Не мешайте палачу - Александра Маринина

Из Института судебной психиатрии Настя Каменская уходила в полном смятении. Гибель работника Генеральной прокуратуры Лученкова с каждой минутой выглядела все более и более случайной. Но принцип, как твердо считала Настя, должен быть единым. Если списать убийство Лученкова на несчастный случай, то точно так же следует поступить с убийством Малькова, которого ни с того ни с сего застрелила его собственная дочь-наркоманка. Но тогда что же получается? Юрцев и Мхитаров покончили с собой, депутат Изотов попытался убить жену, бизнесмен Семенов погиб в автокатастрофе, грубейшим образом нарушив правила дорожного движения. И не получается ничего. Ровным счетом ничего. Никакой связи, каждый сам по себе, у каждого свой грех и своя беда, у каждого своя судьба и своя кончина.

Правда, тут есть и другое. Двое мужчин, приходивших в дом, где живет Мхитаров. К кому они приходили, пока точно установить не удалось, но вполне возможно, что и к Глебу Арменаковичу. Мхитаров покончил с собой, а через некоторое, причем весьма короткое, время убиты эти мужчины. И пусть тот, кто считает, что и здесь нет никакой связи, бросит в нее, Анастасию Каменскую, увесистый булыжник.

Рита снова осталась одна, но на этот раз ей не было так страшно и тоскливо, как раньше. На этот раз все было по-другому.

Павел сказал, что какое-то время они не будут видеться. Но, во-первых, эта разлука уже не будет такой долгой, как та, двухлетняя. Он обещал появиться примерно через месяц. А во-вторых, он вернется к ней, он не может не вернуться, потому что они любят друг друга.

– Ты снова уезжаешь? – грустно спросила Рита.

– Нет, детка, я буду здесь, поблизости. Просто нам нельзя будет встречаться. Я должен сделать одно важное дело, и пока я не закончу его, я не приду. Зато потом мы с тобой больше не будем расставаться. Договорились?

Павел весело улыбался, но Рита чувствовала, как он напряжен и собран. Она всегда очень точно его чувствовала, любую перемену настроения угадывала моментально. То ли оттого, что любила сильно, то ли от природы была наделена этим умением.

Прошло четыре дня, и Рита снова окунулась в привычное будничное существование. Работа в сбербанке была сменная, день с утра – день с обеда, раз в две недели рабочая суббота. Ей почему-то казалось, что Павел вернется непременно во второй половине дня, поэтому в те дни, когда ее смена была с обеда, она места себе не находила, представляя, как в ее пустой квартире надрывается телефон, а в дни, когда работала с утра, Рита в два часа пулей выскакивала на улицу и мчалась домой ждать. Она была похожа на преданную собаку, брошенную хозяином на вокзале и терпеливо встречающую каждый поезд на протяжении долгих недель и месяцев.

В этот день она как раз работала с утра. По дороге с работы заскочила в магазин за продуктами, быстренько схватила первое, что под руку попалось, и почти бегом направилась к дому. Она постоянно думала о Павле, она просто не могла о нем не думать, поэтому перестала на многое обращать внимание, чтобы не отвлекаться от воспоминаний о том, как нежно и пылко они любили друг друга целых две недели. Вот и сейчас она не обратила внимания на то, что ключ в дверном замке провернулся не с первого раза, а когда все-таки провернулся, то издал какой-то противный болезненный скрежет. Для человека опытного и осторожного это было бы явным признаком того, что дверь открывали «неродным» ключом или отмычкой и повредили замок. Но Рита, хотя и знала об этом теоретически, была не в том душевном состоянии, чтобы обратить на это внимание и принять меры предосторожности. Она распахнула дверь и вошла в свою квартиру. Тут же откуда-то сбоку метнулась тень, что-то впилось ей в шею, стало трудно дышать. Рита разжала пальцы, сумки с продуктами упали на пол, послышался влажный глуховатый хлопок – разбились три десятка яиц в полиэтиленовом пакете. Лишенный кислорода мозг отключился быстро.

Мужчина аккуратно положил замершее тело молодой женщины на пол, открыл ее сумочку, достал маленький флакон духов и, зажав его в руке, обтянутой перчаткой, осторожно приоткрыл дверь на лестницу. Время было удачное, все, кто работает, еще на работе, а те, кто не работает, уже сходили в магазины и теперь стоят у плиты, с обедом возятся. Он повернулся, встав на пороге, снял крышку с флакончика и резкими движениями стал выплескивать содержимое на пол в прихожей, туда, где только недавно стоял. Ему, к счастью, удалось преодолеть вполне естественное любопытство и не заходить ни в комнату, ни в кухню. Нигде, кроме прихожей, нет его следов и запаха. А теперь и там не будет.

Опустошив флакон, он запер дверь, стараясь не щелкнуть замком, спустился по лестнице вниз и исчез.

Настя и Юра Коротков с ног сбились, разыскивая знакомых Гарри Робертовича Асатуряна и расспрашивая их о высоком седом мужчине лет примерно пятидесяти пяти с яркими черными глазами. Никто никогда этого мужчину не видел и не помнит, чтобы Гарик о нем рассказывал. Разумеется, среди тех, чьи координаты были указаны в записной книжке Асатуряна, его тоже не оказалось.

