Хроника воскрешения царей - Малик Шах-Хусайн Систани

конце дня на площади [перед] дворцом правителя. Шах-Абу Са’ид, старший сын Малика Мухаммада «Кийани», доводившийся племянником верховному малику и внуком Малику Гийас ад-Дину, был беспечным юношей, водил дружбу с упомянутой категорией людей. Сколько ему ни запрещали, его желание дружить с ними становилось еще сильнее. Все, что у него было, он тратил на этих людей. Проводил время с Миром Хасаном-фокусником, который в показе фокусов был настоящим чудом, а в стрельбе из лука подобен Са’ду [сыну Абу] Ваккаса{377}. Дружил он также с юным гератцем по имени Аллахвирди, который тоже принадлежал к этой категории людей и прославился продажей «веселящего» снадобья и лекарственной смеси укрепляющих и возбуждающих составов. В Систан он приехал вместе с защитником саййидов Амиром Хасаном. Его занятием была стрельба из лука и [нанесение] ударов кинжалом [по своему телу во время траурных дней в месяце мухарраме]. Никто, как он, в те времена не наносил себе удары кинжалом. Не было никого, кто мог бы поднять его лук — он весил два харвара{378}, лук же, с которым он ездил на коне, весил сто манов{379}. Несмотря на [его] бесстрашие, из-за неровности щедрот его занятие потерпело крах. В настоящее время он в числе дервишей и затворников.

Одним словом, систанцы, простые и знатные, прежде всего проживающие в Рашкаке и вблизи царского дворца, благодаря власти того добродея жили спокойно. Об обстоятельствах ряда жителей Рашкака немного было рассказано.

Точно так же малики Джарунака, как, например, Малик Наср ад-Дин, Малик Зариф, Малик Мустафа и Малик Шах-Хусайн сын Малика Касима, младшего дяди верховного малика, устраивали собрания в Джарунаке, каждый со своими людьми и приверженцами соответственно своему положению.

Малики — потомки Малика Кутб ад-Дина, которые оставались лишь в роде Малика Абу Са’ида и /255/ Мирзы Абу-л-Фатха Ма’или, спокойно и приятно проводили время в местечке Пеласи. Малик Мухаммад сын Кубада и его брат Малик Валад, красавец того времени, жили в Сарабане.

Амир Хаджи Мухаммад со своими приверженцами находился в крепости Кал’а-йи Тагрун. Все сыновья эмиров, потомки Амира Икбала и Амира Сираджа, сыновья Амира Хасан-‘Али, например Амир Камал ад-Дин Хусайн и Мирза Касим, племянники, сыновья сестры, Амир Фазлаллах сын Амира Мухаммад-Му’мина — все они были его родственниками, искусными мастерами. Халифа Хусайн по красоте голоса и манере пения был Мессией своего времени. Вышеупомянутый Амир Фазли — чудо того времени в игре на тамбуре и в сказительстве, Маулави и мавлана ‘Ашики, Бадар Касим и Пахлаван, внук ‘Али-пахлавана, застенчивый в общении и в отношениях с [людьми], а также большая группа из секты, название которой упомянуть нельзя{380}, имели свои собрания. Раз в месяц он (Амир Хаджи Мухаммад?) удостаивался счастья бывать у малика [Систана] и вновь уезжал в свою крепость, в место своего пребывания, и проводил время на берегу Хирманда, где воздух был целительным.

Точно так же устраивали состязания, приводя всех в восторг, сыновья Амира Хасан-‘Али, как-то: Амир Махмуд, Амир Саййид-‘Али, Амир Камал ад-Дин Хусайн Табаки, братья, Амир Шайх и [другие] родственники. От каждой группы получали удовольствие.

В Сарабане накиб Махмуд из накибов Сарабана, о котором мы уже немного рассказали, и сыновья Мира Рахима составляли отдельную секту{381}. Они оказывали благодеяния и простым и знатным.

В Зирихе, в Сархадде, Рамруде и Хауздаре военачальники были единомышленниками, а предводители племен — искусными в ремесле. Дела систанцев в правление того лучшего из Кийанидов{382} были обращены к процветанию и миру. Несмотря на отсутствие кровопролития и наказаний, он [простым] нахмуриванием бровей и строгим [взглядом] крепко держал тех людей в руках. В результате ни у кого не было возможности с кем-либо пререкаться и враждовать. Малики, каждый из которых в тиранстве вызывал в памяти [образ] Шаддада{383}, и эмиры, которые в своем гневе считали самого фараона своим подчиненным, из уважения к нему не противоречили своим соперникам и противникам и вкушали яд вражды друг к другу втихомолку. Внезапно /256/ внешнее благополучие подверглось сглазу, и между зирихцами, являвшимися мулазимами Малика Хайдара и Малика Джалала, вышла размолвка. Кровавое море забурлило, оживился базар сражений. Случилось это так.

Рассказ о гибели Хасана Сикандара и Хаки от руки Джамала сына Хаджи Тахира

Хасан Сикандар и Хаки были [воинами], один — конником, другой — пешим. Бегущее [по бумаге] благоухающее мускусом перо бессильно описать историю каждого из них. Хасан был столь [искусным] наездником, что...{384}. Никто так ловко и отважно не сидел в седле, как он. В стрельбе из лука и в игре в чехарду он превзошел всех, снимая с лица несчастных несчастливую родинку. Его отвага хорошо известна среди храбрецов Нимруза и тюрков Давар-замина и Хавар-замина.

Его двоюродный брат со стороны отца, Хаки, был пешим воином, [молва] о храбрости и отваге [которого была] у всех на устах. На ристалище Забула, где всегда был расстелен ковер [для состязания] богатырей, он неоднократно представал перед сидящими на конях всадниками как разъяренный слон и выбивал их из игры ферзем отваги, словно пешек на краю шахматной доски.

Хасан и Хаки были сыновьями тетки с материнской стороны, из людей бамри{385}, Джамал сын Хаджи Тахира был из племени шахраки. Множество раз они в союзе друг с другом одерживали победы в сражениях и хвастались своей дружбой и согласием. Они постоянно были вместе. Некоторые разговоры, имевшие место среди молодежи, становились поводом для ссор между ними. Жили они все в местечке Гиргишт в Сарабане{386}. Однажды утром между Хаки и братом Джамала сына Хаджи [Тахира] вышел спор, закончившийся руганью и поношением [друг друга]. Хасан выскочил босым, с непокрытой головой, чтобы защитить Хаки. Джамал сын Хаджи Тахира, услыхав, что на помощь Хаки пришел Хасан, тоже вышел с группой [своих] людей. Между Хасаном и Джамалом завязалось [настоящее] сражение. Они стали пускать друг в друга стрелы. По воле случая одна из стрел пронзила грудь Хасана. Хасан упал. /257/ Подъехал Джамал и ударом меча покончил с ним. Хаки тоже ввязался в драку. Против него вышли двадцать человек. Почти сто стрел были пущены в Хаки и в конце концов погубили того богатыря.

Когда известие об этом дошло до слуха Малика Джалал ад-Дина, он, отпросившись со службы верховного малика, выехал в Сарабан. Джамал из боязни укрепил [свой] дом. Собрались почти Двести мужей шахраки, его родственники. Малик Джалал ад-Дин без промедления въехал в крепость, схватил за шиворот Джамала и его двоюродного