Аукцион - Яна Николаевна Москаленко

замедлился, проходя мимо ринга. Шаг короче, квартальная суета тише. Вперед и не оборачиваться. До сих пор удавалось с трудом.

свой-свой.

Прятать больше нечего. Влад был прав: все вышло так, как они хотели. Адриан стал Королем – добился, дотянулся, убил. И не только Буча. А Влад на ринге, там, позади.

не оборачивайся.

Охрану Адриан тоже не взял. Свита шаталась по заданиям, кошмарила местных (строго за дело) и дежурила у Дворца. Новые советники, Саша и остальные, занимались переездом в комнаты, переназначали овчарок. Первое время после смены власти во Дворце самое неспокойное, надо успеть переобуться или убраться подальше. Уже пытались поджечь библиотеку. Пожар смогли потушить, здание почти не пострадало, только Арсений, обуглившийся почти наполовину, не выбрался – так остервенело защищал книги. Умер, как и жил, отстаивая свои интересы. Увлекающийся, увлекающийся человек.

Словом, головняка хватало, а за Адрианом не нужно было бегать с платочком и подтирать ему сопли. Наверное, и это местные чувствовали. Адриан засунул свой главный страх глубоко и надолго, все остальное – бред. Он не стремился быть ближе к народу, и эти пропагандистские уловки его не интересовали. В Городе Прогресс дожал людей настолько, что они не могли позволить себе безразличие; в Кварталах такие схемы не работали.

Адриан делал вдох, и перед глазами снова – пыль стройки, осторожные перебежки, жизнь из вранья, рука на пульсе. Он хотел все изменить, прыгнуть наконец так высоко, чтобы перевернуть Кварталы с ног на голову. Кварталы разрастутся по Окраинам, проломят Стену и всосут Город в себя. Наступит новое время: перестанут пялиться, перестанут осуждать, гнобить тоже перестанут. Адриан будет пересаживать души, сколько потребуется, и будет бороться, пока понятие мерзотностей не исчезнет. Даже если на это уйдет много лет, вся его жизнь, вряд ли Адриан остановится. Даже если Влад умрет – вдруг или спустя много лет, тихо, от старости, – Адриан все равно скажет однажды:

я сделал это для нас.

Данте зачем-то понадобилось встречаться в баре «В морду». Главный бар Кварталов чихал посетителями так, будто у него на них аллергия: входные двери хлопали часто-часто, и гости, только успев заглянуть внутрь, высмаркивались обратно. В баре практически круглосуточно полная посадка, при этом он оставался чуть ли не единственным крупным заведением в Кварталах, которое еще цеплялось за частный сектор. Адриан хотел так все и оставить, ему нравился этот островок независимости. «В морду» покрывал Дворец, у всех Королей случались приступы сентиментальной привязанности к этому месту, но покровительство оставалось номинальным. Бар Дворцу ничего не платил, но для своих у них всегда был придержан столик. Когда на Данте накатывали редкие приступы вдохновения, он предлагал что-то изменить, добавить. И никто – ни старый управляющий со своей женой, ни рыжеволосая официантка Элечка, ни старый лабрадудль, половой тряпочкой растягивающийся у барной стойки, – не отказывались от редких и деликатных предложений Данте, хотя Элечка эти нововведения любила приписывать их несуществующей связи. Сам Адриан бегал с Владом во «В морду» еще по малолетке. Они ползали под столами, разглядывали заляпанные днища и складывали из рисунков истории. Примятые следы жвачки напоминали многоруких чудовищ, странных животных, совсем редко – людей. Маленькому Адриану казалось, что столы пародировали настоящую жизнь, потому что другой в Кварталах не было видно.

У входа в бар болтающиеся рядом завсегдатаи послушно растеклись перед Адрианом. Он толкнул мыском дверь и вошел. Заскрипели стулья, затрещали колени, загремели кряхтящие вздохи. Все медленно поднимались.

– Да здравствует Король, – вспыхивало со всех сторон.

У Адриана перехватило дыхание, опять затошнило, волнение надулось в животе и проползло к горлу. Куча взглядов приклеилась к нему одному. Они не просто смотрели – ждали, слушали. Раз они признали нового Короля, слушать были обязаны.

Адриан улыбнулся, как всегда, саблезубо:

– Эй, Ждан.

Голова управляющего едва заметно возвышалась над барной стойкой. Лысина скакнула, и вот уже Ждан во весь свой лилипутий рост выпрямился на стуле.

– Король?

Забавно, что по имени Адриана могли называть Данте и ближние. Владу Адриан бы тоже позволил, если бы не все это дерьмо. Свело челюсть, душа потянулась обратно – к рингу, – но Адриан сдержался. В Кварталах к Королю так и обращались – Король, если лично; за глаза как только не вспоминали.

– Всем по кружке за счет Дворца!

Толпа загудела, заулыбалась, уставилась на Адриана с блаженной алкогольной нежностью. Ждан с ловкостью осьминога принялся раздавать выпивку. Он делал это быстро и бодро, будто у него в самом деле больше двух конечностей.

– Хватаем пойло, и пошли нахер отсюда! – Адриан вскочил на ближайший стол, ловко задирая длиннющие ноги в берцах. – Помещение на пару часов переходит в пользование Короля.

Люди довольно зашлепали к выходу, завсегдатаям «В морду» в жизни не хватало только халявного бухла, халявное бухло – это как манна Прогресса, можно и потерпеть.

Адриан спрыгнул на пол и примостился у стойки. Ждан только успевал греметь бутылками.

– А Дворец возместит стоимость посуды, которую они все сейчас вынесут?

– Херня вопрос, и ты тоже проваливай.

Ждан поставил перед Адрианом кружку и нахмурился.

– Ничего здесь не случится. А не дай Прогресс я тебя или твоих бабищ засеку где-то, отхватите моментально.

Ждан икнул, снова уменьшился до уровня своего роста, прибитого к полу, и заковылял к служебной двери. Адриан запрыгнул за стойку и набросился на шкафы в поисках «Кома-Тозы». Он терпеть не мог едкую колкость алкоголя, вспыхивающие перед глазами блики, неизменно появляющиеся, когда ты под градусом. Он стоял, согнувшись над шкафчиками, когда дверь «В морду» в очередной раз брякнула. Адриан выпрямился и увидел, что Данте приперся не один, – они с Лисой практически всегда ходили парой, как приклеенные.

– Ничёсе! Захватил свою городскую?

Адриан заулыбался. Несмотря на то что они с Лисой успели друг к другу привыкнуть и даже проникнуться теплом, которое, впрочем, чаще скрывали, городская каждый раз удивляла. Она была вся такая нелепая в этой черной кофте, затянутой под горло, и с серьезным взглядом, которым, видимо, надеялась распугать всех вокруг. Тем временем настоящий гарант ее безопасности не торопясь раздевался. Если Данте пристроил шляпу на вешалку – значит, разговор предстоял действительно серьезный. Лиса цеплялась своей странной лапищей за спинки всех стульев. Вместо аккуратной кисти у нее оказалась странная клешня, которую она гордо выставляла перед собой, словно в рожу совала: на, смотри, я не вылизанная городская девчонка, – и по первости Адриана даже смущало ее увечье. Еще Адриан видел: хоть без руки, хоть без обеих, все равно городской лоск подсвечивал Лису изнутри. Такую брось