– Чудеса какие-то! – разводил руками Коротков. – Проводница Верочка уверяет нас, что из беседы этих деятелей можно было сделать вывод, будто они систематически и уже много лет ездят вместе в деловые поездки. Как же может быть, чтобы никто из окружения Асатуряна его не знал?

– Да врали они, – вяло отмахивалась Настя. – Проводнице зубы заговаривали.

– Но зачем? – удивлялся Коротков. – Я логики не вижу, Ася. Когда хорошо знакомые люди скрывают близкое знакомство – это я могу понять. Это часто встречается в нашей с тобой практике. Но наоборот? Такого никогда не было. Раз незнакомы, раз нет близких отношений, то и подозрений никаких нет, потому что нет сговора. Ведь ты вспомни, сколько преступлений мы раскрыли, когда оказывалось, что какие-то фигуранты скрывают от нас факт своего знакомства друг с другом, чужими прикидываются.

– А тут все с точностью до наоборот, – терпеливо объясняла Настя. – Они разыгрывают из себя давних приятелей, к тому же вместе работающих, потому что если их по этим признакам будут искать, то никогда не найдут. На самом же деле они, может быть, вообще друг друга в первый раз в этом вагоне увидели. Или во второй.

Юра хотел было что-то возразить, но не успел. Они с Настей шли по длинному коридору в здании на Петровке, 38, возвращаясь после очередного безрезультатного «захода» по знакомым Асатуряна, когда прямо на них налетел Коля Селуянов. – О, вот и вы, а я уж с ног сбился вас по всем закоулкам отыскивать. Давайте в темпе к Колобку, они сильно гневаются. Велели вас срочно разыскать.

Коля собрался уже было промчаться мимо, но Юра крепко ухватил его за рукав.

– Их светлость одни изволят быть? Или там высокие гости?

– Какие гости! Мишаня там, несчастный, за вас отдувается.

Юра и Настя прибавили шагу и через несколько секунд уже стояли перед своим начальником, сверкающим пунцовой от злости лысиной. Миша Доценко, высокий черноглазый симпатичный парень, сидел за столом для совещаний, и лицо у него было совершенно растерянное.

– Садитесь, – буркнул Виктор Алексеевич, кивнув вошедшим. – Михаила я уже поздравил, теперь ваша очередь. Неприятность у нас, дети мои. Не напрягайтесь, не напрягайтесь, не провинились. Влипли мы с вами в очередное дерьмо, не при даме будь сказано. Только что звонил Костя Ольшанский, он получил заключение судебно-химической экспертизы таблеток, которыми отравился Юрцев. Короче, история эта длинная, времени у нас с вами нет ее обсуждать, скажу только итог: этот препарат мгновенного отравляющего действия разрабатывался в специальной лаборатории ГРУ еще в начале восьмидесятых. Сами понимаете, не маленькие, для шпионских дел быстродействующие яды всегда были нужны. Формула у препарата именно та, которая была разработана в лаборатории. А вот технология изготовления несколько иная. Не принципиально другая, а только чуть-чуть иная. Причем с убойными качествами таблетки изменение технологии никак не связано. Просто, видимо, там, где делали эту партию, стоит другая аппаратура. Все, я устал, я уже полчаса рот не закрываю. Давай, Стасенька, теперь твоя очередь.

– Стало быть, таблетки, которыми отравился Юрцев, не были в свое время изготовлены именно в ГРУ, – продолжила Настя. – Там была разработана формула и технология, а потом кто-то это использовал. Либо украл большую партию препарата и подверг ее тщательному анализу, провел множество экспериментов, либо свистнул документацию. Второе кажется мне более вероятным. Это и проще, и безопаснее. Документацию ведь даже красть не нужно, нужно только найти человека, которому можно заплатить, чтобы он ее скопировал, не отходя от рабочего места. И потом, для восстановления формулы и технологии опытным путем нужно действительно огромное количество препарата, а та ГРУшная лаборатория наверняка столько не производила. Зачем ей яд мгновенного действия в таком количестве, которым можно отравить всю Москву? Это штучное производство, для конкретных людей, в целях подстраховки «своих» или ликвидации «чужих». И потом, если бы была возможность украсть большую партию препарата, так ее бы и использовали по назначению, людей бы травили, а не переводили бы на эксперименты. И тогда сейчас нам эксперты сказали бы, что Юрцев отравился именно теми таблетками, которые разработало и изготовляло для своих шпионских дел ГРУ. Так вот, документацию стащили так или иначе и нашли место, где эти таблеточки можно успешно изготавливать. Может быть, это какая-нибудь подпольная лаборатория по изготовлению наркотиков. Там фармацевты работают и химики, им яд изготовить – тьфу, даже говорить не о чем, если документация есть. Теперь у меня вопрос, Виктор Алексеевич. А откуда, собственно говоря, наши любимые судебные химики так хорошо осведомлены о ГРУшных шпионских проделках? Ведь для того чтобы сказать: «Да, это то самое по сути, только сделано немножко по-другому», нужно очень хорошо знать и саму суть, и технологию.