Наполеон. Последняя любовь - Томас Костейн

Бетси смутилась.

— Вы хотите сказать — стать одной из остальных? Он сказал, что всего женщин было семь, но я насчитала — двенадцать.

— Я уверена, что вам не принесет счастья или славы, если вы станете Номером Тринадцать. Я понимаю, что вы им восхищаетесь. Так поступает множество женщин. Но следует держать сердце под контролем. Дорогое дитя, будьте благоразумны. Если вам не захочется обсудить эти проблемы с вашей матушкой, вы всегда можете обратиться ко мне. Вам понадобится совет, и я, обладая определенным опытом, смогу им поделиться с вами. Обещайте мне это.

— Обещаю, — сказала Бетси.

Глава девятая

1

Прошло некоторое время — для многих оно было сложным и напряженным. Весы показали некоторое снижение веса императора, но Наполеон еще не достиг того состояния, в котором он прибыл на Святую Елену. Бетси не получила позволения вести нормальную жизнь. Пленник и сэр Хадсон Лоув не встречались, но неприязнь между ними росла с каждой неделей и месяцем.

Вильям Бэлкум обратил внимание, что дома царит суета. В гостиной поставили стол, и на нем лежали кипы разных красивых материалов. Среди них был муар, цветной муслин и сатин, разноцветные ленты разной ширины, цветной газ и вышитые оборки (хозяин знал, насколько дорого они стоят), атлас, из которого можно сшить роскошные пелерины, различные вуали, цветные пуговицы и многое другое.

Несколько раз господин Бэлкум встречал миссис Кристи Димкуззен, моложавую вдову, известную модистку острова.

Он ей поклонился, но не смог задать ни одного вопроса. Он, конечно, спрашивал себя: «Что тут происходит?» «Как все эти хлопоты отразятся на моем кошельке?» Но господин Бэлкум не стал задавать вопросы жене, потому что понимал, что со временем она ему сама все расскажет.

Как-то вечером он возвратился домой раньше обычного, модистки уже не было. Стол был пуст от материалов, и в столовой все было готово к ужину. Господин Бэлкум решил, что после ужина они куда-то отправятся.

Он спросил:

— Дорогая, где вы? И где наши дети?

Госпожа Бэлкум ответила ему, стоя наверху лестницы.

— Вильям, я уже спускаюсь.

По стуку каблучков он мог сказать, что ее что-то взволновало — намек на волнение или даже лучше сказать — предвкушение чего-то. Когда она спустилась, он понял, что все таинственные приготовления подошли к концу. У жены разрумянились щеки, глаза сверкали, и волосы были тщательно уложены. Господин Бэлкум подумал: «Клянусь, она никогда так великолепно не выглядела!»

— Дорогой Вильям, вы были очень терпеливы, — провозгласила мадам Бэлкум. — Нам, возможно, не стоило все окружать тайной… Простите. Нам хотелось приготовить для вас сюрприз.

— Ну, хорошо. Я жду…

— Господин Бэлкум, — торжественно произнесла жена. — Я хочу представить вам нашу дочь — мисс Люсию Элизабет Бэлкум.

Бетси следовала позади матери. Она двигалась с удивительной грацией и достоинством. Отец был поражен.

Ранее ему в голову не приходило, насколько она изменилась. Конечно, любой мог понять, что она выросла, но сейчас она превратилась в юную леди, и это произошло за такой короткий период времени! Она была довольно высокой, но неуклюжесть подростка исчезла. Девушка была стройной, грациозной и легко двигалась. Это он понял позже, но сейчас он не сводил взгляда с ее лица.

Светлые волосы Бетси из-за того, что она постоянно находилась на свежем воздухе, казались обласканы ласковым ветерком. Сейчас они блестели, как настоящее золото. Глаза яркого синего цвета были огромными и сверкающими. Отец подумал, что это глаза настоящей принцессы из рода Плантагенетов. Ее нос? Обычно, когда разбирали женскую красоту, то на нос не обращали излишнего внимания — глаза, волосы, губы (как много прилагательных существовало, чтобы описать красоту женских губ!), но про нос говорилось немногое. У Бетси нос стал крупнее, но был идеальной формы — гордый, патрицианский, прелестный нос.

— Моя малышка Бетси! — воскликнул отец. — Как я был слеп! Ты менялась, а я был рядом, о чем-то ворчал и оставался слепым! Ты когда-нибудь меня простишь?

— Папа! — воскликнула Бетси. Она раскрыла объятья и, наверно, помчалась бы, чтобы его поцеловать, но мать ее остановила.

— Ты помнишь о том, что я тебе сказала? Никаких импульсивных, резких жестов, пожалуйста. У тебя сейчас великолепная прическа и чудесное платье.

