Дуэт в интерьере или Он, Она и Все Остальные - Макс Мах

Бергланда, и, если все-таки не стали друзьями, - чего Герт и не добивался, - расстались мирно, закопав топор войны так глубоко, как только могли.

Вообще, чем дальше, тем больше Кьяра понимала, что, позволив Фике втянуть ее в «настоящие» отношения, - а значит, отпустив Герта в свободное плавание, - она совершила пусть и не самую большую ошибку в своей короткой пока жизни, но все-таки ошибку. Герт был не просто хорош, он был практически идеален, хотя она никогда не признается в этом вслух. Однако в душе она все понимала правильно, и это объясняло то раздражение, с которым Кьяра наблюдала за тем, как он ухаживает за Черной Маргой. Казалось бы, все в этих отношениях очевидно, как божий день, и те же Фике и Джина ей все про это объяснили, но, в отличие от нескольких других студентов, которые имели на содержании плебеек, Герт вел себя со своей наложницей так, словно она, и в самом деле, его девушка.

Сейчас, например, он усаживал ее в экипаж. Триместр закончился, и начались летние вакации, которые продлятся до 1 сентября. Целый месяц каникул, и поэтому все, кто хотел и кому было куда уехать, покидали Академию. Кьяра в этом смысле не исключение. Она собиралась съездить на недельку в Карнак, чтобы повидаться с родителями и друзьями, а затем в ее планах были пляжи Турна, куда они поедут вдвоем с Фике, и две недели в Майене. Да не как-нибудь и где-нибудь, не в простоте, а с шиком, поскольку Кьяра получила совершенно эксклюзивное предложение от Алисы де Вандом быть ее гостьей в одном из больших императорских дворцов столицы. Стюйвенберг – считался самым новым из них и наименее пафосным, но, как ни крути, это был настоящий императорский дворец и резиденция одного из членов правящей династии.

- Какие планы? – спросила она Герта, собиравшегося вслед за Маргой забраться в ожидавший его экипаж.

- Поедем туда, где никому нет дела до того, какой титул ношу я, и какого титула нет у Марги, - усмехнулся в ответ парень.

«Вот как так?! – в очередной раз удивилась Кьяра. – Он самый титулованный дворянин из всех, кого я знаю, и в то же время он самый простой… нет, не то слово! Самый либеральный?»

- Куда, например? – спросила вслух, продолжая начатый разговор.

- В Ситтард.

- Где это? – заинтересовалась Кьяра.

— Это маленький анклав в южной части Бергланда, - охотно разъяснил Герт. – Кстати рекомендую. Весьма приличный курорт. Сосновый бор, зеленые склоны и озеро-водохранилище на реке Тил. Озеро большое, но неглубокое и летом хорошо прогревается солнцем. Сейчас август, то есть, конец сезона. Вода будет теплой, фрукты спелыми, а какая там клубника и малина, я тебе, Кьяра, даже рассказать не берусь. Нет таких слов в нашем языке.

- В общем, - закончил он с улыбкой, - я снял там домик с приходящей прислугой. Остальное зависит от воображения. Скажу только, что в Ситтарде редко отдыхают аристократы, но в городе семь ресторанов с мишленовскими звездами и еще полтора десятка таких, кто не гонится за звездами, но к кому в сезон без предварительной записи не попадешь.

- Все, все! – остановила его Кьяра. – У меня уже слюнки текут! Убедил. Следующим летом только туда!

«С тобой, - решила вдруг с уверенностью, какой от себя и не ожидала. – В следующий раз Марге придется уступить!»

«Вопрос, уступит ли Герт?» - добавила, бросив взгляд на предмет своих тайных переживаний.

Ухо Марги украшал дивной красоты кафф[2]: платиновая ящерка с глазами изумрудами, хвост которой свисал с передней стороны ушной раковины, тело обрамляло ухо, спускаясь на мочку, а голова свешивалась вниз, как серьга. Не старинная работа, а современная, но не рядовая, отнюдь нет. Настоящее произведение искусства. Но ведь не каффом единым! Платиновая ящерица входила в состав парюры, которую подарил Герт своей наложнице.

«Будем называть вещи своими именами хотя бы наедине с самой собой», - решила Кьяра, обкатывая на языке слово «наложница».

Марга была конкубиной, наложницей, метрессой или содержанкой, — это уж кому какой термин нравится, - но в честь успешного окончания первого триместра Герт подарил ей парюру из пяти украшений: кафф для левого уха, серьга-подвеска для правого уха, изумрудное колье и два браслета, левый и правый, стилизованные под ящериц, обернувшихся вокруг запястий. И получалось, что он не только имел Маргу за деньги, как какую-нибудь продажную женщину, но и уважал свою девушку, следил за ее успехами, ценил, хотел порадовать. К тому же был ей, по-видимому, благодарен за те нежность и страсть, которые она ему дарила. За понимание, за заботу, за то, что она всегда была рядом. А любовь в отсутствии этого - всего лишь красивое слово. И Кьяра знала, о чем идет речь. Она переросла своих подружек по гимназии и с высоты своего возраста и опыта могла однозначно сказать, что «ахи» и «охи» без настоящего чувства – это всего лишь замена действительного воображаемым. Кто любит, тот заботится, в чем бы эта забота ни выражалась.

- Что ж, хорошо вам отдохнуть! – пожелала она Герту. – Встретимся через месяц!

- Буду ждать!

«Будет ждать? Что это, формула вежливости или в его словах скрыт намек на продолжение?»

Она испытывало какое-то странное едва ли знакомое ей прежде чувство. Что-то вроде раздвоения личности. Одна ее часть была вполне довольна тем, что имеет: свободой, милой сумасбродкой Фике, молодостью и магией, но имелась у нее и другая сторона. И эта другая Кьяра была недовольна тем, как все сложилось. Судя по всему, ей было мало Фике, потому что женщина не мужчина. Во всяком случае, для нее. Одним словом, ей стало не хватать того, что может дать женщине только мужчина, грубо говоря ей не хватало большого члена внутри. И никакие суррогаты и эрзацы не могли этого заменить. А, с другой стороны, с недавних пор она обнаружила, что иногда ей слишком много Фике, которая, как газ пустоты, стремилась заполнить собой все личное пространство Кьяры. Но и это, увы, не все. Сейчас, провожая взглядом экипаж, увозивший на вакации Герта и Маргу, она поняла, что ей нужен не просто мужчина, то есть, не мужчина, вообще, как гетеросексуальный партнер, а этот конкретный и никакой другой…