Башни Заката - Лиланд Модезитт

— Добрый день, господин. Меня зовут Алдония, — она ставит завтрак на стол, смотрит на юношу, ничуть не смущаясь тем, что он в нижнем белье, и говорит: — Э… милостивая госпожа хотела бы знать… достаточно ли хорошо ты себя чувствуешь для того, чтобы… э… прогуляться верхом? Сегодня после завтрака?

Креслин прячет улыбку. Почему имя этой незнакомки упорно хранят в тайне? Почему она всегда в капюшоне и почему ее всегда сопровождают стражи? Она не может быть герцогиней, ибо не носит украшений, подобающих замужней женщине, а служанка — скорее всего ее личная служанка — не ходит в герцогских цветах. Голубой и кремовый кажутся ему знакомыми, но откуда — вспомнить не удается.

— Думаю, да, — наконец отвечает он. Алдония кивает и удаляется.

Стало быть, он остается пленником. Но — привилегированным. Которому, во всяком случае, полагается сытный завтрак. Воспоминания о холодной овсянке каторжного лагеря, равно как о кореньях и ягодах, составлявших его пищу в пути, слишком свежи, чтобы отказаться от чая, ананасов и свежих хлебцев. Со временем, рассуждает Креслин, в том, что касается еды, он вернется к прежним привычкам. Может быть.

Слабость в ногах проходит с горячим чаем и первыми кусочками медового рулета. Даже чувствуя голод, Креслин сдерживается, заставляя себя медленно и тщательно пережевывать каждый кусок. Он смотрит сквозь отделанный свинцом оконный переплет на ясное сине-зеленое небо и каменную кладку стены.

Умывшись и побрившись, Креслин одевается. Одежда впору: видимо, пока юноша лежал без чувств, с него сняли мерку. Стоящие под стулом серые кожаные сапоги выглядят в точности как те, что в Западном Оплоте надевают для верховой езды, однако, приглядевшись, Креслин улыбается — серая кожа не пропитана водоотталкивающим составом.

Натянув сапоги, Креслин застилает постель и усаживается в кресло. Долго ждать не приходится: дверь почти сразу же открывается. В проеме стоит Алдония, а позади — два стража в зеленых с золотом мундирах. Такие же были на солдатах, сопровождавших таинственную незнакомку.

— Милостивая госпожа ждет. Достаточно ли ты окреп, чтобы ездить верхом?

— Думаю, да — для недолгой прогулки.

Креслин встает и, не обращая внимания на стражей, следует за служанкой по глухому, без окон, каменному коридору. Алдония спускается по ступеням, тогда как оба стража остаются наверху.

Итак, Креслин угадал правильно. Это место — башня, бастион — является семейным крылом замка. Из чего явствует, что он не простой пленник, хотя герцог, видимо, от этого не в восторге. Креслин спешит за Алдонией и догоняет служанку как раз перед очередной тяжелой дверью.

— Она ведет во внутренний двор. Там, на дальней стороне, герцогская конюшня.

Алдония поворачивается, но прежде чем успевает уйти, юноша касается ее руки.

— Кто она?

— А ты не знаешь?

— Чувствую, что должен знать, но ведь я видел ее только больным. А с тех пор, похоже, она стала меня избегать.

— Видимо, у нее есть свои причины, но так или иначе в душе она — добрая…

— Добрая в душе?

Алдония застывает.

— Я на самом деле ее не знаю, — заверяет Креслин, сам не понимая, зачем ему убеждать в этом служанку.

— Может быть, господину лучше…

Алдония наклоняет голову, поворачивается и начинает подниматься по лестнице.

Креслин закусывает губу. Эта девица демонстрирует удивительную преданность своей таинственной хозяйке. И носит странные цвета… Потянув за железную ручку, он легко открывает массивную дверь и ступает на чисто выметенные ровные плиты внутреннего двора. В тени, где остановился юноша, прохладно. Достаточно прохладно, чтобы понять — теплый сезон сбора урожая миновал. Небо усеивают белые пушистые облака, и Креслин снова вспоминает, что потерял более полугода. Хотя воспоминания той поры принадлежат не ему, а безымянному каторжанину по прозвищу «серебряная башка».

По ту сторону двора, менее чем в тридцати локтях, он видит двух коней. Одного, гнедого, держит под уздцы конный страж в герцогских цветах. Юноша молча направляется к лошадям.

— Господин Креслин?

Юноша молча кивает.

— Милостивая госпожа ждет тебя снаружи.

Креслин садится на гнедого и обнаруживает, что поперек передней луки лежит короткий меч стража Западного Оплота с заплечными ножнами. Не теряя времени, Креслин влезает в портупею, и страж при этом непроизвольно касается рукояти своей сабли.

Двое мужчин проезжают под аркой, ведущей в главный двор замка, и когда приближаются к воротам, страж делает привратникам знак.

С грохотом отворяются массивные, обитые железом ворота. Всадники проезжают под каменными арками мимо недавно возведенных дополнительных укреплений. Стук копыт эхом отдается от гранита. Страж повторяет знак, и ворота с грохотом закрываются. Массивные засовы ложатся в свои каменные гнезда.

В конце мощеной дороги ждут четверо конных стражей и женщина. При виде Креслина незнакомка направляет свою лошадь по обводной дороге, медленно спускающейся с кручи.

Холмы очищены от растительности, и голые склоны под серыми гранитными степами Вергрена пятнают кружки пней, оставшихся от спиленных деревьев.

Легкий ветерок ерошит отросшие волосы Креслина. По правую руку, примерно в трех кай ниже по склону, он видит стены города. Любопытно, почему замок не находится в центре города или хотя бы не граничит с ним? Скачущая впереди женщина ускоряет аллюр.

Но Креслин не пришпоривает гнедого, а позволяет ему идти размеренным шагом и делает глубокий вздох, радуясь ветру и солнечному свету. Конь неспешно несет всадника по длинной, огибающей гору дороге. Достигнув наконец небольшой рощицы рядом с огороженным выпасом, где щиплют травку черномордые овцы, Креслин видит поджидающую его таинственную незнакомку. Она попридержала коня чуть в стороне от стражей. Креслин осаживает коня рядом с ней:

— Добрый день.

— А ты неплохо ездишь верхом, — с любезной улыбкой отзывается она. Ее длинные рыжие волосы связаны сзади в узел и прикрыты голубым шелковым шарфом.

— Я несколько отвык.

— Это незаметно.

Она спешивается, ведет лошадь к травянистой полянке под раскидистым дубом: Привязывает поводья к столбу, выступающему из ограды, и садится на широкий плоский камень.

Креслин тоже привязывает коня и, даже не успев еще приблизиться к незнакомке, неожиданно ощущает протянутую между ними тончайшую нить. Улавливает он и мелькание пляшущих вокруг женщины черно-белых язычков пламени.

— Кто ты? — непроизвольно вырывается у него.

— Разве ты не знаешь?

— Почему бы тебе просто не ответить на мой вопрос? К чему эти игры? Я понимаю, ты вроде как колдунья. Все стараются держаться от тебя подальше.