Семейка (СИ) - Ульяна Каршева

Михайловна возненавидела их обоих с первого взгляда. Пока копошилась в себе, торопливо выясняя, почему вдруг она ополчилась на них, поняла: они именно чистые. Что это значило — объяснить даже себе не могла, поэтому перевела в грубое и противоречивое: близнецы вряд ли смогли навести на дом беду, как её дочь, а значит — они… плохие. И далее началось… Проверили девушку на кухне, зачем она приехала с братом в семейное гнездо, где оба сына Ангелики Феодоровны уже считали дом своим, — и на всякий случай её послали в коридор. А вдруг испугается — и уедет из семейного гнезда?

Но, когда муж объяснил, что эти дети сумеют очистить дом от скверны заклятия на умирание, когда она увидела в его глазах любопытство к близнецам и какое-то необычное чувство, близкое к тому, как родители смотрят на первенца, Нонна Михайловна схватилась за фотоальбомы, которые хранились в первом корпусе. Должны были! Должны близнецы обладать хоть каким-то сходством со старухой Ангеликой Феодоровной или с двумя её сыновьями! Перебрала самые старинные… И ахнула, открыв последний альбом. Её собственная свадьба. И рядом с ней, счастливой невестой, стоит не будущий муж, а тот мальчик — Алик!

Мысль первая — сын Адриана?!

Но сразу после выхода на пенсию Адриан Николаевич никуда не выходил из дома без своей подруги! Да и возраст…

Вот тут-то внутренне и заколотило Нонну Михайловну.

Никогда не считала себя ревнивой.

Но вторая мысль заставила её прийти в настоящее неистовство: он согрешил когда-то?! Когда они были ещё молоды?! Он изменил ей, которая всегда была верной ему и честной?! Она умирала от этой мысли несколько часов после неприятного открытия. И не выдержала. Устроила истерику с упоминанием дочери, о ночных приключениях которой ей рассказали, но не уверили, что та жива, вовлекла в истерику и Аделаидку. Затем Нонна Михайловна заставила мужчин не только продумать путь в буране, но и обеспечить достаточно безопасное продвижение от корпуса к корпусу.

О дочери она ни капельки не беспокоилась. Ну и что, что та чуть не замёрзла, убежав из дома? В какой-то степени, считала Нонна Михайловна, Лизоньку постигла кара за то, что пустила риелторшу в дом. В общем, сама виновата.

…Да, на улице бушевал буран. Термометр показывал несчастные минус четыре, то и дело переходящие в минус один, но буран сметал все представления о реальной температуре, в мгновение выдув из всех четверых тепло, а снег оказался таким липучим, что после нескольких шагов по двору Нонна Михайловна была готова сдаться и попросить мужчин вернуться. Но жгучая ревность продолжала пылать внутри. И, хотя женщина не представляла, как может отомстить близнецам, она страстно желала быть с ними рядом, а там уж — как бог на душу положит. И даже не задумывалась, почему жертвой её ревности должны стать близнецы, а не согрешивший муж, на которого она теперь не могла спокойно смотреть, а потому чаще отворачивалась, чтобы он не видел её перекошенных злобой губ и в ненависти сощуренных глаз.

Никогда не пакостила по мелочи. Да и вообще не пакостила.

Но ревность и злость заставляли придумывать такие уловки, что, осуществись они — Нонна Михайловна бы торжествовала, радуясь и им.

Но девчонку не удалось заставить стоять, скорчившись в неудобном кухонном уголке. Нонна Михайловна только злобно фыркнула и принялась за мытьё чашек, придумывая следующую проказу… Девчонка таскала посуду со стола, а женщина кривила губы, вспоминая уверения мужа, что эти близнецы помогут обезопасить коридор. Не верила она этим уверениям. И следующий эпизод доказал её правоту.

Девчонка что-то задержалась в гостиной, хотя Нонна Михайловна помнила, что на обеденном столе оставались ещё чашки.

Вытерев досуха руки, покрасневшие от горячей воды — бойлер работал на всю катушку, — недовольная, что приходится прерваться, женщина вышла из кухни и замерла у двери. Домоправитель стоял спиной к кухонной двери, а девчонка помогала ему надеть рюкзак. Неприятным (она сама почувствовала это) голосом женщина спросила:

— Что здесь происходит?

— Мы собираемся сходить в ваш корпус за продуктами! — звонко откликнулась девчонка, и домоправитель тоже обернулся на звук голоса.

— Почему не по коридору? — недовольно сказала она.

— Там такая ситуация, что и я уже не в силах проходить его, — вежливо объяснил домоправитель. — Простите, что забираю у вас Алику, но она пойдёт вместе со мной, чтобы набрать продуктов побольше и не ходить в буран несколько раз.

— Подождёшь? — спросила девчонка у домоправителя и побежала к лестнице.

На третий этаж — сообразила Нонна Михайловна. Пойти с нею? Вряд ли получится что-то устроить: если правильно поняла — девчонке нужно быстро накинуть на себя верхнюю одежду и тут же скатиться вниз, сюда, а потом уже и к выходу из корпуса.

Но следующее событие вообще выбило её из колеи.

Домоправитель склонился над стулом, чтобы взять с него ещё один рюкзак, поменьше, — видимо, собирался отдать его той девчонке, близняшке. Не успел расправить его — открылась дверь в гостиную с лестницы. И не девчонка появилась на пороге, а её брат, который держал за руку риелторшу! Врагиню всей семьи! И держал он её как-то так, что сразу стало ясно — они дружны. И в этот момент Нонна Михайловна поняла: не только риелторша, но и близнецы в сговоре, чтобы уничтожить всех их, старших, и захватить семейное гнездо в качестве добычи!

— Вы куда? — поинтересовался юноша.

— В другой корпус, за продуктами.

— Я с вами.

— Мы с вами, — тихо поправила риелторша, и Нонна Михайловна вытаращилась на неё, совершенно сбитая с толку.

Зато спустя минуту напряглась так, что готова была завопить изо всех сил: риелторша собирается их отравить! Она будет перебирать продукты из кухни во втором корпусе и подсыпать в них яду! Вот именно в этот момент Нонна Михайловна обозлилась на себя, что не позаботилась заставить мужчин принести сюда всё, что необходимо для пропитания, понадеявшись, что уж во втором-то корпусе еды будет вдосталь!

Кажется, домоправитель тоже не ожидал от риелторши помощи. Он так удивился, что не подумал скрыть своего чувства.

— А вы-то… зачем?

— Я здесь тоже застряла, — независимо сказала девчонка. — Должна же хоть чем-то оправдать своё присутствие здесь?

После такого заявления юноша-близнец уставился на неё с улыбкой, а Нонна Михайловна внезапно заметила то, что должна была заметить ещё раньше — как только эти двое появились на пороге гостиной: губы обоих оказались заметно вспухшими. Они целовались?!

Злоба уже рвалась вперёд — выплеснуться на обоих хотя бы словесно! И не только на обоих, но и на глупого домоправителя,