Хроника воскрешения царей - Малик Шах-Хусайн Систани

поцеловал его в лицо и голову. Пристыженный своими поступками и действиями, мирза стал просить прощения. Когда они проехали вместе несколько шагов, верховный малик подвел коня по кличке...[136] с расшитым седлом. Мирза сел на того коня. Малик сделал знак Миршикар-хаджи, своему старому слуге, лучшему миршикару того времени: «Принеси [сокола] Бахри». Миршикар доставил Бахри перед взоры мирзы. Мирза взял Бахри. В это время появилась цапля (?). Со всех сторон забили в барабаны. Цапля поднялась в воздух. Мирза бросил Бахри на цаплю. Обе птицы так высоко взмыли в воздух, что казались оттуда черной точкой, а иногда и вовсе исчезали из виду. /251/ Наконец [сокол] поймал свою добычу. Они схватились друг с другом прямо в воздухе и, кувыркаясь, упали на землю. Мирза радовался этому зрелищу, несколько выйдя из состояния задумчивости. В конце дня в счастливый час он изволил войти в дом. Стороны возобновили церемонии устройства пиров и признания достоинств. Мирза от стыда и из учтивости, а малик по доброте и благодаря щедрым подношениям хорошо обходились друг с другом. Между тем из Кандахара прибыли уважаемые предводители мирзы. Верховный малик заканчивал снаряжение людей мирзы, истратив на это почти десять тысяч туманов, в том числе на [приобретение] коней, седел, верблюдов, шатров, палаток — всего, что требовалось для войска мирзы. Подготовили ремесленников и все необходимое для поездки своего драгоценного сына, воистину, лучшего из благороднейших сыновей верховного малика. Он назначил три тысячи мужей во главе с Маликом Гарибом сопровождать мирзу при отъезде из Систана и доставить в Кандахар ту жемчужину из царского ларца. Систанцы, снабженные оружием и другим снаряжением, вместе с родственниками проводили мирзу до самого берега Хирманда. Здесь простились с ним и, поручив его Божьей воле, вернулись в место своего постоянного пребывания. Малик Гариб с войском ехал с наместником мирян по дороге, что выше Хирманда, остановка за остановкой. Ранее в Кандахар был отправлен гонец. Когда мирза достиг крепости Шамалан{373}, вышло все кандахарское войско вместе с Мухаммад-беком байатом. На берегу Хирманда они удостоились счастья приложиться к ногам наместника Вселенной. Мирзу окружили. Пятьсот человек из войсковой знати верховного малика ехали с Маликом Гарибом во главе. Еще две с половиной тысячи мужей покинули берег Хирманда напротив крепости Шамалан. Малик Гариб со [своими] пятьюстами воинами был всюду вокруг паланкина квинтэссенции лучшей части ал-‘Аджама. Они ни на минуту не забывали оберегать и охранять жену [мирзы], пока то сборище благополучно под защитой Творца не прибыло в Кандахарскую крепость. Несколько дней спустя Малика Гариба отпустили в Систан. Малик Гариб удостоился счастья приложиться к руке царственного нрава малика.

Высокий порог царского достоинства малика всегда был полон знатных и благородных гостей /252/ из разных городов и стран, едущих в Иран, ‘Аджам, Индию, [страну] тюрков и в Дайлам{374}. Большинство жителей городов благодаря его милостям были спокойны душой. После той истории он расположил к себе эмиров и всевозможными подношениями заставил их испытывать чувство стыда и раскаяния. Оказав милость Миру Мухаммад-Салиху, который уезжал в Бар-и Зирих, он принял его неуклюжие извинения. Ему он также сделал пожалование. Увеличив прибыли и жалованье накибам Зириха, он обрадовал друзей и заставил раскаиваться в содеянном врагов. В описании числа подношений и милостей перо признает свое бессилие.

После всех событий он отпустил Малика Байазида и Малика ‘Абдаллаха в Фарах с несметными богатствами.

