Агенты Берии в руководстве гестапо - Валерий Шамбаров

Уже 9 августа 1940 г. начальник оперативного управления ОКБ Варлимонт выпустил первую директиву по подготовке удара против СССР под кодовым названием «Строительство на Востоке». 14 августа Геринг проинструктировал заведующего экономическим отделом ОКВ генерала Томаса, что поставки в Россию должны рассматриваться только до весны следующего года. 26 августа начались переброски на восток дивизий из Франции. Вскоре германские контингенты по договоренности с Румынией и Финляндией стали прибывать и в эти государства. В конце августа, в момент кризиса на Балканах, Германия надавила на Румынию, вынудив ее пойти на уступки Венгрии и Болгарии. А за это болгары с мадьярами также перешли в фарватер политики Гитлера.

Конечно, заключение мира с Англией было все же желательно. Чтобы оставить СССР в изоляции, обезопасить морские перевозки. И Германия несколько раз предпринимала попытки предложить Лондону мир на вроде бы выгодных условиях: британцам оставляют всю их колониальную империю, господство на морях — если они признают господство немцев на континенте. Однако и Черчилль был умным политиком. Он хорошо понимал, что при подобном раскладе задушить Англию не составит труда: владея побережьем Франции, Бельгии и Голландии, Германия со временем может понастроить там базы, произвести и сосредоточить произвольное количество подводных лодок, блокировать острова и диктовать Лондону любые условия. Поэтому мирные инициативы Гитлера Черчилль отвергал и заявлял о готовности сражаться до последнего. А в случае немецкого десанта готов был даже пойти на нарушение конвенций о применении химического оружия и обрушить на места высадки германских войск тонны горчичного газа.

Черчилль пробовал навести и контакты с СССР, неоднократно обращался с письмами к Сталину, посылал для переговоров в Москву лидера лейбористов Стаффорда Крипса. Но Иосиф Виссарионович данные шаги воспринимал как попытки вбить клин между союзниками (чем они, собственно, и были). Письма Черчилля, как и содержание переговоров с Криппсом Сталин доверительно передал послу Шуленбургу. Впрочем, не все в Англии были такими дальновидными, как их премьер. Имелось и сильное «античерчиллевское» крыло политиков, которое предпочло бы замириться с немцами. Пусть себе спокойно воюют с русскими, а дальше видно будет. И фюрер с Риббентропом налаживали закулисные связи с этим крылом, старались поддержать его в борьбе с премьером.

Собственную политику вела Япония. Ей хотелось бы обезопасить свои тылы для экспансии на Китай, Индокитай и Тихоокеанский регион. А боевую мощь Красной Армии в Токио, по опыту Халхин-Гола, очень уважали. И летом 1940 г. японцы пришли к выводу, что для раздела и освоения «британского наследства» военные ресурсы СССР пришлись бы очень кстати. На совещании японского руководства — премьера Коноэ, министра иностранных дел Мацуока, Тодзио, Оикава и др., был выдвинут проект привлечь Сталина к союзу против Англии, выделив ему самостоятельный сектор интересов. В августе этот проект был передан германскому послу Отту. В нем предлагалось «попытаться заставить Советский Союз распространить свое влияние в таком направлении, в котором оно будет оказывать самое незначительное непосредственное влияние на интересы Японии, Германии и Италии». А именно — «признать Индию для целей настоящего момента входящей в жизненное пространство Советского Союза».

В Берлине проект понравился и впоследствии получил в исторической литературе название «план Риббентропа».

Но здесь его расценили под другим углом. Он предоставлял возможность водить за нос Сталина, готовя нападение. Заставить его двинуть армии подальше, в Среднюю Азию. И столкнуть лбами с Англией, исключив их потенциальный альянс. 27 сентября 1940 г. в рамках предполагаемого передела мира между Германией, Японией и Италией был подписан «тройственный пакт», предусматривающий создание «нового порядка» в Европе и Азии. А Советский Союз пригласили присоединиться к пакту в качестве четвертого члена.

И Москва в принципе выразила согласие — при условии, что будет в коалиции равноправным партнером. 12 ноября для переговоров по поводу пакта и снятия накопившихся спорных вопросов в Берлин прибыла делегация во главе с Молотовым. С ней приехал и новый полпред Деканозов, личный друг Берии. Секретная директива фюрера, изданная в этот день, сообщала, что «политические переговоры с целью выяснить позицию России на ближайшее время начаты». Но, независимо от результатов, предписывалось продолжать подготовку операции против СССР.

