Штамм Закат - Чак Хоган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эф навел пистолет на самую крупную цель — грудь сидевшего в кресле человека — и нажал на спусковой крючок. Однако впередсмотрящий стоунхартовец бросился наперерез, жертвуя собой с куда большим автоматизмом, чем любой секретный агент, когда-либо заслонявший своим телом президента Соединенных Штатов.
Пуля ударила мужчину в грудь и с глухим звуком впилась в бронежилет под пиджаком. Эф среагировал мгновенно — он успел оттолкнуть мужчину в сторону, прежде чем тот сумел навалиться на него.
Эф выстрелил снова, однако теперь он потерял равновесие, и серебряная пуля отрикошетила от подлокотника инвалидного кресла.
Эф выстрелил еще раз, но передние стоунхартовцы уже сомкнулись, прикрыв Палмера, — пуля ушла в стену. Особо крупный мужчина с короткой армейской стрижкой — тот самый, который катил кресло Палмера, — припустил бегом, толкнув своего благодетеля вперед с такой силой, что стоунхартовцев буквально метнуло в Эфа, словно из катапульты, и он рухнул на пол.
Падая, Эф извернулся так, чтобы направить стрелковую руку в сторону выхода. Еще один выстрел. Эф метил попасть в спинку кресла, откинув руку так, чтобы пуля обошла огромного телохранителя, но в ту же секунду чей-то башмак с силой припечатал его запястье к полу, пуля вонзилась в ковер, хватка Эфа ослабла, и пистолет выпал из ладони.
Через мгновение Эф был погребен под целой грудой тел, причем эта груда нарастала, а из главного зала выбегали все новые люди. Крики, вопли, визг... Чужие пальцы впивались в тело Эфа, чужие руки тянули его конечности в разные стороны. Он умудрился немного повернуть голову—в самый раз, чтобы сквозь частокол рук и ног атакующих увидеть, как кресло выезжает сквозь двойные двери в ослепительное сияние ясного солнечного дня.
От тоски и отчаяния Эф завыл. Его единственный шанс был упущен. Момент истины мелькнул и исчез.
Старик выжил, оставшись целым и невредимым.
Теперь мир почти полностью принадлежал ему.
Черный Лес.
Мясокомбинат «Решения»
Владыка стоял в полный рост в большом помещении, упрятанном глубоко в недрах под мясокомбинатом «Решения». Вокруг царила кромешная тьма. Владыка был погружён в самосозерцание, при этом он не чувствовал никакой расслабленности — наоборот, Тварь пребывала в состоянии электрического возбуждения и оставалась, как всегда, начеку. По мере того как верхний слой его обожженной солнцем плоти отшелушивался от тела-вместилища, когда-то бывшего обычным человеческим организмом, и отваливался кусками, обнажая живую красную дерму, Владыка обретал все большую склонность к медитации.
Голова Твари, сидевшая на большой, широкой шее, дернулась и чуть-чуть повернулась в сторону входа. Смещение было небольшим — всего на несколько градусов, — но Боливар понял, что тем самым ему оказано некоторое внимание. Боливару не было нужды докладывать то, что Владыка и без того уже знал. То, что Владыка — глазами самого Боливара — и без того уже видел: как в здании ломбарда появились люди-охотники, явно искавшие способ наладить контакт с Сетракяном, и как вслед за этим развернулось жестокое, губительное для вампиров сражение.
Позади Боливара засуетились «щупальца» — они принялись резво бегать туда-сюда на четвереньках, словно слепые крабы. Боливар по-прежнему не очень-то понимал их поведение, но кое-чему он уже научился и сейчас сделал вывод: «щупальца» «увидели» нечто, сильно их обеспокоившее.
Кто-то приближался к спрятанному под землей помещению. Впрочем, Владыка не выразил ни малейшей озабоченности по поводу чужака, и это свело на нет тревогу «щупалец».
В целях дневной охоты Древние стали использовать наемников, — зазвучал в голове Боливара голос Владыки. — Еще одно доказательство безрассудства, на которое их толкает отчаяние. А что там со старым профессором ?
Он ускользнул перед самым началом нашей атаки, — откликнулся Боливар. — Внутри его местожительства щупальца об наружили признаки, что он все еще жив.
Скрывается. Замышляет. Строит планы.
С тем же отчаянием, что и Древние.
Люди становятся опасными, только когда им нечего терять.
