Некромерон - Виктория Угрюмова

Наверное, герцог еще долго бы бродил в этой сокровищнице мысли и духа, но тут раздался бодрый топот, и в библиотеку рысью влетел главнокомандующий кассарийской армией Такангор Топотан с чем-то маленьким, пуховым и круглым под мышкой. Это маленькое, круглое и пуховое он осторожно усадил на стол пред ясны очи честной компании и представил:

— Прошу любить и жаловать. Бургежа. Военный корреспондент.

Военный корреспондент был размером с упитанного филина и в общем-то на него и походил, с той лишь разницей, что покрыт был мехом, а не перьями, имел толстенькие пуховые ручки и нос пуговкой. На голове диковинного журналиста между острых симпатичных ушек помещался странный предмет вроде тазика для бритья.

— Что это? — уточнила мумия.

— Не что, а кто, — храбро ответил «филин». — Бургежа. Издатель журнала «Сижу в дупле».

Из ниоткуда высунулась физиономия давешнего эльфа и авторитетно заявила:

— Подшивку могу принести, но не рекомендую мне это поручать. Редкостная гадость этот ваш журнал.

Бургежа вздохнул печально.

— Откуда вы, сударь? — спросил его Зелг, в то же время пытаясь как можно более кратко сформулировать вопросов пятьдесят к Такангору.

— Из дупла, — ответствовало существо. — Сижу в дупле, издаю журнал «Сижу в дупле». Но сами понимаете, какие в дупле сенсации. Так, сплетни всякие, происшествия на поляне. Поляна у нас, правда, пустынная, почти ничего не происходит. А я жажду славы, признания и успеха. Потому явился к милорду Топотану и попросил содействия. Просил, чтобы мне оказали высочайшую честь быть представленным вам, ваше высочество.

— Зачем нам военный корреспондент?

— А что, внучек, — задумчиво пожевал губами Узандаф. — Эти стервятники из «Королевского паникера» пишут такие глупости, что уж ни в какие дупла не лезет. Кабы не моя приверженность закону о свободе поговорить и пописать, я бы давно наслал на них какое-нибудь стоящее проклятие типа «Говорливый студень». Представляешь, недавно тиснули статейку о том, что я случайно выиграл Пыхштехвальдскую битву. Какой-то мерзавец по имени…

Мумия пощелкала сухими пальцами. Библиотечный эльф возник над стопкой «Королевского паникера» и торжественно заявил:

— Презренный писака по имени Ефорцирх.

— И имя неблагозвучное, — скривился Узандаф. — Он, видишь ли, считает, что роль личности в истории ограничена до крайности. То есть назрела историческая необходимость победить при Пыхштехвальде, и абсолютно безразлично, кто командовал войсками. Да если бы я не двинул конницу в обход да не провел мощную подготовку баллистами и катапультами, мы бы знаете где были? В глубокой…

— …печали, — торопливо завершил политкорректный Зелг.

— Я имел в виду совсем другое, — обиделся дедуля. — Ну да ладно. И что, милейший Бургежа, есть ли у вас какие-нибудь особенные способности, отличительные свойства, позволяющие вам претендовать на роль хроникера и летописца нашей славной семейки?

— Есть, — промямлил «филин».

— А отчего так скромно?

Эльф снова показался на глаза, держа в руках стопочку разнокалиберных, криво обрезанных брошюрок.

— Позвольте заметить, ваша милость, что данный господин является уникальным, редкостным неудачником. Второго такого Кассария не видала.

Бургежа потупился:

— Что правда, то правда. Неудачник. Даже сам себя иногда боюсь.

Я такой неудачник, что, если куплю себе кладбище, люди перестанут умирать.

— Интересный компот, — буркнуло привидение доктора. — Вот как раз этого нам и не хватало для полного счастья.

— Хоть какой-то талант, — протянул Мадарьяга сочувственно. — Страшнее всего — посредственность.

— То-то он умудрился врезаться в Птусика, — сообщил Такангор. — Два раза.

Все, знавшие незаурядные летные возможности Птусика, замерли в немом изумлении.

— Даже молния не бьет два раза в одно место, — заметил эльф ворчливо.

Бургежа мотнул головой, явно собираясь произнести пару слов в свое оправдание. При этом тазик с его головы соскользнул и чуть было не брякнулся на столик с напитками. Спасая тонкостенные бокалы, столик шустро отскочил в сторону, но не рассчитал и врезался под коленки мумии, разбилась маленькая чашка с соусом, он отпрыгнул в ужасе и пнул Мада-рьягу. Вампир взвился в воздух, но путь ему преградила полка с книгами, каковую он и обрушил на окружающих, придавив пискнувшего Карлюзу. Узандаф крякнул и уселся прямо на голову вездесущего эльфа-библиотекаря, чувствительно примяв острые уши последнего. Тот уши потрогал и почтительно осведомился:

— Прошу вашего разрешения истошно завизжать, милорд.

— Держите себя в руках, — сурово ответил Думгар. — Проявите выдержку и доблесть, свойственную только вам.

Эльф горделиво выпрямился.

Мумия вперилась неподвижным взглядом в виновника переполоха.

— Пойду я, — пролепетал Бургежа. — Покорнейше прошу извинения за беспокойство.

Он подобрал свой необъяснимый тазик и поплелся к окну.

— Простите, — остановил его Зелг, повинуясь внезапному порыву. — А что это за головной убор?

— Шлем, выше высочество. Герцог решился:

— Останьтесь. Нам действительно категорически необходим военный корреспондент, способный объективно освещать события. Что же до вашей неудачливости, — тут он обвел взглядом завал книг, вампира с шишкой на лбу, дедушку, сидящего в изумительной позе, эльфа с отдавленными ушами, перепуганный столик и совершенно невредимого Бургежу, — то, пожалуй, вы совершенно не пострадали. По-моему, это редкостная удачливость. Вы не находите, господа?

— Логично, — прогудел Такангор.

— Тот, кто сбил Птусика, тот еще себя покажет, — сказал Дотт.

— Давненько мне шишек не набивали, — ухмыльнулся вампир.

— Ладно, — проскрипел Узандаф. — Времени у нас маловато. Хоть эти остолопы и не начнут до рассвета, но дел невпроворот. Садитесь, господа. Я пригласил вас для того, чтобы сообщить одно подозрение. Стоп! Стоп! Прекратите записывать, милейший! И отодвиньтесь от меня с этой чернильницей! Я же просил — отодвиньтесь!

Глава 11

— Галеас Генсен — первый и единственный король Бэхитехвальда. Вечно мертвый. Никогда не рождавшийся.

То, что он умер, вовсе не доказывает, что он жил.

Вот главная твоя проблема, вот тот, кого тебе нужно по-настоящему опасаться.

— Генсен — это миф.

— В каком-то смысле да, миф, — согласился Мадарьяга. — Ибо никто не знает его настоящего имени и истинного лица.

— Наши предки постоянно бились над тайной Галеаса Генсена, — подтвердил Узандаф. — Мы сталкивались с ним дважды. И хоть победа была на нашей стороне, окончательного успеха мы так и не достигли. А многие из нас не достигли его еще с большей силой.