Судьба амазонки - Milla Smith

– Мне пришлось его убить, – оправдывалась Коринн в ответ на немой укор в глазах Архи.

– Всех не спасти. Они проиграли. А мы наживём неприятности на свою голову. Если Роскви прослышит…

– Не узнает, – красавица повернулась к крестьянке: – Ты ведь не расскажешь о «случайной» смерти вояки? Они могут и тебя заподозрить…

– Да, домой возвращаться ей теперь опасно. С нами пойдёшь, – распорядилась дочь барона.

Невинная жертва робко кивнула головой, не догадываясь, что её ожидает. Разговорчивый пленник снова вставил своё слово:

– Лучше бы изнасиловали.

– Один наш общий знакомый любил повторять народную мудрость, которую запомнил ещё в детстве, когда жил в родном доме: «Провинившийся язык отрубают вместе с головой», – Архи, говоря, смотрела в небо, но обращалась к рассердившему её болтуну.

– Про Исама вспомнила? Так его язык уже подкоротили. Голова, правда, на месте осталась. А ещё руки не хватает. И где он сейчас?.. – воин тоже задумчиво посмотрел вверх и замолчал надолго.

Предводительница даже бровью не пошевелила, услышав известие. Она торопилась вывести свой отряд из крепости. Воины герцога могли прознать о том, что добыча девушек-воительниц с лихвой покрывала туманные обещания Роскви об оплате их ратного труда. Спохватились союзники, лишь наткнувшись на разграбленную сокровищницу Хозяина. Догонять дерзких амазонок граф не стал. Он припомнил свою договорённость с дочерью барона и с негодованием осознал, что она не нарушила ни одного пункта.

Предводительница вела измотанных воительниц почти сутки без сна, стараясь оторваться от предполагаемой погони. Когда девушки начали засыпать в седле от усталости, она позволила им краткосрочный отдых. Очнувшись от действия зелья, захваченные в плен воины рычали от злобы, видя, кому проиграли свою жизнь и добро. Их горячую ненависть приходилось охлаждать жёстко и безжалостно. Натерпевшиеся от судьбы девушки без лишнего сострадания усмиряли огрызавшихся вояк. Разбитые лица и исполосованные спины все чаще мелькали в толпе пленников. Особенно усердствовала Гунда. Могучая, как колосс, она возвышалась над всеми сопровождающими. Видно было, что стоны попавших под её тяжелый удар ласкали слух великанши. Архелия старалась образумить силачку, нещадно стегавшую пленников и портившую «живой товар», но женщина неизменно отвечала:

– Одним больше, одним меньше. Зато присмирели.

Архелия перестала пытаться успокоить разошедшуюся воительницу. Всю обиду за свою несложившуюся жизнь Гунда выплёскивала на несчастных, посмевших посмотреть на неё косо. Дочь барона мрачно поглядывала в сторону вскрикивающих от боли пленников и хотела найти объяснение поведению великанши:

– Что ж, возможно, окажись мы в их руках, участь наша была бы не лучше.

Подруги ехали по обе стороны от предводительницы и думали о том же.

– Да, на этот раз победа досталась нам. Почти без боя, – Ортрун одобрительно кивнула в сторону Хельги.

– Заслуженно ли? Не прогневили ли мы богиню, пойдя на хитрость? – Коринн опасалась гнева небес.

– Устроим праздник, задобрим, – Архелия трезво оценивала шансы на благополучный исход. – Однако вряд ли так будет и впредь. Наша покровительница Селена сильна и благоволит нам, но не стоит испытывать её терпение. Нужны жертвы. Кровью. На полях сражений.

– А на ритуальном празднестве? Можно обойтись быком или лошадью, – Коринн мучили воспоминания о прошлом, и человеческих жертвоприношений она опасалась.

– Ага, сейчас! Лошади и так наперечёт, – Ортрун же, напротив, не считала мужчину ценным ископаемым природы.

– Всё не так просто. Её, – Архелия указала глазами вверх, – не интересуют наши трофеи, скакуны и мужчины. Только наша слепая вера и наши души. В жертву принесена будет сама любовь. Докажем своё полное самоотречение, повиновение и подчинение небесам.

– Нельзя пожертвовать тем, чего нет. Девушки никого не любят, потому что никого и не видят, – Хельга, прислушивающаяся к разговору, наконец подала голос.

– Я дам некоторое время на передышку после похода, они присмотрят себе пару среди пленников, если захотят. В ночь на полнолуние они получат их себе в подарок от богини, но поутру должны будут расстаться и потерять навсегда, даже если утрата окажется велика.

– Ты убьёшь их?

– Зачем? Там же наши братья по оружию. Пусть возвращаются домой, но если после положенного срока родится мальчик, то придётся им взять его себе.