В те времена систанцы, чьи проступки были прощены, чистосердечно служили и повиновались царскому порогу. Старые друзья проводили время спокойно, не стыдясь своих [прежних] грехов.

В те времена Рашкак был местом сборища множества эрудитов{375}. Каждая группа собиралась в чьем-либо доме, в каком-либо месте. Устраивались оживленные состязания в красноречии. Малик Джалал ад-Дин и Малик Мухаммад «Кийани» были связаны [дружбой] друг с другом. Касими умел занять разговором других. Все те, кто ехал из Индии в Ирак или, наоборот, из Ирака в Индию, приезжали в Рашкак, предмет зависти большинства стран и больших городов, и удостаивались чести служить верховному малику. Большую часть времени они проводили в беседах с той жемчужиной из ларца величия и были довольны проявленным сочувствием и оказанными милостями. На его собраниях всегда происходили оживленные состязания в красноречии и пении.

Малик Махмуди также устраивал оживленные сборища. Тогда, когда он был свободен от службы у верховного малика и веселых бесед с Маликом Джалал ад-Дином, он вел беседы с жителями своего квартала, как, например, Амиром Хайдаром, человеком добрым, весьма искусным в красноречии, Миром Касимом-кази, /253/ человеком необычайно веселым, прославленным рассказчиком анекдотов, мавлана ‘Абд ал-Му’мином Сулхи, мавлана ‘Ашики, Миром ‘Абд ал-Му’мином, внуком Мира ‘Абдаллаха, общим любимцем, и вашим покорным рабом, а также рядом других лиц.

Малик Мухаммад вместе с муллой Касимом, братом муллы ‘Ашики Нихи, автором таснифов и суфием по натуре, группой дервишей-затворников и братьев после окончания беседы со славой ислама устраивал [свои] собрания.

Малик Гариб и Малик Латиф собирались отдельно с группой певцов и молодых воинов. Шах-‘Али сын Шах-Абу Са’ида, Малик ‘Али, племянник верховного малика, его младший брат, Малик Мухаммад, и его сын, Малик Мухаммад, его сосед, Шах-Касим сын Шах-Музаффара, Мир Йусуф, человек благочестивый, изучающий [духовные] науки, и Мир Насир тоже собирались постоянно. Малик ‘Али был ангелом во образе человеческом. Если будет воля Всевышнего, о нем будет рассказано на своем месте.

Точно так же [собирались] и занимались любимым делом Амир Мухаммад-Салих «Салики» со своими родственниками и группой собеседников вроде Маулави, мавлана ‘Абди и Мира Мухсина, племянника, который был поэтом и остроумным собеседником{376}.

Амир Хайдар, Мир Максуд Казаки, Амир Вайс и Амир Касим Нармашири вели беспечные разговоры с достойными людьми. Амир Хасан-хан, чиновник финансового ведомства, Ходжа Абу-л-Мухаммад Дашт-Байази и мавлана ‘Абд ал-‘Азиз после ухода из канцелярии [собирались] вместе и пели тихим голосом.

Ходжа Абу-л-Мухаммад был родственником Мухаммад-Ма’сума Дашт-Байази. Во времена шаха Тахмаспа Мир Мухаммад-Ма’сум имел чин эмира и был калантаром области Каин, а Амир Абу-л-Мухаммад — вазиром. Абу-л-Мухаммад был известен в свое время составлением деловых бумаг и писем, а также как приятный собеседник и душа общества. Без него пиршества, устраиваемые верховным маликом или великим маликзаде и прочими маликами и эмирами, проходили скучно. У горожан и /254/ ремесленников также были свои собрания. В те времена в Рашкаке было много людей разных занятий: чтецы «Шах-наме», повествователи сказок, участники народных представлений, в том числе фокусники, жонглеры, гадальщики и прочие. Было много борцов-тяжеловесов, стремительных как молния фехтовальщиков. Беседы ежедневно разгорались по большей части в