Терновый венец - Марго Арнелл

ведь сестра обычно не спускалась в более глубокие Юдоли, где обитали духи и тени, довольствуясь лишь Вуалью, что давала ответы на ее вопросы.

– Ты готова пойти на это? Ради человека, совершенно тебе чужого?

Кьяра посмотрела в глаза голубки прямым открытым взглядом.

– Сперва и не собиралась. Мы договаривались на единичную помощь, ее я и хотела оказать.

– И что изменилось?

Клио потянулась к стеклянному кувшину с водой и стоящему рядом стакану. Ее, как и шаманку, мучила жажда.

– Я не думала, что так скоро спрошу с тебя ответную услугу. Но, кажется, время уже пришло. Это очень важно для меня… поэтому да, я поговорю с душой – если ты готова сделать все возможное, чтобы помочь мне.

Рука зависла в воздухе, не донеся до губ наполненный стакан: Клио смутил обращенный на нее пристальный взгляд.

– Что-то не так?

– Духи сказали мне странное. Что именно ты на это способна.

– Способна на что?

– Моя подруга Руана… – глухо сказала Кьяра. – Четыре дня она спит и никак не может проснуться. Духи сказали мне обратиться к тебе.

По позвонкам пробежал холодок. О ней говорили духи.

– Я – сноходица, – тихо ответила Клио, пытаясь привыкнуть к фразе, которая казалась такой чужой.

На лице шаманки промелькнуло странное выражение. Она смотрела на Клио, чуть прищурившись. Не подозрительно, скорей, изучающе.

– Странно, что судьба привела тебя к порогу моего дома именно сейчас. Тебя, сноходицу. А в том, что вела она, я не сомневаюсь – я не верю в подобные совпадения.

– Ведающая Мать считала, что действиями моего убийцы управляла судьба. Именно она привела его к моему дому, к моему… – Клио содрогнулась, – …зеркалу.

Морриган, правда, считала иначе. Однако мысль о том, что Итан Галлахер намеренно убил Клио, чтобы заставить ее сестру спуститься в Пропасть и самому оказаться там, отзывалась невыносимой изжогой. Удушающим ощущением, что она не более чем игрушка, которую можно поломать и выбросить.

Каждый имеет право выбирать, во что ему верить. Клио свой выбор сделала.

– Убийца?

– Из-за него я, воскресшая, оказалась здесь, в Пропасти. Из-за влитой в меня силы вуду спящий во мне дар сноходца окреп. Именно сейчас, когда твоей подруге необходима помощь.

Кьяра медленно кивнула, не сводя с Клио – с нее, а не с голубки – глубоких темных глаз.

– Судьба, – отозвалась она глухим эхом. Тряхнула головой, словно проснувшись: – Дай мне немного времени, я поговорю с шаманами. Чужаков они… мы не любим.

Клио сделала вид, что не заметила оговорки.

Кьяра вернулась пару минут спустя. В глазах ее горело нетерпение.

– Шаманы нашего клана проводят обряд – просят у духов помощи. Это займет несколько часов. Если что-то изменится, я дам тебе знать. Если нет – возвращайся утром.

Клио кивнула и попрощалась.

Она шла, прокручивая в голове сказанное шаманкой. Если Ведающая Мать и Кьяра правы… к чему же Клио готовила судьба? Зачем ее направляла? И стоило предначертанное того, чтобы однажды умереть?

Возможно, стоило. Однако в ее личном царстве снов отныне появился отдельный уголок для кошмаров. Тех, в которых она брела среди плачущих духов и молчаливых теней с обращенными на нее стеклянными взглядами.

Есть сны, которые остаются с тобой на долгие годы. Хочешь ты этого или нет.

Глава 25

Девушка со змеиной кровью

Ей нравилось, что имя Уна осталось в прошлом. Нравилось думать, что вместе с именем она оставила и прежнюю жизнь. Ей так отчаянно хотелось этого, что все заработанные деньги она потратила на работающего в обход Трибунала иллюзора-нелегала, который закрепил придуманный ею образ на века.

«Анаконда», – шептали зеркала, когда она, холодная беловолосая красавица, в них смотрелась.

«Анаконда», – согласно шептала она в ответ.

Осталось увековечить и ее право так называться, поэтому бывшая Уна наведалась в паспортный стол. Чтобы сменить имя официально, нужно было исправить личностные татуировки на запястье. Оказалось, без фамилии не обойтись. Тогда она придумала гениальный, с ее точки зрения, ход.

Наклонившись к паспортистке, сказала:

– Имя – Ана, фамилия – Конда.

Даже по отдельности звучало очаровательно, на иностранный манер. Но два кусочка ее нового настоящего скрепляли невидимые швы, не позволяя им разъединяться.

За небольшую плату ей набили новые личностные татуировки, специальным раствором сведя прежние на нет. Еще один осколок прошлой жизни испарился. Оставалось последнее – избавиться от старого барахла, которое включало в себя и съемную квартиру. Но деньги кончились, а до работы в «Дурмане» еще целые сутки: к ее досаде, график выступлений танцовщиц в подземном этаже клуба был забит.

Ничего, она отвоюет и это место, как когда-то отвоевала у судьбы право на жизнь.

Новоявленная Ана Конда изучала в зеркальном отражении свои руки. В чуть потемневших – до посещения иллюзора – венах крылся смертоносный яд. Пользоваться им постоянно она не сможет. Что ей теперь, весь город перебить? Перевела взгляд на глаза, истинное ее оружие. Бесшумное и несущее если не погибель, то полное повиновение. Пора узнать, каковы пределы ее могущества, проверить границы собственных сил.

Человеческая воля – странная штука. У кого-то она хрупкая, словно яичная скорлупа, у кого-то тверда, как гранит. Даже когда Анаконда ошибалась, пытаясь сломить волю неверных людей, она не расстраивалась. Мир – это огромный полигон для совершенствования ее магических сил. Она была одновременно ученым-экспериментатором и подопытным. Опытным путем определив, что воля колдунов и ведьм куда сильнее, она переключила внимание на обычных людей.

В продавцы шли не от великой магической силы, а потому к своему дому Анаконда подходила, увешанная пакетами. Наряды, косметика, красивые безделушки… все, что нужно если не для роскошной жизни, которую она рисовала в мечтах, то для хорошего настроения.

Обмануть охранников – чтецов зеркал – все же немного сложнее. Потому Анаконда так гордилась собой.

Взбудораженная, она не услышала шаги за спиной. Из рук выбили пакеты, а ее саму за локоть затащили в полутемный проулок. Сердце в страхе забилось, но Анаконда помнила: змеиная сила все еще с ней.

– Что, черт возьми, ты творишь? – спросил знакомый вкрадчивый голос, в котором плескалась ледяная злость.

Леон Колдуэлл собственной персоной.

– На моем месте мог быть трибун. Ты и представить себе не можешь, как ты наследила. За тобой тянется не просто шлейф из тэны. Целые, черт возьми, облака!

Анаконда не чувствовала себя виноватой. Вместо стыда в ее сердце кипело торжество. Дойл оказался неправ – она вовсе не безразлична Леону.

Жаль только, Дойлу об этом уже не сказать.

– Ты неосторожна. Чертовски неосмотрительна.

– Как вы узнали? – дрогнувшим голосом спросила Анаконда.

Только Колдуэлл,