Гаврила Державин: Падал я, вставал в мой век... - Арсений Замостьянов

Олонецкий недруг Державина Тутолмин, конечно, видел в этой сенсации тщеславные потуги Гаврилы Романовича — и всюду язвил по этому поводу. Княгиня Дашкова с раздражением отнеслась к неожиданной славе Захарьина. Екатерина Романовна считала себя монополисткой российского просвещения — вот если бы Державин ей первой прислал эту речь — тогда другое дело… А так, по словам княгини, получилась «дурно сыгранная комедия посредством однодворца».

И всё же не зря корпел Державин над «экспромтом» Козловского самородка! В очередной раз ему удалось порадовать императрицу. Недруги ворчали, а Державин не дремал, он уже добивался трёхсотрублёвой пенсии для Захарьина, хотя не рекомендовал Гудовичу привлекать к административной работе глубоко пьющего человека. Захарьина хотели видеть в Петербурге — но он беспробудно праздновал успех своего выступления, путешествуя по гостеприимным усадьбам Тамбовщины.

Нет, Захарьин не был фиктивным литератором! Жалованье позволило ему сводить концы с концами, и после знакомства с Державиным он написал свои лучшие книги, хотя и пил подчас беспробудно. Одна из книг Захарьина получила всероссийскую известность — это «Арфаксад, Халдейская вымышленная повесть». Поговаривали, что Захарьин написал эту повесть в доказательство своих способностей, когда узнал, что многие сомневаются в его авторстве знаменитой речи… Державин прочитал эту книгу и порадовался за своего выдвиженца.

Буйная фантазия однодворца породила и другую повесть в экзотическом вкусе: «Приключение Клеандра, храброго царевича Лакедемонского и Ниотилды, королевы Фракийской». Поклонником литературных талантов Захарьина стал адмирал Мордвинов. Последние годы жизни Захарьин провёл в Николаеве, пользуясь покровительством адмирала. Бесприютный русский литератор отогрелся на берегах Южного Буга, отдохнул в сытости и покое…

Начальство не могло не оценить, что Державин в Тамбовской губернии показал себя усердным сеятелем просвещения. Малые, двухклассные народные училища открылись в Козлове, Моршанске, Липецке, Шацке, Елатьме, Лебедяни, Спасске, Темникове… О таком просветительском размахе Фелице не стыдно было написать и Дидероту. Не хватало учителей: не выписывать же их из Петербурга! Державин попросил архиепископа Феодосия прислать семинаристов для преподавания в уездных городках. Но даже в семинарии студентов не хватало! С горем пополам нашли нескольких кандидатов в учителя. Роменский на скорую руку позанимался с ними в тамбовском училище — и молодые учителя отправились сеять разумное, доброе, вечное.

Крупнейшим из уездных училищ стало Козловское. Несколько учителей, почти 70 учащихся — это серьёзно. Но Державин, посетив Козлов, приметил, что учатся в основном дворяне. А что же купечество? И науки постигать не желают, и рублишком не помогают. Державин пытался повернуть торговый люд лицом к просвещению. Но купцы поймут необходимость образования лишь через полвека, когда в русской глубинке появится немало меценатов просвещения. А тут… Едва завершится губернаторская трёхлетка Державина — и уездные училища придут в упадок.

В державинском Тамбове публика аплодировала одной из первых комических русских опер — «Ямщики на подставе». Музыку написал Евстигней Фомин, а либретто — Николай Львов, о котором Державин не забывал никогда. Опера, основательно забытая в наши дни, шла и в столице. В те времена мало кто из тамбовских дворян знал и ценил оперное искусство. Зато многие притворялись знатоками, с ужасом наблюдая за экзотическим зрелищем на сцене.

Сам Державин к открытию народного училища и театра написал текст путаного драматического действа под названием «Пролог». Почему «Пролог»? Во-первых, с этой вещицы начиналась биография театра. Во-вторых, державинское действо предшествовало премьере — пьесе Верёвкина «Так и должно». Да, Державин не забывал и про своего старого учителя…

Идейная направленность «Пролога» сомнений не вызывает. Державин прославляет просвещение и хаотически высмеивает его врагов:

Я знаю должность в чём моя.Под ней сокрывшись, я, как будто не нарочно,Всё то, что скаредно, и гнусно, и порочно,И так и сяк ни в ком никак не потерплю.Не в бровь, а в самый глаз я страсти уязвлю…И буду только тех хвалою прославлять,Кто будет нравами благими удивлять,Себе и обществу окажется полезен…Будь барин, будь слуга, но будет мне любезен…

Нашлось место и для бичевания «безграмотных вралей, безмозглых стихотворцев, кащеев, гордецов, и пьяниц, и мотов». Словом, всё, как полагается. Думаю, в те дни вдохновение не посетило Державина, а переутомление помешало отточить стихи. Получилась наспех зарифмованная публицистика.

Катерина Яковлевна стала подлинным украшением Тамбова. Она во всём старалась поддержать старания мужа, устраивала чаепития для учителей и школьников в губернаторском доме, умела каждого обласкать, каждому улыбнуться. Она была рукодельницей — и открыла в Тамбове своего рода кружок кройки и шитья. Дамы готовили костюмы для театра и для домашних представлений. «Тут рисовали и шили, которые повзрослее девицы для себя нарядное и театральное платье по разным модам и костюмам, также учились представлять разные роли. Сие всё было делом губернаторши, которая была как в обращении, так и во всём том великая искусница и сама их обучала», — вспоминал Державин, тоскуя по любимой Пленире. До времени она оставила его… Но это будет впереди, а в Тамбове о каждом любительском спектакле в губернаторском доме благородные дамы судачили неделями, обсуждая замашки губернаторши. Да, она блистала на любительской сцене, не боялась ни восторженных взглядов, ни насмешек. По примеру губернатора тамбовские дворяне принялись устраивать театральные вечера. Играли Расина, Сумарокова, Верёвкина. Сам Державин принялся за перевод расиновой «Федры».

28 июня 1786 года Державин поставил праздничное представление «Торжество восшествия на престол императрицы Екатерины II», где артистами предстали именитые тамбовские господа: Свечины, Беклемишевы, Хвощинские, Мелины и, конечно, Державины.

Державины любили пение, и губернатор принялся обучать губернию вокалу. Для охотников (то есть для всех желающих!) губернатор устроил воскресный певческий класс. К радости Державина, детский хор вскоре уже насчитывал 400 голосов — по меркам тогдашнего Тамбова очень даже немало. Два раза в неделю в губернаторском доме проходили танцклассы. Поддержку губернатора получили и местные крепостные оркестры, постоянно ублажавшие гостей Державина.