Судья. Тайная сторона правосудия - Павел Алексеевич Астахов

кого нервы крепче. – Его рука скользнула за полу пиджака, и через мгновение на Артема уставился пистолет.

– Надо же, – сказал Павлов, ничуть не изменившись в лице. – Вы всегда на день рождения берете с собой огнестрельное оружие?

– Всегда, – ответил Прокопенко. – Старая привычка. Пока ты тут упражнялся в красноречии, пересказывал на свой лад сказки Андерсена, у меня созрел план.

– Какой же? – все так же спокойно и даже добродушно поинтересовался Артем.

– Я пускаю тебе пулю в лоб, – прошипел Анатолий Сергеевич. – Затем дырявлю череп этому трухлявому пню. – Он махнул пистолетом в сторону Краснова. – Скажу, что старик сошел с ума и застрелил тебя. После чего покончил с собой, – добавил Прокопенко. – Покаюсь, мол, виноват, дал вам на наградной ствол полюбоваться! А старый мухомор Краснов в один момент с катушек съехал. Он поспорил с Павловым о причинах развала СССР и не нашел понимания. Как вам такая версия? А?

– Мразь! – выдохнул Леонид Михайлович, но Прокопенко лишь усмехнулся.

– У меня есть другое предложение, – проговорил Павлов, медленно наводя ружье на именинника. – Вы убираете пистолет и отходите от стола. Потом мы вместе идем к дому. Полагаю, полиция уже дожидается вас. Если вы продолжите упорствовать, угрожать нам оружием, то мне придется прострелить вам руку или ногу.

– Убей его, Артемий! – крикнул Краснов. – Я возьму эту смерть на себя!

Прокопенко расхохотался.

– Тебе не поверят, – с презрением бросил он. – Ты ничего тяжелее карандаша в своей жизни не поднимал.

– Положите пистолет, Анатолий Сергеевич, – произнес Артем. – Давайте обойдемся без лишней крови.

– Ну уж нет! – рявкнул Прокопенко.

Пистолет в его руке прыгал и дергался как раненая птица.

– Это я приказываю тебе опустить ружье! У тебя все равно нет патронов.

Артем качнул головой.

– Если бы вы были внимательны, то заметили бы, что во второй раз я произвел всего один выстрел, – сказал он. – Так что ружье заряжено, господин несостоявшийся председатель Верховного суда.

– Лжешь! – завопил Анатолий Сергеевич, окончательно выходя из себя. – Указ президента уже подписан!

– Вы глубоко ошибаетесь. Да, указ о вашем назначении лежал сегодня утром на столе президента. Ровно до той поры, пока я не добился у него аудиенции. Кстати, лишь по моей настоятельной просьбе ваш арест был отложен до вечера. Вы, сами того не зная, получили несколько часов свободы. Той самой, которую совершенно не ценили до сегодняшнего дня. Можете считать это моим подарком на день рождения.

– Нет!

– А знаете, зачем я дал вам отсрочку? Лично хотел посмотреть, как вы взглянете в лицо Леониду Михайловичу, – тихим голосом произнес Артем.

Лицо Прокопенко исказилось от ярости. Респектабельный мужчина в белом костюме в мгновение ока превратился в беснующегося безумца, трясущегося от ярости.

– Нет, я не сяду в тюрьму! – взвыл он, и в эту секунду Артем неожиданно выстрелил в воздух.

Прокопенко вздрогнул, растерялся, а в лицо ему уже летел приклад ружья. Хрустнул сплющенный нос. Анатолий Сергеевич не удержался на стуле, слетел с него. При этом он судорожно нажимал на спусковой крючок. Однако все было тщетно, ни одного выстрела не последовало. Не теряя ни секунды, Павлов метнулся к нему и надавил коленом на руку, которая сжимала пистолет.

Артем вырвал его из пальцев именинника и проговорил:

– Сказываются годы, проведенные в кабинете, да? Вы совсем потеряли боевую сноровку, забыли, что такое оружие?! Даже не подумали о том, что перед стрельбой надо хотя бы снять пистолет с предохранителя.

По тропе к ним уже бежали четверо сотрудников полиции.

Когда Прокопенко увели, Артем повернулся к Краснову. Все это время судья, сильно сгорбившись, сидел на стуле и ни разу не взглянул на своего бывшего заместителя. Шток зонта покосился от ветра, несколько звеньев были сломаны, купол сморщился и теперь болтался влажной тряпкой.

Дождь закончился. Лишь на востоке еще кое-где раздавались рокочущие звуки неутихающего грома.

– Леонид Михайлович, вы в порядке? – спросил Артем. – Наверное, мне не следовало сообщать такую новость в вашем присутствии. Простите, я не подумал о вашем здоровье.

– Все в порядке, Артем, – откликнулся Краснов.

Его голос был слабым и бесцветным, лишенным каких-либо эмоций.

– Все, что нас не убивает, делает нас сильнее, – сказал он, угрюмо взглянул на стол, который все еще был заставлен выпивкой и закуской, и одним резким движением смахнул все это на траву.

– Как ты проведал про похищение моей родни? – спросил Краснов. – О том, что произошло, знали только Ольга и я. Если не считать тех уродов, Сурена и его псов.

– Леонид Михайлович, вы же сами приняли решение дать ход делу. Я в курсе, что ваша дочь подала соответствующее заявление в полицию.

Краснов улыбнулся краем рта и спросил:

– У тебя везде знакомые, да?

Павлов наградил его ответной улыбкой и сказал:

– Как бы то ни было, виновные должны понести наказание.

– Моя дочь и внучка сейчас в Подмосковье. Мы инсценировали их отъезд в аэропорт, а потом они вернулись. Так, от греха подальше, – произнес Краснов. – Я обеспечил им охрану. Пускай все уляжется. Буду чувствовать себя спокойно, когда все злоумышленники окажутся за решеткой. Потому что еще одного такого кошмара я не переживу.

– Уверен, что все позади, – уверенно сказал Артем.

Некоторое время они молчали, думали каждый о своем.

– Такое чувство, что у меня вырвали кусок сердца и растоптали его, – нарушил паузу Леонид Михайлович. – Я ведь доверял этому человеку самое сокровенное. Он был не просто моим заместителем. Я считал его другом. Терять друзей – терять часть сердца… кажется так сказал… кто-то точно сказал… – Он замолчал и опустил голову.

– Мне знакомы такие чувства, – тихо проговорил Артем. – Тяжело смириться, когда тебя предает ближний. Я как-то обратил внимание на одно высказывание Виктора Гюго. Оно, к сожалению, очень актуально для современных реалий. Дословно не помню, но смысл в том, что предательство – такая же неотъемлемая часть политики, как кинжал является составной частью вооружения.

Краснов вздохнул и сказал:

– Я знаю другую пословицу. Змея меняет кожу один раз в год, а предатель – каждый день. Не поверишь, но мне искренне жаль родных этого выродка. У него ведь жена, сын, внуки! Ты только представь, какой будет для них позор.

– Сомневаюсь, что Прокопенко испытывал жалость по отношению к вашим близким, – заметил Павлов. – Поэтому не нужно растрачивать свои чувства понапрасну.

– Знаешь, я давно наблюдал за твоей деятельностью, Артем Андреевич. Ты известный и весьма успешный юрист. Но скажу сразу, что ты не похож ни на одного из адвокатов, известных мне. Ты ходишь по лезвию, выявляешь преступления на таком уровне, что я порой диву даюсь, не могу понять, почему ты еще жив. Но