Последняя история Мины Ли - Нэнси Чжуён Ким
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Автобус вильнул, засвистели тормоза. На лице водителя с широко распахнутыми глазами и открытым ртом отразился шок, затем печаль и, наконец, грусть.
Мина хотела убежать, но куда? Как найти в себе силы?
Вместо этого она зашла в автобус, опустив голову и уставившись в пол.
– Что это вы творите?! – возмутилась водитель. – Хотите убиться? Хотите всех нас поубивать?
Мина молча прошла по проходу к самому концу автобуса, мимо навостренных ушей и любопытных глаз, и втиснулась между двумя пассажирами, один из которых выглядел совершенно безразличным, в то время как вторая – пожилая женщина – казалась шокированной.
Мина глянула вперед и увидела, как водитель в отчаянии взмахнула руками и ударила себя по бедрам. Ее лицо в зеркале заднего вида смягчилось, превратившись в печальное, губы прошептали: «Черт». Она закрыла тяжелые двери и поехала к следующей остановке.
На кухне у плиты стояла миссис Бэк и помешивала что-то в кастрюле.
Стараясь остаться незамеченной, Мина сняла обувь и направилась в свою комнату. Отчаянно хотелось исчезнуть. Накануне ночью она не сомкнула глаз. Однако не успела она дойти до двери, как миссис Бэк окликнула ее:
– Вы уже ужинали?
– Нет еще. Я очень устала.
– Вы неважно выглядите. Не заболели?
– Возможно.
– Присоединитесь ко мне?
– Спасибо, мне нужно позвонить.
Миссис Бэк замерла с лопаткой в воздухе, как дирижер оркестра.
– Присоединяйтесь, когда договорите.
– М-м…
– Я могу подождать. Давайте, звоните.
Обессиленная, Мина отперла дверь спальни и, зайдя внутрь, уронила вещи на пол. Затем подняла трубку телефона, стоявшего на прикроватной тумбочке, и по памяти набрала номер мистера Кима. Вновь без ответа.
Сходив в туалет, она села за кухонный уголок напротив миссис Бэк, которая в ожидании потягивала ячменный чай.
– Вы совсем неважно выглядите.
– Работы много. Да и с животом проблемы.
– Какие именно?
– Когда я нервничаю, мне трудно есть. И если ем, меня тошнит.
– Все хорошо… у вас с парнем?
– Да.
– Уверены? – Миссис Бэк положила руку на запястье Мины. – Может, вы отравились? Вы очень бледны.
– Да, наверное.
– Давайте приготовлю вам рисовую кашу, – предложила миссис Бэк, вставая.
– Не утруждайте себя. Спасибо. Правда, не стоит.
– Не волнуйтесь. Это не займет много времени. Почему бы вам не прилечь? Я принесу кашу, когда она будет готова.
Вернувшись в свою комнату, Мина легла в постель и заплакала, вытирая уголки глаз одеялом. Она не хотела, чтобы миссис Бэк видела ее такой – очередная женщина, рыдающая в комнате из-за мужчины. Но ведь так и есть, разве нет? Ее преследовало ужасное предчувствие, что она никогда больше не увидит мистера Кима. Как она могла допустить подобное, как могла позволить этому случиться?
Мина закрыла глаза и задремала. Вскоре ее разбудил тихий стук. Прежде чем она успела ответить, в дверь просунулась голова миссис Бэк.
– Извините, что разбудила. Каша готова.
– О, хорошо.
Мина попыталась приподняться на локтях, руки подкосились.
– О! – Миссис Бэк подошла, чтобы помочь. – Когда вы ели в последний раз?
– Не помню. Кажется, вчера я тоже ничего не ела.
– Тогда обязательно надо перекусить перед сном.
Мина приподнялась, прислонившись к стене. Миссис Бэк держала в руках тарелку с кашей и стальной ложкой, рассматривая лицо Мины.
– Вот, съешьте, – сказала она, поднося ложку ко рту Мины.
От нежности этого жеста на глаза навернулись слезы и покатились по щекам, Мина машинально прикрыла лицо, словно защищаясь от доброты другого человека.
Зазвонил телефон, пробудив Мину от глубокого сна, в который она провалилась, полночи проворочавшись и колотя кулаками по матрасу от боли и ярости. Она схватила трубку, моментально проснувшись.
– Мистер Ким?
– Да. – Его голос звучал утомленно.
– Ты в порядке? Где ты? – закричала она. – Где ты? Ты бросаешь меня?
Он глубоко вздохнул:
– Я… Я в аэропорту.
– Как? Что ты там делаешь?
Мина уже не контролировала себя. Она знала, что он скажет. Знала, чем это все закончится. Она повторяла это себе вновь и вновь, чтобы наказать себя, преподать урок. Точно так же, как женщины в приюте, которые наказывали ее за плохое поведение, – когда ловили ее на воровстве или когда она им дерзила. Мина знала, чем это закончится. «Вот почему ты никому не нужна», – говорили они.
– Я не могу долго разговаривать. Вчера я ходил к Лупе. С ней все будет в порядке. У нее есть церковь и семья, которые помогут, так что не беспокойся о ней, хорошо? Она справится. Подумай о себе, ладно?
– А ты? Куда ты улетаешь?
– У меня двоюродный брат в Чикаго. Я собираюсь… уехать ненадолго.
– Как долго тебя не будет?
– Пока не знаю.
– Долго?
– Наверное.
– Можно мне поехать с тобой?
– Лучше не стоит.
– Почему ты не можешь взять меня с собой? Почему? – Мина уже кричала, ее голос эхом разносился по всему дому. Ей было плевать, что ее услышат. – Почему ты не берешь меня с собой?
– Все не так просто. Я бы взял. Только… Сейчас это слишком опасно. Извини. – Она слышала слезы в его голосе. – Я не хотел причинять тебе боль. Я никогда не хотел никому навредить. Я не думал…
– Тогда возьми меня с собой. У меня здесь ничего нет. Возьми меня с собой!
– Не могу. Одному легче спрятаться. Со мной ты будешь в опасности. – Он замолчал, тяжело дыша. – Ты взяла пистолет?
Мина не ответила, сердце бешено колотилось.
– Будь осторожна. Он заряжен, ясно? Не вынимай его из кобуры просто так. Береги себя, ладно? Будь осторожна.
– Я могу с ним справиться. – Ее голос дрожал, сотрясая каждую косточку в теле, как землетрясение.
– Просто будь осторожна. Я… Прости. Я люблю тебя. – И он повесил трубку.
Мина швырнула трубку через комнату, и та с громким треском ударилась о стену. Короткие гудки вынудили Мину поднять трубку и с силой бросить на телефон – пустой пластик затрещал. Ей уже все равно, сломает она его или нет. Сейчас было самое время. Пора покончить со всем этим. Она могла повеситься у себя в комнате. У нее есть простыни. Она могла привязать их к двери, надеть на шею и покончить со всем, как должна была сделать до приезда в эту ненормальную страну, до того, как мистер Пак все испортил, до…
До колеса обозрения, до соленого воздуха, вкуса горячего шоколада, до того, как она снова купилась на ослепительный обман мира, до румянца на щеках и весны в груди.
Однако, прежде чем покончить с собой, она
