Сезон огненных дождей - Олег Шовкуненко

– Ни капли.

– Полагаю, больше патроны тратить не будем, – Микульский первым решился сказать правду. – Дохлый номер. Можно поворачивать назад и…

– Тихо! – Шредер вдруг резко вскинул вверх руку.

– Что такое?! – в один голос вскричали обеспокоенные Строгов и Луиза.

– Звук… Он нарастает, приближается. Я не пойму…

Георг не успел договорить. Стена, возле которой он стоял, вмиг перестала существовать. Сперва она очень мелко завибрировала, так мелко, что рисунок камня расплылся, превращаясь в сплошную серо-желтую пыльную взвесь. Затем в центре этой пелены проступило огромное темное пятно. Это походило на чернила, выплеснутые на белую промокашку, только быстрее… все происходило в десятки, в сотни раз быстрее. Чернота не удовлетворилась властью над плоскостью стены, она вырвалась из нее, с жадностью стараясь завладеть всем окружающим миром.

Парализованная ужасом, Луиза даже не смогла закричать. Она стояла недвижимо и с выпученными глазами наблюдала, как антрацитово-черное нечто пожирало тело Георга Шредера.

Глава 22

Лежа на громыхающей медицинской тележке, Марк Грабовский пытался решить одну очень важную проблему – свалить прямо сейчас или дождаться, пока санитары приволокут его в госпиталь.

Из госпиталя вроде как сподручней. Эти два ротозея сдадут неподвижное тело и спокойно отвалят. Останется лишь улизнуть до того, как главного мастер-сержанта аэрокосмических сил Эндрю Хлюппака примут и зарегистрируют. Однако представится ли такая возможность? Вдруг там у них все четко, отлажено, чуть ли не автоматизировано. Не успеешь опомниться, как схлопочешь штемпель со штрихкодом на лоб или пластиковую бирку на ухо. Вот тогда дело усложнится. Пациента Хлюппака станут искать.

Но, с другой стороны, если бежать сейчас, по пути в госпиталь, значит, придется завалить обоих санитаров. Тоже след, да еще какой! И пусть даже Марку удастся спрятать тела, но все равно их исчезновение непременно свяжут с ним. А это не годится. Это сразу резко урежет срок его спокойного, неприметного пребывания на станции.

Что же делать? Времени оставалось все меньше и меньше. Госпиталь космопорта не мог находиться слишком уж далеко, и они с минуты на минуту доберутся до места.

Вдруг тележку сильно тряхнуло. Она с разгону налетела на какой-то порог, ступеньку или рельс. Грабовский был так занят своими мыслями, что оказался совершенно не готов к неожиданному сильному толчку. С губ его сорвался звук, очень похожий на восклицание «Черт!».

– Приходит в себя, – прогудел один из санитаров.

– Точно, – согласился второй. – А этот летун, капитан, разорался: «Сержанту плохо… сержанту плохо…» Да он, по-моему, только слегка контужен.

– Ага, точно, – согласился первый санитар. – Видел я таких. Сперва лежат пластом, а потом звезданет им что-то в башку, и как начнут буянить.

Спасибо, мужики! «Головорез» от души поблагодарил разговорчивый медицинский персонал и тут же воспользовался полученной информацией.

– Штаб… – простонал он.

– Чего? – навострили уши санитары.

– Мне нужно в штаб. Сообщить… Немедленно сообщить… – Грабовский начал шарить руками, словно ища, за что бы уцепиться.

– Лежи-лежи, – один из санитаров придержал его за плечо. – Доедем в госпиталь, там и сообщишь.

– Вы не понимаете! – вскричал резко пошедший на поправку раненый. – Это срочно. Это чрезвычайно важно!

– Лежи, а то…

Санитар не успел досказать, что будет непослушному больному за нарушение постельного режима, так как получил сильный удар ногой в грудь. Медик опрокинулся на спину, а тележка резко рванулась вперед. Коллега потерпевшего санитара так опешил, что не предпринял ровным счетом никаких действий. Он стоял, открыв рот, и удивленно переводил взгляд то на одного, то на другого участника потасовки.

Грабовский же, наоборот, медлить не стал. Он перекатился набок и нелепо, как и полагается только что пришедшему в себя человеку, грохнулся на пол.

– Немедленно в штаб! Помоги мне встать, тыловая ты крыса!

Такое оскорбление медик стерпеть не смог. На лице его отразились отвращение и гнев.

– Сам вставай, урод!

Санитар принялся помогать своему товарищу, которого забияка-сержант угостил ударом тяжелого ботинка.