Оба брата, которые спустились вниз, не могли прийти в себя от изумления. Теперь оставалась только Джейн, чтобы сказать что-то подходящее к случаю. Да и сама Джейн была идеальной. Стройная, холодная брюнетка. В ней не было зависти, по крайней мере, когда дело касалось ее сестры. Она шепнула отцу.

— Какая она чудесная и красивая!

— Джейн, меня это не удивляет. У меня есть еще одна чудесная и красивая дочь.

— Спасибо, папа. Меня вполне устраивает моя внешность. Но Бетси, о, это что-то!

Миссис Бэлкум отвела мужа в сторону.

— Вильям, после ужина мы идем к Бертранам, — шепнула она. — Вы не против, если Бетси отправится с нами?

— Нет! Я уже давно думал, что ей следует снова начать выходить в свет. Мне кажется несправедливым держать ее и дальше дома.

— Я тоже так считаю. Но Наполеон будет у Бертранов. Возможно, вы передумаете?

— Нет!

— Вильям, я рада услышать это. Я от нашего имени сказала, что мы там будем. Об этом известно и Наполеону. Мне кажется, что наша девочка станет признанной красавицей на острове.

Бэлкум фыркнул.

— На этом маленьком острове? Если бы мы были в Англии, ее признали бы красавицей Лондона. Все молодые люди лежали бы у ее ног.

Когда они уселись за стол, все три дамы сразу начали обсуждать туалеты.

— Вильям, мы приготовили себе новые платья. Сам процесс был весьма утомительным, но в то же самое время — восхитительным. Бетси выросла из своих платьев, поэтому для нее пришлось шить больше всего. Именно Джейн придумала фасон платья, которое сейчас на Бетси. Ей и следует о нем сказать.

Джейн описывала наряд с видимым удовольствием.

— Папа, это не совсем так. Я прочитала описание наряда в одной газете, где говорилось о бале в Лондоне, и такой наряд был на знаменитой красавице — леди Бланшфлер Вайтинг. Ее даже в газетах называют всегда Леди Бланш. Я приготовила по описанию, наверно, дюжину набросков, и, наконец, один из них оказался тем, который нас устроил. Когда я показала набросок миссис Димкуззен, она была вне себя от восхищения. Платье следовало шить из газа на белом атласном чехле, — продолжала Джейн. — Низкий вырез и завышенная талия. Весьма завышенная. На талии вышивка тончайшим золотистым шелком. Вы видите, как он чудесно контрастирует с ее волосами? А рукава? От плеча они расширяются и как бы заложены складками, а потом их перетягивают банты из тюля. Далее опять широко, а на запястьях отделка из кружева, сотканного с рисунком из лилий. Юбка длинная и широкая. Настолько длинная, что когда Бетси идет, мы почти не видим даже кончики ее туфелек. Вот я вам все и описала.

— Я понял почти все, о чем ты мне рассказывала, но не в подробностях. Джейн, ты бы могла стать хорошим дизайнером женских нарядов в Лондоне и получать за это большие деньги. Но ты, наверно, рано выйдешь замуж.

— Папа, я в этом не уверена, мне нравится танцевать с молодыми офицерами, но я не очень хочу выбирать из них себе мужа.

Сара Тиммс подала дымящееся блюдо тушеного мяса, которое Бетси терпеть не могла. Бетси приняла из рук матери тарелку и начала есть. Ее настолько сильно заинтересовал разговор, что она не замечала, что жует.

2

Вечер был беззвездным и очень теплым, когда Наполеон направился по тропинке в «Хаттс-Гейт». Двое слуг из Лонгвуда поджидали его с горящими факелами. Огонь трепетал, и языки пламени колебались в разные стороны, когда поднимался ветерок. Когда он пересек границу Лонгвуда, за ним последовали трое караульных с обнаженными штыками. Наполеон начал злиться, и подумал про себя, что его вполне могли вести с руками, закованными в наручники.

Наполеону было известно, что маршал Бертран пригласил много народа, потому что он часто объяснял Наполеону, что ему будут больше сочувствовать, если он не будет держаться в отдалении от людей, будет с ними чаще общаться и перестанет играть роль отшельника Лонгвуда. Когда он пришел в «Хаттс-Гейт», остальная компании уже собралась. Там присутствовал английский дипломат не первого ранга, возвращавшийся домой после службы в южной Африке, несколько офицеров гарнизона. Некоторых из них он встречал раньше и находил удивительно нудными. На вечере присутствовали две пары из высших слоев общества и офицер из Восточной Индии, возвращавшийся в Англию, чтобы там выйти в отставку с новым титулом и четвертой женой. Император решил, что публика собралась не очень интересная.

Бертран подвел к нему дипломата, чтобы представить, но Наполеон отошел в сторону и начал оглядывать переполненный зал. Сначала мельком, а потом начал их разглядывать более внимательно. Император нахмурился и обратился с вопросом к Бертрану!