Загадочная хозяйка Ноттингема - Инна Дворцова

Гай, — пролепетала я, опустив глаза. Мой взгляд застопорился на его выдающемся мужском достоинстве, и я покраснела. — Они пришли и потребовали заплатить все налоги, которые есть в Англии.

У шерифа вытянулось лицо. От шока он даже выпустил меня из объятий. А я-то думала, что его уже ничем не удивить.

— То есть как? — гневно спросил сэр Гай и наконец-то посмотрел на двух олухов царя небесного, которые отчаянно пытались слиться с интерьером.

— Вот так, — развела я руками, — и ещё за три года.

От такой наглости сборщиков налогов шериф потерял дар речи. Да, изрядно они начудили.

Лицо сэра Гая покраснело от гнева. Он хватается за кинжал, висящий на поясе. Я схватила его за руки, чтобы эта отчаянно трусящая отрыжка бюрократии осталась жива.

Не будь дураками налоговики, растеряв всю спесь, кинулись к двери.

— Тихо, тихо, — шепчу я ему на ухо, целую мочку уха, спускаясь к шее, — пусть их, не убивай.

— Не убивай, — заорал шериф, сбрасывая мои руки. — Мерзкие твари. Это же сколько раз за год они собирают налоги?

Да, дело плохо. Я искренне пожимаю плечами. Об этом я не подумала. Может быть, если бы не такие сборщики, то в лесах у Робина было бы гораздо меньше народа.

Пусть незадачливым махинаторам преградили стражники шерифа.

— Вяжите их и в подземелье. Вернусь, тогда и разберусь с ними, — распорядился сэр Гай.

Стражники уволокли сборщиков налогов с глаз долой.

— Вот мрази, такой день мне испортили, — остывая произнёс шериф.

Я провела по камзолу шерифа пальчиком, рисуя узоры. Раньше ему нравилась такая ласка.

— Я помогу поднять тебе настроение, сэр Гай, — томно взглянув на него, провела по губам кончиком языка, немного прикусив нижнюю губу.

— Ты голоден, шериф? — с придыханием, произнесла я заведомую двусмысленность.

Сэр Гай не выдержал и сграбастал меня в объятия, осыпая лицо и шею быстрыми, горячими поцелуями.

— Я чертовски голоден, — осипшим голосом прошептал сэр Гай, — утоли мой голод, медовая моя.

Оказалось, что не одна я мастер двусмысленностей. От его горячего шёпота мне стало жарко. Он ласкал меня раздевающим взглядом. Я почти была готова увести его к себе и плевать на условности.

Я сгорала в его огне. Растворяясь в нём без остатка.

Я стала шерифозависимой и только громадный объём работы удерживал меня, чтобы не пойти слоняться по Ноттингему в надежде увидеть его. Он отравил меня любовью и нет мне спасения.

Ни я, ни он не замечаем ничего и никого вокруг. Есть только я и он. Он и я.

Смотрела на него ошалевшим взглядом. Сэр Гай приподнимает меня, усаживая к себе на колени. Его бесстыжие руки пробрались за вырез платья и по-хозяйски ласкали грудь. Со стоном подалась вперёд, чтобы ему было удобнее. Я уже ничего не соображала от нахлынувших меня чувств.

Впервые в жизни я получала удовольствие от почти невинных ласк. Плавилась, как льдинка под его горячими руками, жадными, нетерпеливыми губами.

Сэр Гай вёл себя так, как будто имел на меня право. Он подчинял меня себе. А я впервые в жизни сдалась и добровольно подчинилась мужчине. Мне хотелось рыдать от тех небывалых до сих пор чувств, которые он разбудил во мне.

Плевать на мнение окружающих. Плевать на репутацию и условности. Плевать, что нас могут увидеть. Лишь бы он не уходил. Лишь бы он не останавливался.

Я готова принадлежать ему здесь и сейчас, если он этого захочет.

Баллада пятьдесят первая о том, как я знакомила шерифа и разбойника

— Кажется, кто-то забыл о приличиях, — услышала я знакомый голос, который раздавался от входной двери. — Тебя нельзя даже ненадолго оставить одну, Эмма, как возле тебя начинают крутиться подозрительные личности.

Я моргнула несколько раз глазами. Дежавю какое-то. Недавно только точно так же говорил шериф, теперь Робин Гуд.

Он возвышался в дверном проёме, заложив большие пальцы рук за ремень. Взгляд метал молнии.

Как же не вовремя он появился. Не мог прийти чуть раньше, пока я не позволила шерифу распускать руки. Правда, я не помню ни одной нашей встречи, при которой бы сэр Гай держал руки при себе.

Чувство стыда переполняло меня. Я спрятала лицо на груди шерифа, только бы не смотреть в глаза Робину.

— Э, ты всё неправильно понял, — заблеяла я, глупо хлопая ресницами.

Чувствую себя идиоткой. Как ещё, чёрт возьми, эту сцену можно понять? Она говорит сама за себя. Я была в шаге от грехопадения, но Робин спас меня своим появлением.

Вряд ли шериф стал бы меня уважать, уступи я ему. Это было бы началом конца наших отношений. Да он, возможно, и приходил бы ко мне, чтобы удовлетворить своё желание, а потом бы без зазрения совести оставил меня.

— Кто это, Эмма? — угрожающе произнёс шериф, до боли сжимая мою талию. Его зрачки угрожающе расширились, ноздри затрепетали. Сэр Гай в ярости. Второй раз за своё пребывание у меня в трактире.

— Больно, — пытаюсь я разжать его железную хватку. —Ты делаешь мне больно, сэр Гай.

Я попыталась соскользнуть с его колен, но шериф не дал мне даже шелохнуться. Он опять заявлял на меня свои права. Вот только сейчас такая демонстрация слишком опасна.

Робин Гуд тоже не лаптем щи хлебает. Он один из лучших фехтовальщиков Англии. Впервые я испугалась за шерифа.

— Не дёргайся, медовая моя, — нагло произнёс сэр Гай, а я почувствовала, как заполыхали лицо и уши.

Мне было стыдно поднять глаза на Робина. Я оказалась между двух огней. Как им объяснить, что происходит и при этом никого не разозлить.

О ревности шерифа не может быть и речи. Он не ревнует в том смысле, как показывают в мыльных операх. У шерифа разговор короткий. Он просто убивает того, кто посмел посягнуть на его женщину, без глупого соперничества.

Сэр Гай просто вызовет Робина на поединок, исход которого не предсказуем. Я же не хочу терять ни одного из них. Шерифа я люблю, а Робин мне дорог.

— Я жду объяснений, Эмма, — в один голос произнесли шериф и Робин Гуд, с неприязнью уставившись друг на друга.

Что же мне делать? Как избавить их от ненависти друг к другу? Я решилась для начала, просто познакомить дорогих мне мужчин.

— Робин, позволь представить тебе сэра Гая