Легионер. Книга третья - Вячеслав Александрович Каликинский

и утверждает, что дож много раз бывал в доме ее отца. Я тоже знавал дожа, мой господин, — словно извиняясь, тихо добавил Ян. — Я не всегда был слугой и когда-то давно жил в краях, о которых говорит эта женщина.

— Ладно, — буркнул Ландсберг. — Кто бы она ни была, она не может доказать благородства своего происхождения, и покончим с этим! Так же, как и ты — вы всего лишь простолюдины… Скажи-ка мне, женщина, тебе известно что-нибудь про золото ростовщика? Шесть лет назад я отдал ему на сохранение три тысячи монет, а этот негодяй дерзнул умереть, не рассчитавшись со мной…

— Я помню тебя, мой рыцарь! — женщина снова улыбнулась, снова смело тряхнула копной волос. — Помню, потому что немногие рыцари оставляли ростовщику свои деньги. Чаще они просто требовали у него денег и не спешили из возвращать. Я помню: у тебя был белый плащ с голубой окаемкой. И твоя борода была не такой седой, а черной, как крыло ворона-могильщика. Помнишь ли ты, рыцарь, что один из принесенных тобою мешочков с золотом лопнул, а ростовщик, собирая монеты, спрятал две из них в щель между досками? Потом он утверждал, что счет неверен. Помнишь ли ты девчонку, которая толкла в дальнем углу зерно и достала из щели эти монеты? Это была я, мой рыцарь! Правда, когда ты ушел, мой поступок стоил мне нескольких тумаков, но я не жалела об этом! Особенно сейчас, когда я снова гляжу на тебя, мой рыцарь!

— Значит, ты и есть та самая грязная замарашка, которая тогда вертелась у меня под ногами в доме ростовщика?

— И невзрачные цыплята со временем превращаются порой в прекрасных птиц, о мой рыцарь! Да, то была я!

— Меньше слов, женщина! Я хочу услышать от тебя одно: знаешь ли ты, куда ростовщик спрятал мое золото?

— Знаю, мой рыцарь! Думаю, что знаю место, где ростовщик закопал все золото!

— И ты… Ты отдашь его мне? — недоверчиво спросил Ландсберг.

— Да, если ты увезешь меня отсюда.

— И только-то? Ты не потребуешь своей доли? — в голосе Каменного Иоганна по-прежнему звучало недоверие. — И откуда тебе знать, что я собираюсь уехать отсюда?

— А что тебе здесь делать? Твой брат давно подался отсюда на восток, семья погибла, на месте родового гнезда развалины. Ты уедешь отсюда еще и потому, что как только Церковь и Орден прослышат про твое неожиданно возвращенное богатство, они налетят на тебя, как коршуны. Или снова прикажут идти в поход. Да, тебе пора уезжать отсюда! Но у меня есть условие, мой рыцарь! Ты увезешь меня отсюда своей женой!

— Ты, наверное, просто безумна, женщина! Как может рыцарь рода Ландсбергов жениться на мужичке без рода-племени? Твоя дерзость превосходит все границы, ты сейчас умрешь за свою дерзость!

Каменный Иоганн по-прежнему не шевелился, не делал угрожающих движений — но Ян заметно поморщился и сделал шаг назад, чтобы не попасть ненароком под жало меча господина. Он-то знал, как быстро рыцарь умеет двигаться, как обманчива для врагов его неподвижность.

— Если ты убьешь меня, то никогда не найдешь золота! — без страха засмеялась женщина. — И я не мужичка, мой рыцарь! Даже твой слуга подтверждает, что я происхожу из знатного рода. Я молода, красива, я могу родить тебе много сыновей и быть верной женой вместо прежней, которая бросилась со стены головой вниз.

— Довольно! — Каменный Иоганн поднялся, тяжелым сапогом раздавил соскользнувшую с ноги ящерицу, свистнул коню. — Ян, расспроси-ка хорошенько эту мужичку — так, как умеет твой народ и ты сам! Расспроси, убей и догоняй меня. Мы отправляемся на восток!

Слуга неодобрительно и нехотя кивнул головой, но спорить с рыцарем не стал. Уже отъезжая, Ландсберг услышал дикие крики женщины, сменившиеся вскоре ее стонами. Крики то замолкали, то разносились с новой силой, пока не прекратились. Каменный Иоганн обернулся лишь раз, проверяя усердие своего слуги. И лишь раз в его сердце шевельнулось сожаление об отданном приказе. Еще не поздно было остановить Яна, но тот успел перерезать своей жертве сухожилия на руках и ногах, отсечь уши и начал вырезать ей глаза.

Язычник Ян догнал своего господина уже через пять-шесть полетов стрелы. Догнав, он поскакал чуть сзади, не осмеливаясь первым подать голос. Наконец рыцарь повелительно махнул рукой, приказывая ему приблизиться.

— Ну, что скажешь?

— Она ничего не сказала, мой рыцарь!

— Не слишком ли быстро ты убил ее? Может быть, стоило продлить пытки подольше?

— Не думаю, чтобы долгие пытки изменили бы что-нибудь, мой господин. Я знаю человеческую натуру, поверь мне…

— А что же мне еще остается делать теперь, как не верить, когда эта девка мертва? — хмыкнул Ландсберг. — Значит, ты утверждаешь, что она из знатного рода?

— Она действительно имела знатное происхождение, но не была изнеженной, мой господин. Годы лишений и страданий в рабстве у ростовщика укрепили ее дух. Она плакала и кричала от боли как всякая женщина, но смеялась в лицо над моими вопросами как настоящий мужчина… Боюсь, ты сделал ошибку, мой рыцарь! Наверное, стоило бы прибегнуть к хитрости… Может, надо было пообещать ей то, чего она хотела, мой господин?

— Хватит, смерд! Довольно об этом! Молчи, пока я не приколол тебя к дороге как бешеную собаку! Никакое золото не стоит чести Ландсбергов, язычник! Думаю, что даже эта мужичка, в отличие от тебя, знала, что Ландсберги всегда держат слово, которое дали! Хоть другу, хоть врагу…

— Прости, мой господин, я не буду более упоминать имени этой женщины! Скажи мне — куда мы едем? Может, мне стоит поскакать вперед, чтобы распорядиться о пище, крове и пристанище для тебя?

— Не надо, — покачал головой Ландсберг. — Расскажи-ка мне лучше о той стране, откуда привезли эту женщину…

Глава восьмая. То не порыв был

Пока Ландсберг неторопливо рассказывал Ольге Владимировне историю своего далекого предка, дрова в печурке почти прогорели. Лишь по черным съежившимся остовам поленьев, повинуясь дуновениям тяги, изредка пробегали стремительные искры. Несколько раз во время рассказа Ландсберг краем глаза поглядывал на замершую под медвежьей шкурой молодую женщину — не уснула ли, как в прошлый раз?

Нет, не уснула — видимо, давняя трагедия из глубины веков захватила все внимание и воображение. Когда Карл замолчал, Ольга Владимировна привстала на локти, откинула со лба распущенные волосы и задумчиво проговорила:

— Карл Христофорович, вы рассказываете столь удивительно, что создается впечатление, будто вы были свидетелем тех событий. Что были рядом со своим далеким предком…

Ландсберг усмехнулся:

— Я слышал эту историю от отца