Оккупация - Андрей Щупов

Город, по которому они сейчас передвигались, Вадиму откровенно не нравился. Может, оттого и не нравился, что одна-единственная ночь изменила его дух, изменила облик. Разумеется, архитектура Гаронды осталась прежней, и точно также резали городские кварталы узкие, заполненные водой каналы, и, тем не менее, что-то в этом городе стало иным. Изменилась аура города, преобразилась его внутренняя суть. Смутно Вадим догадывался, что это произошло оттого, что они вошли в очередной ПРОСТРАНСТВЕННЫЙ СЛОЙ — СЛОЙ, в котором и время, и геофизика проявляли себя совершенно по иному. То есть для дайков этот мир был более чем привычным, — в нем они родились, в нем жили на протяжении уже нескольких тысячелетий. Вполне возможно, что дикие завоеватели даже не подозревали, что, вступая на чужую землю, словно одеяло волокут за собой родное измерение. Но именно так все и обстояло: мир наплывал на мир, навязывая свои цвета и свои запахи, заставляя жить по законам, о которых обычные земляне даже не слышали. Теперь это стало очевидным, и Вадим костерил себя за то, что не почувствовал тревожных перемен сразу. Мощнейшая техника Томусидо, непривычное оживление в мире глонов — все было форменной чепухой в сравнении с тем, что происходило на самом деле. Такой же чепухой можно было именовать разожженный вблизи разгорающегося лесного пожара костер. Происходило не просто смешение привычных геопараметров, — на их глазах разворачивалась самая настоящая катастрофа. Планету трясло и выворачивало наизнанку, привычные измерения гнулись и шли трещинами, привычную действительность все стремительнее засасывало в глубины сопредельного мира. Счастье еще, что человечество ни о чем не догадывалось, хотя можно ли называть это счастьем, Вадим в точности не знал…

— Куда прешь, безродный! Дорогу каргалу!.. — вылетевший из-за угла всадник плетью хлестнул по морде Дымовского верблюда. Обиженное животное громко фыркнуло, вскинув голову, показало желтые зубы. Пожалуй, чуть подтолкни его Вадим — могло бы и тяпнуть норовистого всадника за бок, но Дымов поспешно натянул поводья, успокаивая осерчавшего верблюда. Рыцарь — на то и рыцарь, чтобы блюсти свою тактику и свои принципы. А ввязываться до поры до времени в уличную бузу им было совершенно ни к чему. Тем более, что сердце подсказывало Вадиму: навоеваться в чужом краю они еще успеют. До сытечка и до оскомины…

Мимо торжественно проплыл крытый со всех сторон паланкин. Там, за узорчатыми занавесками, судя по всему, и прятался высокородный каргал. Встречные дайки прижимали руки к груди, торопливо раскланивались. Иные из тех, кто не успевал согнуть спины, охали от жгучего удара плетью. Собственно, и Дымова могла постичь та же участь, но телохранителей, видимо, удержала покачивающаяся на его груди связка ногтей. Как ни крути, а обладатель такой богатой коллекции мог запросто ответить на удар. И кто его знает, какие друзья могли оказаться за плечами этого убийцы. Хорошо, если обычные сотники-суфаны, а ну как — приближенные князя или того хуже — настоящего каргала, имеющего под началом до пяти тысяч войска и вхожего во дворец к верховному шерху.

Как бы то ни было, головы Дымов не преклонил и процессию каргала пропустил мимо. Не укрылось от его взора и то, что метатело каргала на порядок превосходило ауры обычных воинов. Ему пришлось поджать все свои лимбы, чтобы выпирающая из шатра плоть не пришла с ним в соприкосновение. Стоящий поблизости рядовой дайк сверкнул в сторону Вадима черными недоумевающими глазами, но ничего не сказал. Само собой, полного перевоплощения добиться не удалось, да Вадим и не пытался этого делать. Облика верблюда он не менял, сам же успел навести некоторый макияж. Конечно, он мог бы обойтись и вовсе без этого, однако пренебрегать маскировкой не стоило. Было ясно, что шутить с бородатыми завоевателями накладно, а потому о должном образе Вадим побеспокоился заранее. Сейчас он был прикрыт ложной оболочкой — вполне материальной и убедительной. Глядя на него, воинственные дайки видели теперь одного из своих соплеменников — обычного бородатого бедуина, столь же неулыбчивого, сколь и хмурого. Широкие плечи, тяжелый ятаган на поясе, крепкий шнурок на груди, продевающий вереницу вражеских ногтей. Гирлянда не самая симпатичная, но именно вырванные из чужих пальцев ногти варвары почитали за самую твердую валюту. Золотом и серебром расплачивались за труд и товар, на ногти же можно было купить все, включая дворцовый чин, мускулистых рабов и просторные дворцы. Во всяком случае, во взглядах встречных воинов читалось неподдельное уважение. Возможно, он даже чуть переборщил, превратив скромную связку в подобие ожерелья, однако думать об этом не хотелось. Все это было форменным пустяком в сравнении с проблемами, над которыми приходилось сейчас ломать голову. Точно встопорщенный дикобраз, Вадим веером распускал свои лимбы, обостренным чутьем впитывая в себя крохи слетающейся со всех сторон информации. Новое притекало к нему скупыми порциями, и все же этого хватало, чтобы ощущать происходящие изменения. Подобно кисельной жиже инородные клейкие волны заливали земное пространство, хороня леса, людей и строения. Смешение миров продолжалось, и только теперь Вадим в полной мере ощутил масштабы происходящего, а скорость погружения в иноземье вызывала у него откровенную оторопь.

Еще вчера дайки крушили дома и витрины, грабили и убивали. Сегодня убивать было уже некого, да и надобность в грабежах по большому счету отпала. Если вдуматься, это была уже их земля, а обкрадывать самих себя представлялось в высшей степени нелепым.

Дымов заставил верблюда повернуть в проулок и остановился. Впереди его ждали дайки — около десятка вооруженных мечами воинов. Ждали именно ЕГО. Но хуже всего было то, что путь назад также был отрезан. Еще одна группа загонщиков показалась из-за угла и цепью растянулась поперек улицы. Дымов мысленно чертыхнулся. Оставалось только досадовать на себя. Слишком поздно он включил панорамное зрение, слишком рано уверовал в надежность собственной маскировки. Но самое скверное заключалось в том, что воины, загнавшие его в этот глухой тупичок, были не обычными дайками, — в каком-то смысле они напоминали покойного Рагеса. Собственно говоря, Вадим разглядел даже не воинов с мечами, а шеренгу играющих щупальцами спрутов. Около десятка — впереди и столько же сзади. Одного такого он уже имел удовольствие встретить в гостинице. Схватка с боевитым князем была еще свежа в памяти, — Дымов тогда победил, но какой ценой! Наверное, и победой это не стоило называть. Теперь же эти красавцы явились мстить за своего товарища. И ведь сумели просчитать его маршрут, найти в огромном городе, умело обложить со всех сторон! Как бы то ни было, сил у них на это должно было хватить, надеяться на чудо не приходилось…

Глава 11

Их было в кафе человек пятнадцать — статных, разодетых в парчу воинов, явно ощущающих здесь себя хозяевами. Кое у кого на груди поблескивали стальные пластины, в свисающих с кожаных поясов ножнах покоились короткие кривые мечи — судя по богатым, украшенным самоцветами рукояткам — тоже не последних мастеров. Словом, в отличие от уличных вояк эти выглядели не в пример благороднее, и как показалось Сергею Миронову, даже бороды у них росли не беспорядочными космами, а были аккуратно причесаны и подстрижены. Последним в кафе вошел коренастый детина в выглядывающей из-под кольчуги расписной косоворотке, с огромной серьгой в ухе и жутковатым шрамом, секущим лицо от левой брови до нижней челюсти. Наверняка сабельный удар, полученный в далекой молодости. Минувшие годы отчасти сгладили уродство, однако полностью, конечно, не изжили. Уж Сергей-то хорошо знал, что сами собой подобные раны не проходят, а косметическая хирургия в Дайкирии навряд ли водилась.

Как бы то ни было, одного взгляда, брошенного на этого богатыря, было достаточно, чтобы понять: в ватаге, навестившей подземное кафе, он был, безусловно, главным — этакий вельможа, сопровождаемый верной свитой. Остроносые, разукрашенные бисером сапожки вышагивали с солидной неспешностью, а посеребренная кольчуга главаря сияла так, что Миронову поневоле захотелось зажмуриться.

К немалому их удивлению, дайки вели себя степенно и не спешили кидаться на чужаков. Похоже, они наперед знали, кого здесь встретят. Наверняка какая-нибудь зондеркоманда, обязанная пресекать неповиновение в оккупированных регионах, а также поддерживать дисциплину в собственных рядах. Стороннему взгляду могло показаться, что дайки рассеялись по помещению беспорядочной гурьбой, однако Шматов с Мироновым тотчас сообразили: дайки выстраивались таким образом, чтобы охватить противника надежной подковой.

Затянувшееся молчание прервал Виктор. Не слишком уверенным голосом, пытаясь подражать гортанному произношению бородачей, он задал какой-то вопрос, торопливо заговорил, видимо, пытаясь уверить в полном миролюбии случайных туристов. Внимательно взглянув на него, предводитель дайков шагнул ближе, с любопытством склонил голову набок. Между тем, Виктор говорил и говорил, видимо, просто опасаясь останавливаться. За остановкой могло последовать все, что угодно, и бывший комендант старался вовсю. Вслушиваясь в незнакомые интонации, Шматов снова покосился на краешек выглядывающей из-под стола рукоятки. Как выяснилось, он действительно не разучился управляться с этими игрушками, и, тем не менее, было ясно, что влипли они крепко. И не просто влипли, а, как выражаются уголовники, — влипли в непонятное. В чужой стране и в чужой войне умудрились оказаться на линии фронта. Чем это грозило маленькой группе, легко было догадаться. Даже если предположить самое невозможное и каким-то чудом им удалось бы одолеть очередных недругов, это лишь усугубило бы их положение, поскольку бородач, руководивший отрядом визитеров, бесспорно, принадлежал к командному звену. Полиция всего мира свирепо и решительно берет на прицел всякого, покусившегося на жизнь полицейского, сводя с ним счеты по собственным правилам. Когда же погибает высокий чин, речь о каких-либо поблажках не заходит и вовсе. Словом, куда ни кинь — кругом клин. Выхода из нынешней ситуации Шматов не видел, как ни ломал голову.