формации можно заложить примерно такое понимание соотношения коры и древних структур.)

Конечно, это по существу прямая декларация зависимости коры со всем ее проекционно-ассоциативным аппаратом, т.е. с разумом и мышлением, от первородных «примитивных» образований мозга.

(Но следует помнить, что не всякая зависимость лишает определенной свободы.)

Ad verbum, еще одним и, как я полагаю, крайне весомым аргументом «подчиненности», «инструментальности» коры — будет и упоминание о том факте, что такой важнейший фактор формирования множества жизнеорганизующих процессов, как боль — коре неведом.

«Боль не имеет своего представительства в новой коре больших полушарий» (Бериташвили И. С. Структуры и функции коры большого мозга, 1969).

Ergo, используя все эти выкладки, попробуем напрямую обозначить основной вопрос: что в головном мозге homo является управляющим и определяющим — природное «животное» или искусственное «интеллектуальное»?

Рассмотрим этот вопрос еще тщательнее.

Да, если мы принимаем «ретикулярную теорию» как основу представлений о механизмах мозга, то тем самым мы признаем полную и прямую зависимость аналитических потенциалов коры от «примитивных и слепых» древних формаций мозга, по сути, единых для

Илл. 42. Схема связи коры головного мозга с центрэнцефалической системой

всех видов животных, структурировавшихся во времена палеозоя примерно триста миллионов лет назад.

Atque следует признать, что эти формации активируют проекционные и ассоциативные участки неокортекса вне всякой связи с тем, какой конечный продукт будет результатом этой активации.

(Вернее, можно было бы сказать, что вполне возможен и мало предсказуем некий добавочный эффект этой активации, помимо основного, биологического эффекта.)

Поясняю.

Для коры «мауглеоида», homo erectus или Эйнштейна сработают одни и те же механизмы активации-торможения, идущие от стволовых структур.

Для примера — самое простое действие.

Предложим всем трем нашим персонажам взглянуть на ночное небо. (Эйнштейну, «мауглеоиду» и homo erectus.)

Puto, всем троим будет достаточно обычного жеста указания на него, никакой вербальной конкретизации не потребуется. Объект настолько прост и велик, что промахнуться взглядом невозможно.

Далее все будет происходить почти идентично.