Гаврила Державин: Падал я, вставал в мой век... - Арсений Замостьянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ЕРМИЛ КОСТРОВ
Державин страдал на губернаторском посту, а его литературная слава росла.
Есть в Вятской губернии село Синеглинье. Там в 1755 году родился Ермил Иванович Костров — стихотворец, который посвятил лиру армии, воинской героике. Сын монастырского крестьянина, он с детства рвался к просвещению. Путь этот проходил через церковные врата. Сначала — Вятская семинария, потом — Славяно-греко-латинская академия. Наконец, Московский университет. Костров состоял при университете в качестве стихотворца, а мечтал о кафедре, на которую так и не пробился. Тогда не было такой научной специальности — «филолог», а Ермил Иванович стал тончайшим знатоком словесности. Он истово служил литературе — переводил и сочинял стихи, спорил, проповедовал.
Ему покровительствовал Суворов, он научился в стихах создавать батальные полотна. Было у Ермила Ивановича одно обременительное хобби — оно стало для него роковым проклятием. Хмельным проклятием.
Костров одним из первых разобрался в «забавном русском слоге» Державина: многие восторгались «Фелицей», но немногие глубоко проникли в замысел Державина, оценили обаяние его небрежного человечного стиля. Впрочем, Костров — не только поэт, но и внимательный читатель — полюбил стихи Державина ещё до «Фелицы».
Сам Ермил, как водится, написал несколько звучных од в честь императрицы. Прочитав «Фелицу», он понял: писать по-старому далее невозможно. Только как приручить новый слог? Костров тужился, но составлял панегирик Державину:
Наш слух почти оглох от громких лирных тонов,И полно, кажется, за облаки летать,Чтоб, равновесия не соблюдя законов,Летя с высот, и рук и ног не изломать:Хоть сколь ни будем мы старатьсяВ своём полете возвышаться,Фелицыны дела явятся выше нас.Ей простота приятна в слоге,Так лучше нам, по сей дорогеИдя со скромностью, к ней возносить свой глас.
В союзе с нимфами Парнаса обитая,По звучной арфе я перстами пребегал,Киргиз-кайсацкую царевну прославляя,Хвалы холодные лишь только получал;Стихи мои там каждый славил,Мне льстил, себя чрез то забавил;Теперь в забвении лежать имеют честь.Признаться, видно, что из модыУж вывелись парящи оды.Ты простотой умел себя средь нас вознесть.
Костров торопился проявить себя в новом стиле — стал писать проще, грациознее. Допускал немыслимые вольности! Он даже написал похвальную песнь на возвращение императрицы из полуденных стран — о ужас! — хореем! Да, это была не ода, а песнь, но всё-таки хорей и государыня казались несовместимыми…
Несгибаемый Ермил принялся открыто воспевать Суворова, когда Державин ещё опасался упоминать полководца, вечно неугодного кому-то из правителей. И даже намекал в послании Суворову, что для достойного воспевания подвигов графа Рымникского необходим державинский дар:
О! если б мне твой дух и лёгкое перо,Изобразил бы я… Судьба не так решила:Вития слабый я, усердье лишь быстро́,Усердие быстро — изнемогает сила.Ты, снисходя мне, граф, доволен оным будь,Прими, прими мой стих, что сердце мне вещало,В себе питала грудь,Усердье начертало.
Державин в эпиграмме вывел его под кличкой «Хмельнин» — но не уничижения ради, а из сочувствия:
Весьма злоречив тот, неправеден и злобен,Кто скажет, что Хмельнин Гомеру не подобен:Пиита огнь везде и гром блистает в нём;Лишь пахнет несколько вином.
Кто только не помогал Кострову — Херасков, Суворов, Потёмкин, Шувалов, Державин… Лучших меценатов и приятелей и представить невозможно. И всё-таки умер он в нищете. Нестор Кукольник аж в 1853 году напишет про него трагедию.
ТАМБОВСКИЕ СТРАДАНИЯ
Державин всё ещё мечтал погубернаторствовать в Казани. Родина, крупнейший центр Поволжья, город старинного кремля и новых очагов просвещения. Державин знал о проблемах Казани, готов был развернуть там строительство. В Казанской губернии можно найти таких столоначальников, которые способны стать опорой просвещённому губернатору. Немножко старания — и можно превратить Казань в жемчужину, в город Солнца. Державин готов был поработать и с татарским населением — чтобы крестились и обрусевали, как легендарный Багрим.
Певец Фелицы робко пытался донести свои намерения до императрицы. Должна же рассудительная Екатерина понять, что именно в Казанской губернии Державин сумеет показать себя, послужить Отечеству со славой…
В Петербурге он сошёлся с казанским губернатором. Генерал-майор Иван Татищев тоже прибыл в столицу с жалобами на генерал-губернатора. Правда, жаловаться по-настоящему не решился, нашёл себе дело куда более увлекательное и безопасное: принялся выхлопатывать орденок. Ходили слухи, что кресло казанского губернатора вскоре окажется вакантным. Державин зачем-то прямо объявил Татищеву, что желает стать его преемником. Но генерал не торопился сдавать Казань — и у императрицы не было оснований его отзывать.
А что же олонецкие недруги? На державных берегах Невы Державин был сильнее Тутолмина. При дворе он нашёл поддержку: Безбородко оставался его благодетелем, появились у поэта и новые влиятельные поклонники. Но императрица уготовила Державину Тамбов. Из олонецких губернаторов он без передышки стал тамбовским.
В феврале 1785 года на вахту фаворита императрицы заступил Алексей Петрович Ермолов. В будущем — искусный и храбрый генерал, а покамест — статный офицер, полный сил и огня. Державину (по-видимому, не без помощи Львова) довелось познакомиться с ним, заручиться поддержкой. Перед отъездом в Тамбов Державин поговорил с Ермоловым откровенно. Признался, что мечтал о назначении в Казань, но не смеет настаивать на такой милости: государственные посты — не карточные фоски, чтобы ловко их тасовать. А ещё они говорили о делах сугубо материальных и наиболее щекотливых: именьица, долги… Державин обещал в Тамбове подыскать Ермолову доброго рысака.
Ермолов готовил себя в Мильтиады, в Сципионы — и не скрывал честолюбивых помыслов. Несомненно, он ждал, что Державин приободрит его стихами, воспоёт. Не сложилось.
«Случай» Ермолова продлился недолго, от главного будуара России его вскоре отстранили. Будущий генерал был ершист и неуживчив, подобно Державину. Державин подберёт ему рысака, но Алексей Петрович к тому времени от двора отдалится.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});