Полное собрание сочинений. Том 21. Мир на ладони - Василий Песков

У нас чибис — любимая всеми птица. Поднять руку на нее — то же самое, что выстрелить в лебедя. А на зимовке в Европе это обычная для охотников дичь.

Во Франции пять лет назад осенью, проезжая в автомобиле из Парижа в Нормандию, я заметил на пашне громадную стаю каких-то птиц. Вынув бинокль, увидел: пашня покрыта чибисами. Было грязновато, но, не жалея ботинок, я захотел выяснить: близко ль подпустят?

Нет, не близко — взлетели метрах в двухстах (на родине-то весной пролетают прямо над головой!). Все объясняется просто. Птицы хорошо знают, где и как следует им держаться. Доказательства этого мы увидели на той же дороге в Нормандии. На шоссе вышли уже, как видно, «обмывшие» свой успех молодые охотники — на поясе у каждого висело по паре убитых чибисов.

— Трудно было добыть?..

— Да, это строгая птица.

Я разглядел двух черно-белых летунов, сложивших крылья вблизи французского побережья. Кто знает, может быть, именно их печальное «чьи вы?» слышал я за деревней Кончеево, к юго-западу от Москвы, куда стараюсь ходить каждый год в начале апреля.

Фото из архива В. Пескова. 19 апреля 2002 г.

Гнездо филина

(Окно в природу)

Добрая душа — журналист районной газеты Александр Бровашов позвонил мне в Москву: «Михалыч, нашел гнездо филина. Приезжайте, есть шанс поснимать».

Филины распространены по всему свету, но всюду редки. И совсем уж редкость — заглянуть в гнездо диковинной птицы. Через день мы с другом были уже на Верхнем Дону, у станицы Петропавловки. Прямо с дороги, не заглянув домой к Александру, едем к меловому оврагу, промытому вешними водами. Пригибаясь, едем к обрыву, ложимся и в бинокль на другой стороне промыва я вижу гнездо. На меловом откосе оно выглядит темным пятном. Но в бинокль различается ниша, похожая на устье старинной печи, и в этой нише на белом фоне выделяется ушастый силуэт крупной птицы. Съемка на расстоянии более ста метров мало что даст.

Александр показывает, как обойти вершину оврага и подобраться к гнезду с другой стороны. Ползу ужаком по пахучей молодой травке и наконец через щетину сухих будяков вижу гнездо. Птица сидит в нем боком, навострив пучки перьев на голове. Как раз во весь кадр — «устье печки». Но снимать невозможно — мешает частокол будяков. Медленно поднимаюсь и вижу: сторожкая птица с гнезда слетает и, скользнув вниз по оврагу, скрывается в прибрежных ветлах. Через некоторое время тревога за птенцов заставляет филина-маму прилетать над оврагом. За ней гонится кобчик и несколько маленьких птиц. Над гнездом сова делает разворот, и я вижу сверкание солнца в перьях широких крыльев.

Филины внимательно следят за гнездом.

Надо спускаться к гнезду. Оно устроено на меловом мыске и мало доступно. Оно сейчас кажется мне совсем недоступным. Спуститься к гнезду надо по меловому откосу. Крутизна его заставляет вспомнить крыши готических храмов. К тому же мел, дождями размытый, ползуч как песок. А вниз страшно глянуть: десятиэтажный дом, как коробочка, уместится в овраге. Риск очень большой, но и страсть добраться к гнезду велика. Ноги погружаются в мел, как в золу. Укрепляя каждую ногу в откосе, медленно (вспомнились альпинисты) опускаюсь к гнезду. Сердце колотится, как у воробья, когда я наконец добираюсь к желанному месту. Штаны, куртка и даже кепка белые от меловой пыли.

Двум птенцам, сидящим в гнезде, я, наверное, кажусь чудищем. Они таращат оранжевые глаза, щелкают клювами и пятятся в глубь пещерки размером с небольшую собачью будку.

Александр в бинокль видел неделю назад в гнезде трех птенцов. Видел, как мать их кормила, отрывая от водяной крысы кусочки мяса. Птенцы были в белом пуху. Сейчас пух у них буровато-рыжий. Их теперь только два. Куда делся третий, маленький, неизвестно.

Совы насиживают кладку с первого яйца, и потому у них птенцы разновозрастные.

Старший сейчас надувается шаром и, распустив пушистые крылья, старается меня напугать. Младший прячется за спиной брата. Тихонько (не оступиться бы) сажаю его у края гнезда. В отличие от большого брата он старается сжаться, лечь, вытянувшись в гнезде, но клювом тоже угрожающе щелкает.

Глубина пещерки с гнездом небольшая — до задней стенки я дотягиваюсь рукой. Гнезда фактически нет. Двигаясь, птенцы мощными лапами подымают белесую пыль. У края пещерки — перья вороны. Возможно, сегодня утром отец-филин принес птицу за завтрак, и мать, ощипав перья, клала в клювы прожорливых, быстро растущих ребят кусочки свежего мяса.

Птенцы в гнезде бывают разного возраста.

За двадцать минут птенцы ко мне привыкают. Старший глядит на меня с любопытством, но клювом все-таки щелкает. Мать, как видно, не упускающая гнезда из виду, снова тенью проносится над оврагом. Знаю: крупные эти совы иногда отважно защищают гнездо.

Сейчас, нападая, сова могла бы меня опрокинуть в овраг, и я чувствую, как колено напряженной правой ноги начинает подрагивать…

Вверх по склону взбираться еще труднее, чем опускаться. В изнеможении хватаюсь за махор травы, растущей у края обрыва, и делаю последний рывок. Ощущение — как будто взобрался на Эверест. Блаженно растягиваюсь на пахнущей полынью тверди, пересохшими губами сосу горькую трубочку одуванчика, наблюдая в бинокль за птенцами. Они успокоились — сидят в пещерке своей, устало нахохлившись. Мать опять летит над оврагом. Но теперь гнев ее мне не страшен, теперь я могу ее даже снимать.

Гнезда филины строят в разных местах — в лесу, на сломанных бурей трухлявых в сердцевине древесных стволах, в укромных местах степи, в камышах у воды. Но больше всего эти крупные совы любят гнездиться на скалах, на склонах приречных промоин.

Если есть пища, филины долго держатся облюбованной территории и, если гнездо не тревожат, выводят птенцов в одном месте, иногда даже близко к человеческому жилью. Свое присутствие птицы выдают громкими ночными уханьями, особенно частыми в брачную пору — весной.

Крупную, очень красивую птицу зовут «королем ночи». Днем филин прячется в каком-нибудь укромном местечке и тихо подремывает.

Но чуть шум или шорох — мгновенно сон стряхивает. Глаза его расширяются, над головой поднимаются пучки перьев, которые по ошибке принимают за уши. Днем присутствие филина чаще всего выдают птицы. Увидев ненавистную им фигуру, они поднимают невероятный, неприятный филину гвалт, и он спешит где-нибудь схорониться.

Совы оживляются к ночи, вылетая охотиться.

Филины могут поймать разбуженных уханьем тетерева, глухаря, ловят гусей, куропаток, легко настигают зайцев, ловят крыс и не брезгуют «семечками» — всякого рода мышами. Беспечно шуршащий в потемках еж становится легкой добычей филина. Мощные, когтистые его лапы не боятся колючей брони. Может прищучить филин кота, боятся его и мелкие совы.

Кладку яиц в гнезде самка филина начинает в апреле, в канун половодья. В рязанском лесу я видел гнездо филина под сосной, залитой водой. Но береговой уступ, видимо, так нравился птицам, что кладку они повторили чуть выше прежнего места.

Два-три белых яйца этих сов похожи на шары бильярда, но меньше их. Самку, сидящую на гнезде, кормит филин-отец. Когда с промежутком в несколько дней начинают из яиц вылупляться птенцы, забот у филина прибавляется. Малышам требуется свежее нежное мясо, и филин (охотник удачливый и умелый) носит к гнезду добычу в большом избытке.

Брем пишет о немецком крестьянине, который несколько лет был у филинов иждивенцем — каждое утро приходил к гнезду забирать остатки зайцев, уток, водяных курочек, куропаток.

А я знаю случай, когда человек охотно делился с филинами живностью со двора. Было это на Северном Донце, в хозяйстве моего друга охотоведа Бориса Нечаева. Зайцев в займищах у реки расплодил он так много, что около десяти филинов держались на небольшой для такого числа охотников территории. Один из филинов повадился ловить у Нечаева кур и так обнаглел, что уже в сумерки прилетал и садился на сухое дерево у двора, высматривая добычу. «Что ты его не отвадишь?» — «Зачем? Кур я сколько угодно могу развести, а филины — редкость».

Филин — птица исключительной привлекательности, с интересным образом жизни.

С давних времен люди проявляли к филинам интерес, выращивая их в неволе. Описан случай: лесник, державший птицу в сарае, услышал из леса призывный крик филина и вынес птицу-невольницу из сарая во двор. И состоялась «помолвка». Филин стал подруге носить еду и носил четыре недели.

Известен случай, когда взятого из гнезда малыша-филина не заперли в сарае, а держали клетку с ним во дворе. И что же? Ночью стали появляться родители филиненка и кормили его. Через некоторое время с ними начал летать и выросший в гнезде молодой филин. И тоже носил еду.