Жужжание моторизованного инвалидного кресла и шорох узловатых шин, катящихся по земляному полу, провозгласили, что визитером был не кто иной, как Элдрич Палмер. Кресло направлял его нянька-телохранитель, который к тому же держал в руках синие светящиеся палочки, озаряющие путь в темноте, непроницаемой для человеческих глаз.
Едва кресло приблизилось, «щупальца» бросились врассыпную и, злобно шипя, по-крабьи вскарабкались на стены, чтобы оказаться как можно дальше от сияния, производимого химической люминесценцией.
— Тварей все больше и больше, — с гневом прошептал Палмер, будучи не в силах скрыть отвращение при виде слепых вампирских детей; от их огромных черных незрячих глаз ему было не по себе. Миллиардер был в ярости.
— Почему в этой дыре? — спросил он. Она мне нравится.
В слабом, мягком свечении синих палочек Палмер впервые увидел, что у Владыки отслаивается плоть. Большие ломти ее усеивали землю у ног вампира, напоминая клочья волос возле парикмахерского кресла. Зрелище сырого мяса, проглядывающего сквозь растрескавшуюся внешнюю оболочку Владыки, сильно растревожило Палмера, и он принялся быстро говорить, надеясь, что вампир не прочитает его мысли, подобно тому как предсказатель прозревает сокровенное в глубинах хрустального шара.
— Послушайте. Я очень долго ждал. Я сделал все, о чем вы просили, но взамен ничего не получил. И вот результат — на мою жизнь совершено покушение! Я хочу вознаграждения. Немедленно! Мое терпение достигло предела. Либо вы даете мне то, что обещали, либо я больше вас не финансирую. Вы понимаете, о чем я? Это все! Конец!
Голова Владыки, макушка которой буквально скребла потолок, наклонилась вперед, — кожа вампира при этом угрожающе заскрипела. Вид у монстра был донельзя пугающий, но Палмер не собирался отступать.
— Моя преждевременная смерть, если таковая наступит, поставит весь ваш план под большой вопрос. Вы уже не сможете управлять моей волей, и заявить свои права на мои ресурсы у вас тоже не получится.
За спиной Палмера в дымке синего света возник Айххорст, порочный до мозга костей нацистский комендант лагеря смерти, призванный Владыкой в эту подземную камеру.
Будет правильно, если ты придержишь свой человеческий язык в присутствии Дес Майстерс.
Владыка, небрежно махнув огромной рукой, заставил Айххорста замолчать.
Красные глаза вампира в свете синих палочек казались фиолетовыми; расширившись, они в упор смотрели на Палмера.
Договорились. Я удовлетворю твое желание бессмертия. В течение суток.
Пораженный, Палмер начал что-то лепетать, но быстро умолк. Больше всего его удивила неожиданно быстрая капитуляция Владыки — после стольких лет палмеровских усилий, потраченных, казалось бы, впустую. А следом пришло предчувствие того великого прыжка, который ему, стоящему фактически на краю пропасти, предстояло вскорости совершить. Нырнуть в бездну, называемую смертью, и выплыть по ту сторону...
Бизнесмен, сидевший внутри Палмера, хотел бы заполучить побольше гарантий. Но интриган, тоже сидевший внутри, прикусил язык.
Такой Твари, как Владыка, не ставят условия. Можно лишь попытаться добиться благосклонности, а затем с благодарностью принять щедрый дар.
Итак, еще один день. Последний день в смертном обличье. Палмер даже подумал, что он сможет получить от него удовольствие.
Веемой планы разворачиваются в полном соответствии с задуманным. Мой Расплод марширует по всей стране. Мы заняли позиции во всех важнейших пунктах назначения. Наш круг расширяется в городах и сельских местностях по всему миру.
Палмер подавил свое предвкушение скорой победы и все-таки сказал:
— Тем не менее, хотя круг расширяется, он одновременно будет сжиматься.
Старые руки Палмера проиллюстрировали обозначенный им сценарий: пальцы переплелись, а ладони приблизились друг к другу, смыкаясь, словно бы в пантомиме удушения.
Это действительно так. Поэтому перед началом Поглощения остается выполнить еще одну задачу.
Айххорст, который рядом с гигантским Владыкой казался просто половинкой человека, пояснил:
Книга.
—Разумеется, — сказал Палмер. — Она будет вашей. Однако я должен спросить вас... если вы уже знаете ее содержание...
Не принципиально, чтобы я завладел этой книгой. Принципиально, чтобы ею не завладели другие.
— Тогда... почему бы вам просто не взорвать аукционный дом? Почему бы не снести весь квартал целиком?
