Большая книга ужасов – 54 (сборник) - Елена Артамонова

– Ее пугает одежда? – на миг прежние страхи вновь завладели моим сознанием.

– Ах, Петя, ее страшит все, и чем дальше, тем больше! Таня стала такой нервной, раздражительной, я просто не знаю, как ей помочь. – Акулиничева спрыгнула с качелей. – Ладненько, меня заждалась художественная школа. До встречи.

– Подожди! Ты упоминала какие – то видения.

– Пустое. Разве они могут заинтересовать человека, не верящего в мой дар ясновидящей?

– Просто я отношусь к нему со здоровым скептицизмом, но не отрицаю полностью. Твои «откровения» как – то связаны с Панкратовой?

– Не совсем… – Светка вновь устроилась на качелях. – Просто образы возникают, когда Татьяна находится поблизости. Обычно видения приходят во время сна, когда сознание отключается, а душа бродит неведомо где, но сейчас все происходит совсем иначе. Скорее это напоминает гадание по стеклу…

– Света, мне не понять, чем отличается гадание по стеклу от гадания на кофейной гуще.

– Между прочим, здесь нет ничего смешного. Кто умеет, тот увидит будущее и на дне кофейной чашки.

– Молчу, молчу.

– Во время гадания по стеклу всматриваются в полированные или светящиеся поверхности, – учительским тоном просветила Акулиничева, – пока не впадут в транс или не узреют желанный образ. Так вот… Я совершенно случайно заметила в зеркале необычный отблеск и, присмотревшись, увидела нечто. Более детально это удалось рассмотреть в графине с водой.

– И что в нем плавало?

– Петя, ты сам спросил о видениях.

– Свет, со стороны такие речи звучат довольно странно, сама понимаешь.

– Хорошо. Видение сперва напомнило мне сверкавшее на солнце море – много-много трепетных золотых огоньков, сливающихся в огненное покрывало. Присмотревшись, я поняла, что вижу очень пологие, покрытые ослепительно белым снегом холмы, усеянные тысячами, да что там – десятками тысяч горящих свечей, и черное беззвездное небо над ними. Красивое зрелище и жуткое.

– И?

– Все. Вскоре образ померк и растаял.

– Ты думаешь, видение как – то спровоцировала Панкратова?

– Может быть. – Акулиничева посмотрела на свои изящные часики. – Мне в самом деле пора. До свидания, Петя.

– Пока.

Явно опоздавшая на свои занятия Светка быстро исчезла из поля зрения. Поднявшись с качелей, я подошел к подъезду, нажал кнопки кодового замка.

– Стой! – На дорожке, ведущей к дому, стоял светловолосый парень с приятным, но незапоминающимся лицом. – Дай руку!

– Мы знакомы?

– Дай руку, кому говорят! – Грубиян подошел ко мне вплотную и положил на плечо тяжелую ладонь. – Ну!

– Отстань!

Я попытался открыть дверь. Парень грубо схватил меня за запястье и сорвал с ладони повязку. На какой – то миг наши глаза встретились – во взгляде блондина было что – то стеклянное, неживое. Внимательно осмотрев мою царапину, он развернулся и невозмутимо зашагал прочь.

Пообедав, я повесил на шею фотоаппарат и отправился на поиски интересных сюжетов. Многие в классе посмеивались над моим увлечением «допотопной» черно-белой фотографией, но мне казалось, что проявлять пленку и печатать фотографии самому намного интереснее, чем просто щелкать затвором и получать на следующий день готовые снимки. Вспомнив, что Вика Барышева просила запечатлеть ее на фоне городских достопримечательностей, дабы отправить эти снимки своим итальянским приятелям, я решил выполнить эту просьбу.

Вторую половину дня Вика обычно проводила на площади около закрытого на вечный ремонт кинотеатра, где тусовались собиравшиеся со всего города фанаты роликовых коньков. Так было и сегодня – лавируя между проносившимися мимо ребятами, я еще издали заметил восседавших на ступенях кинотеатра Викторию и Арину.

– Девчонки, не хотите поработать фотомоделями?

– Спрашиваешь! – Обрадованная Вика тут же вскочила и чуть было не сорвалась со ступенек, начисто позабыв о надетых на ноги коньках. – Подождите меня, я сгоняю домой переодеться!

– Мы будем ждать у твоего подъезда, – предложила Арина.

– Хорошо!

Лихо вписавшись в поворот, Барышева умчалась вниз по улице. Мы с Ариной пошли следом.

– А я не люблю фотографироваться, – заметила Иванова. – Бабушка говорила – кто много снимается, мало живет. Фотопленка будто ворует жизнь.

Признаюсь, я не ожидал от рассудительной, не верящей в чудеса Арины такого заявления. Заметив мой недоумевающий взгляд, Арина пожала плечами:

– Знаю, это звучит странно, но бабушка фотографировалась только на паспорт и прожила до девяноста семи лет, а моя тетя была подающей большие надежды киноактрисой и погибла в двадцать пять.

– Актрисой? А где она снималась?

– В небольших ролях. Тетя не успела достичь известности.

За разговорами мы незаметно подошли к дому Барышевой и теперь, устроившись на скамейке, ожидали ее появления.

– Арина, как ты думаешь, на каком фоне лучше всего снимать Вику? – спросил я.

– Прямо глаза разбегаются. В старых городах столько всего необычного… – Она задумалась. – Может быть, у крепостной стены? Не зря ее печатают на открытках, она вроде нашей визитной карточки.

– Или у пушек, – предложил я.

– В общем, в парке, – заключила Арина.

– Ну как? – из подъезда выпорхнула покрытая толстым слоем косметики Барышева. – Может, мне еще немного подрумяниться?

Я воздержался от обсуждения «боевой раскраски», опасаясь испортить фотомодели настроение, а Арина не удержалась от советов, последовав которым, на мой взгляд, Вика превратилась бы уже в полное страшилище. Потом мы все вместе отправились к Центральному парку культуры, где сохранился фрагмент крепостной стены, построенной более семисот лет назад и с той поры не раз защищавшей наш город от многочисленных вражеских набегов.

– Ребята, а вы куда собрались? – окликнула нас нагруженная тяжелым этюдником Акулиничева.

– Петя будет меня фотографировать, – отозвалась Вика.

– А я с пленэра. Знаете, эту стену, наверное, миллион раз рисовали и еще столько же нарисуют. Пейзаж и в самом деле живописный, но здорово поднадоел.

Как – то само собой получилось, что Света составила нам компанию и отправилась вместе со всеми обратно в парк. Его вход охраняли две старинные наполеоновские пушки, сразу привлекшие внимание девчонок. Барышева решила позировать на фоне трофейного оружия, прислонилась к стволу пушки и улыбнулась:

– Снимай, Петя.

Щелкал затвор. Вика принимала кокетливые позы, продолжая ослепительно улыбаться… Я чуть повернулся и увидел в видоискателе стоявшую поодаль Арину. Высокая, гибкая, с необыкновенными золотистыми волосами, она замерла в непринужденной позе, глядя куда – то вдаль. Упустить такой кадр было бы настоящим преступлением. Увидев, что ее фотографируют, Арина предостерегающе подняла руку: