Большая книга ужасов – 54 (сборник) - Елена Артамонова

– Я что – то не понял…

– Ступайте, голубчик, у нас перерыв.

Подняв голову, старик увидел меня, улыбнулся, протянул для рукопожатия высохшую, костлявую ладонь.

– Рад тебя видеть! Хочешь познакомить своих друзей с Амалией?

– Как вы догадались?

– Ах, Петр, я слишком долго живу на свете и многое могу понять по глазам… Ступайте, ступайте, – поторопил он замешкавшегося посетителя.

– Дмитрий Дмитрич, можно я сбегаю за своими друзьями?

– Конечно.

Обрадованные девчонки лавиной скатились по лестнице, а шедший позади них Ивойлов успел шепнуть мне на ухо:

– Петька, они рядом. То, что они сделают, хуже смерти.

Увидев нашу компанию, старый мастер пристально, одного за другим оглядел Светку, Сережку и Вику.

– Милая барышня, ваше сердце разбито, но осколки легко склеить. Главное – подобрать подходящий клей, – неожиданно обратился он к Барышевой, а потом, не дав ответить, поинтересовался погодой и школьной успеваемостью.

Проговорив минут десять о пустяках, Дмитрий Дмитрич поднял вверх указательный палец и подмигнул Светлане:

– Вижу на лицах нетерпение. Довольно праздной болтовни. Крошка Амалия давно ждет гостей.

Мы осторожно проследовали между тесными рядами стеллажей и спустились в подземную мастерскую. Вскоре под сводами монастырского подвала раздались восторженные восклицания – механическое детище Часовщика понравилось всем, даже изнывавшему от дурных предчувствий Ивойлову. Девчонки и Сережка раз десять поздоровались с куклой, наговорили ей множество комплиментов, а Амалия вертела головой, хлопала глазами и скрипучим голосом произносила заученные фразы.

– Ее надо выставить в музее! – воскликнула Барышева.

– Точно, в Политехническом. На прошлые каникулы я ездил в Москву и случайно попал на выставку старинных часов. Там были автоматы вроде этого, – вспомнил Ивойлов.

– Давайте напишем туда письмо!

– Амалия и подобные ей – не экспонаты музея, – перебил восторженные рассуждения Часовщик. – Они – мои дети, равные мне. Они создаются для жизни. Но я думаю, Амалию утомил визит, оставим ее одну.

Готовые до бесконечности болтать с автоматом, Сережка, Света и Вика очень неохотно покинули подземелье. Наверху экскурсия была продолжена – коллекция собранных со всего света часов также заинтересовала моих приятелей. Наконец, закончив рассказ об очередном механизме, Дмитрий Дмитрич посмотрел на бесчисленные лица циферблатов:

– Каждому делу – свое время, друзья мои. Пора по домам. Помни, Виктория, всякую беду можно поправить, всякий сосуд склеить.

– А который теперь час? – перебив Часовщика, задал не самый уместный в часовой мастерской вопрос Ивойлов. – Мама просила меня не задерживаться, после обеда мы пойдем за летней обувью. Ох, как же я не люблю таскаться по магазинам!

Старый мастер проводил нас до самой двери, похлопал меня по плечу:

– Приходи в любой час, я засиживаюсь здесь допоздна.

– Обязательно. Постараюсь заглянуть сюда еще сегодня.

Сережка, Вика и Светка разошлись по своим делам, и, оставшись один, я медленно брел по безлюдной улочке, наслаждаясь теплой, почти летней погодой. Но приятная прогулка продлилась недолго – появление странного прохожего моментально разрушило благодушный настрой. Шедший навстречу человек скорее походил на тень – высокий, очень худой, одетый во все черное, он двигался бесшумно и, казалось, не касался ступнями асфальта. Мы поравнялись и разошлись в разные стороны, но меня уже обжег взгляд его черных бездонных глаз. Странный прохожий сильно смахивал на привидение, и все же что – то в этом вышедшем на дневной свет призраке показалось знакомым… Решив последовать за ним, я выбежал на перекресток, но черный человек исчез без следа. По улице чинно шествовала пожилая пара…

– Простите, вы его не видели?

– Кого, мальчик? – удивилась бабулька в старомодной шляпе.

– Высокого, похожего на тень человека с обжигающим взглядом.

– Подумать только, Герман Иванович, какое пылкое воображение у современной молодежи! Они во всем видят нечто сверхъестественное.

– О да, Анна Илларионовна, от фантазий нынешних подростков очень часто становится не по себе, – согласился старичок и, обратившись ко мне, добавил: – Ты первый, кого мы повстречали на этой улице, больше здесь никого не было.

Пожалуй, в нашем городке и в самом деле происходило слишком много необъяснимого. Откуда, из какой бездны пришел в наш мир этот человек с мрачным, проникающим в самую душу взглядом? Может быть, именно он насылал кошмары и беспричинные страхи на моих друзей? Чего он хочет и почему черты его лица показались мне такими знакомыми? Ответа не было.

Мой взгляд бесцельно скользил вдоль улицы, пока не засек на противоположной ее стороне надпись «видеопрокат». Подумав, что умопомрачительные трюки Джеки Чана помогут рассеять хандру Ивойлова, я отправился на поиски столь желанного для Сережки фильма. А вскоре я уже мчался к дому Ивойлова, надеясь передать ему «Шанхайский полдень», прежде чем они с матерью отправятся за покупками.

– Сережка!

Ивойлов даже не обернулся. В сопровождении своей матери, полноватой женщины лет сорока, он важно вышагивал по направлению к трамвайной остановке.

– Сережка! – прибавив обороты, я наконец – то догнал их. – Здравствуйте, Тамара Алексеевна! Сергей, приготовься к потрясающему сюрпризу!

– Сюрпризы принято преподносить на праздники, – глубокомысленно изрек он. – Разве сегодня праздничный день?

– Точно. Всемирный день телезрителя, – ухмыльнулся я и протянул кассету.

Ивойлов прочитал название, повертел кассету в руках и положил в сумку.

– Ну как? – меня поразило равнодушное выражение его лица.

– Спасибо.

Сергей запрыгнул на подножку подкатившего к остановке трамвая, а шедшая следом Тамара Алексеевна удивленно развела руками:

– Я, Петенька, сама удивляюсь, как чудит мой сынуля. Наверное, робота из себя изображает, только – «да», «нет», «спасибо», «пожалуйста». Лучше бы приврал что – нибудь…

Гармошка дверей закрылась, трамвай медленно покатил прочь… Поведение Ивойлова поражало – вместо того чтобы опрометью броситься домой и раза три подряд просмотреть долгожданный фильм, он невозмутимо отложил кассету и отправился за покупками. Наверное, если бы в этот миг мне на голову грохнулась луна, я бы уже не удивился…

Не различая вкуса еды, я ковырял вилкой в тарелке и вспоминал равнодушное лицо Ивойлова. Что произошло с ним после того, как мы расстались у дверей мастерской? Сергей чувствовал приближение беды, он то и дело повторял: «Они рядом, они придут за мной», а потом внезапно утратил всякий интерес к жизни. Что, если, выйдя из подвальчика, он встретил страшного черного человека с обжигающим взглядом и тот сделал с Сережкой нечто, оказавшееся хуже смерти?..