Если медперсонал остался глух к просьбам страждущего, то находящиеся поблизости двое солдат из охраны космопорта среагировали моментально. Оно и понятно, для них ведь сержант круче бога. Ребятишки кинулись к Марку и бережно поставили его на ноги.

– Молодцы! – похвалил их Грабовский. – А теперь помогите мне добраться до штаба.

«Головорез» рассудил здраво. Если он уйдет, опираясь на солдатские плечи, санитары доложат, что раненый перекочевал в руки военных. А с них двоих, мол, и взятки гладки. Они ничего не могли поделать. Здесь ведь вотчина американской армии.

– О каком штабе вы говорите, сэр? – озабоченно переспросил один из солдат, среднего роста метис со слегка раскосыми глазами.

– Штаб нашей авиагруппы, конечно, – Марк ткнул пальцем в эмблему, которая была нашита на груди его забрызганного кровью комбинезона. Грабовский надеялся, что солдат узнает рисунок.

– Но это на другом уровне и достаточно далеко отсюда. – В глазах рядового мелькнул страх. – Мы не можем отлучаться так надолго. У нас приказ…

Фух! У разведчика отлегло от сердца. Отпали сразу две проблемы. Во-первых, не надо искать, каким таким способом отделаться от своих ангелов-хранителей, а во-вторых, ему предстоит длинная дорога до штаба. Да здравствует длинная дорога! Раненый Эндрю Хлюппак может добираться туда достаточно долго… или не добраться вообще. Мало ли… свалится без чувств в каком-нибудь темном, глухом закоулке.

– Доведите меня до ближайшего лифта, – прошипел Марк поддерживающим его солдатам, да так, чтобы не услышали санитары. – А дальше я уж сам как-нибудь.

– Слушаюсь, сэр! – В голосе рядового послышалось облегчение.

Солдаты закинули руки Грабовского себе на плечи, и под испепеляющими взглядами санитаров вся троица заковыляла в недра бетонных лабиринтов.

Когда двери лифта сомкнулись у него за спиной, Грабовский не ощутил даже тени гордости или удовлетворения от мастерски проделанной работы. Пробрался в Амарилло, а дальше что? Для чего он проник сюда, в самое логово врага? Только лишь потому, что не было другого выбора? Либо город, либо одинокая и мучительная смерть в огромной безжизненной пустыне? Конечно же, нет. Он уже давно планировал попасть в это место, искал пути, перебирал варианты, строил планы. Где-то здесь в заключении томится отец. Он знает, он уверен. Амарилло был последним местом, где видели Александра Грабовского, и «Архангел», естественно, не позволил ему отсюда уйти. А значит, все правильно. Марк прибыл по назначению.

Залогом выживания в чужом враждебном мире является маскировка. Стать неброским, незаметным, таким, как все. Сказав себе это, Грабовский потрогал запекшиеся пятна крови на своем летном комбинезоне. Да… в таком виде по городу не походишь. А если вспомнить, что и документов у него при себе никаких, то картина вообще получается невеселая.

Хотя с документами, пожалуй, можно и обождать. Главное сейчас – одежда. Но где ее взять? Марк принялся перебирать варианты. Можно украсть. Вот только где? Вряд ли мундиры сохнут прямо во дворах на длинных бельевых веревках. Можно мило побеседовать с кем-нибудь из американских вояк, с тем, кто только что сменился и кого не будут искать хотя бы сутки. Но пока отыщешь такого, сам сто раз засветишься. Что же остается? Остается срочно валить первого встречного и, как всегда, надеяться на удачу.

Только Марк принял это решение, как лифт… вернее, не лифт, а перемещающаяся внутри витиеватого туннеля транспортная капсула остановилась. Уровень 3-С, на который ему указали солдаты, был успешно достигнут. Вот и добрался, посмотрим, что тут и к чему. Разведчик с замершим сердцем ждал, когда раскроется дверь. А вдруг за ней полно народу или того хуже – охрана?

Когда металлическая панель скользнула в сторону, Грабовский вздохнул с облегчением. В этой части уровня 3-С находились по большей части служебные и технические помещения, абсолютно непритягательные для холеного военного контингента. Пара уборщиков да молодая женщина, катившая впереди себя тележку с кипой холщовых мешков, – вот и все служащие, которые забрели сюда в этот час. Кстати, о времени «головорез» не имел ни малейшего представления.

– Который час? – С этим вопросом лейтенант и обратился к розовощекой владелице тележки.

– Боже милостивый! – вместо ответа женщина всплеснула руками. – Что это с вами стряслось?

– Ничего-ничего, – успокоил ее Марк. – Это не моя кровь. Напарника. Погиб он. А мне хоть бы хны, только несколько царапин. Такие-то вот дела. – Грабовский попытался добавить в свой голос побольше боли и скорби.