– А если они будут грубы с девушками? – Ортрун не доверяла пленным воякам.

– Не думаю. После зелья Хельги все становятся ласковыми и нежными, как шёлк. В крайнем случае жертв во славу небес прибудет, – Архи скрыла усмешку.

– И всё же продать всех было бы выгоднее, – расчётливая Ортрун сожалела о будущих упущенных доходах. – Возьмём и запросто отпустим!

– Не жадничай, всё окупится.

Ортрун, не говоря ни слова, развернула гнедого коня и направилась к девушкам-воительницам, чтобы донести до них новость. Угрюмо бредущие пленники приободрились, многим показалось, что странный обет амазонок не так страшен, чтобы пренебречь единственной возможностью обрести утерянную свободу. Некоторые устойчивые женоненавистники так и не сменили гнев на милость, их участь уже была предрешена. Рабство на чужбине они предпочли «позору» жить, предав свои идеалы. Искренне заблуждаться – свойство человеческой натуры. Кто-то платит за упрямство жизнью. Архелия позволяла сделать выбор не только своим амазонкам.

В маленьком поселении возвращавшихся девушек увидели издалека. Ворота широко распахнулись, и караван повозок, лошадей, воительниц и пленников медленно втёк в городище. Горек что-то радостно кричал Коринн со сторожевой башни у ворот. Она приветливо помахала ему рукой. Бедняга остался по указанию Архелии, чтобы присматривать за порядком, пока девушки в походе. Он еле вынес разлуку со своей земной «богиней», но к поручению отнёсся очень серьёзно. У красавицы не было повода, чтобы корить его. Лесной великан в три прыжка спустился с крутой высокой лестницы и остановился рядом со своей ненаглядной. Они что-то горячо обсуждали. Архи замечала, что дружба между двумя «повенчанными лесом» потихоньку перерастает в крепкую привязанность. Удивляясь прихотям судьбы, которая порой объединяет людей таким вычурным способом, дочь барона доверила заботы о Бабочке подбежавшим девочкам-близняшкам и направилась прямиком в дом, где оставила своё маленькое сокровище.

Воительница тяжело ввалилась в комнатку и наполнила уютное пространство запахами лошадиного пота и звоном оружия. Разбуженный ребёнок заплакал. Колдунья, привставшая с лавки, чтобы поприветствовать предводительницу, метнулась к колыбели. Мать девочки опередила её. Бережно, словно на её руках была хрупкая снежинка, которая может растаять даже от тёплого дыхания, подняла Архи свою дочурку. Она ласково и нежно прижимала кроху к закованной в железо груди и целовала в сладко пахнущий лобик. Девочка некоторое время удивлённо взирала на подзабытое родное лицо. Потом, вспомнив о неотложном детском деле, сморщила личико и капризно запищала.

– Ой, мамочка! Ребёнка совсем напугаешь. Ты себя со стороны бы видела! – знахарка забеспокоилась и вышла прочь в поисках запропастившейся кормилицы.

Архелия проводила её смиренным взглядом. Для уха предводительницы плач малышки был так же священен, как и забавное агуканье. Дочь барона пошла бы на любые жертвы, чтобы сделать свою девочку счастливой. Однако реального пути к далёкой мечте она не видела.

Старуха вернулась с запыхавшейся Прюнель и прервала короткое свидание Архелии с дочерью. Молодая женщина покинула жилище, передав малышку в надёжные заботливые руки.

Во дворе поселенки с восторгом разбирали добычу. Подруги руководили процессом вместе с запасливыми предусмотрительными «кормилицами». Для пленников был заблаговременно сооружён крепкий загон, проветриваемый со всех сторон ветрами. Только крыша над головой была единственным спасением от солнца и дождя. Всех воинов Хозяина туда поместить не удалось бы. Дочь барона рассудила, что тех, кого могут к полнолунию выбрать девушки, следует оставить на виду. Остальных загнали в тесный сарай: церемониться с агрессивными пленниками дочь барона не собиралась.

– Как зверей, нас в клетку сажаешь, – болтливый знакомый снова попался ей на глаза.

– Чтоб от счастья своего не убежали.

– Да куда от вас денешься? Охранять, наверно, человек сто будет. И по болотам вон сколько вели, заблудиться можно. Вы тут сами в лягушек не превратитесь?

Действительно, местность была сырой и непролазной, потому её довольно легко уступили старейшины. Однако больших сухих островов было достаточно, чтобы проводить учения и тренировки.

– Как ты мне надоел, – без зла заметила Архелия.

– А ты меня выгони.

– И меня, – поддержали его несколько мужских голосов. Пленники засмеялись.