Молотову были предложены проекты заключения договора с Германией, Японией и Италией сроком на 10 лет, по условиям которого стороны обязывались не присоединяться «ни к какой комбинации держав», направленной против кого-то из них, обещали оказывать друг другу экономическую помощь и всячески «расширять существующее соглашение». К договору прилагался секретный протокол о сферах влияния. Для Японии — Восточная Азия к югу от Японских островов, для Италии — Северная и Северо-Восточная Африка, для Германии — Центральная Африка и кое-что «по мелочам», вроде Индокитая, для СССР — «к югу от национальной территории в направлении Индийского океана». А окончательный территориальный передел Европы откладывался до завершения войны и заключения мира.

Однако Сталин отнесся к проекту крайне осторожно. По его поручению Молотов передал озабоченность появлением германских войск в Румынии и Финляндии. Относительно договора не ответил ни «да», ни «нет», испросив время для его рассмотрения и изучения. 26 ноября через посла Шуленбурга был передан советский контрпроект соглашения. В нем излагались другие условия: вывод германских войск из Финляндии; сферой интересов Москвы признается Болгария, с ней СССР заключает «пакт о взаимопомощи». На основе долгосрочной аренды Советскому Союзу предоставляется база для сухопутных и военно-морских сил в районе Босфора. Центром советских притязаний признается район к югу от Кавказа, но в направлении не Индии, а Персидского залива. А Япония отказывается от своих прав на нефтяные и угольные месторождения Сахалина.

Различия очевидны. Если германский вариант нацеливался на сталкивание СССР и Англии, то советский вбивал клинья между Германией и ее союзницами Болгарией, Японией и потенциальной союзницей Турцией. При этом Сталин сохранял возможность маневрировать и избегать большой войны. Скорее всего, запросил он «по максимуму», с возможностью для торга. Но ответа не последовало. Предложения Москвы Гитлера в общем-то уже и не интересовали. В ноябре Паулюс завершил разработку плана вторжения в Россию, Геринг утвердил план развертывания ВВС для предстоящей войны. А фюрер 18 декабря 1940 г. подписал директиву № 21, получившую название «план Отто», а впоследствии переименованную в план «Барбаросса». С февраля пошло основное сосредоточение германских войск на советских границах.

Знал ли Сталин об этой подготовке? Да, знал. Его разведка работала четко, шла информация и от группы Шульце-Бойзена, и от Зорге, и от Чеховой. Почему же он не реагировал? Однозначно на этот вопрос сейчас уже не может ответить никто. Но допустимо высказать предположение. Историю Сталин тоже хорошо знал. В том числе и историю Первой мировой. Знал, как развязали ее силы «мировой закулисы», натравив друг на друга и столкнув Германскую, Австро-Венгерскую и Российскую империи. Знал Иосиф Виссарионович и о том, как начиналась Первая мировая. Царь тогда объявил мобилизацию, едва лишь понял, что война неизбежна. И именно эта мобилизация стала для немцев поводом к разрыву отношений и началу боевых действий. А Николай II заслужил многочисленные обвинения и в иностранной, и в эмигрантской, и в советской литературе. За то, что Россия ввязалась в «ненужную» ей войну, за то, что ценой огромных потерь несколько раз спасала эгоистичных западных союзников, а в итоге пришла к революционной ситуации и крушению. Многократно высказывались и предположения о том, что царю следовало переориентироваться на союз с Германией — мол, в этом случае он выиграл бы куда больше.

Поэтому в действиях Сталина можно выделить даже закономерность. В ситуации 1939–1941 гг. он всегда поступал противоположно Николаю И! С точностью до наоборот. Западных союзников, столь же ненадежных, как и в 1914 г., отверг, переориентировался на немцев. Идо последнего старался «не поддаваться на провокации». С января 1941 г. начались переброски германских войск в Албанию и сосредоточение их в Болгарии для операции «Марита», против Греции. Несмотря на то, что Балканы традиционно считались советской «зоной интересов», Сталин с этим смирился. 22 марта 1941 г. последовало секретное распоряжение Гитлера приостановить выполнение советских заказов на заводах Германии. И СССР удовлетворился отговорками, что задержки вызваны трудностями военного времени, а ответные грузы немцам гнал даже с опережением графика, по малейшим устным и телефонным пожеланиям. Генерал Томас писал: «Русские выполняли свои поставки до самого кануна нападения, и в последние дни поставка каучука с Дальнего Востока производилась курьерскими поездами». По поводу участка советско-германской границы от р. Игорка до Балтийского моря долгое время шли споры — но 12 апреля 1941 г. СССР безоговорочно принял немецкий вариант.