Прямо сейчас ваш мозг совершает подвиг. Как человек научился читать и превращать слова на бумаге в миры и смыслы - Станислас Деан

Рис. 4.1. Несмотря на внешнее многообразие, все системы письменности обладают рядом общих визуальных свойств. Прежде всего, это контрастность, в среднем составляющая около трех штрихов на знак, а также ограниченный лексикон форм, которые постоянно повторяются, в том числе и в не связанных между собой культурах.

Поскольку такая схема воспроизводится на всех уровнях зрительной системы, выводы Чангизи и Симодзе можно распространить и на другие ярусы корковой иерархии. Спустимся на одну ступень ниже. Весьма вероятно, что каждый штрих представляет собой сочетание двух, трех или четырех линейных сегментов. Теперь поднимемся на ступень выше. В наших алфавитных языках многосоставные единицы, такие как корни слов, префиксы, суффиксы и грамматические окончания, почти всегда состоят из двух, трех или четырех букв. Точно так же в китайском языке большинство символов представляют собой комбинации двух, трех или четырех семантических и фонетических субъединиц. Следовательно, с визуальной точки зрения все системы письма опираются на пирамиду форм, золотое сечение которой – это число три (плюс-минус единица).

Искусственные знаки и естественные формы

Помимо прочего, Марк Чангизи обнаружил второе важное свойство, общее для всех мировых систем письменности. Во всех них формы отдельных штрихов, как правило, одинаковы. Их частота подчиняется универсальному распределению, которое отлично согласуется с тем, что мы наблюдаем в естественной среде[286].

Чтобы понять закон Чангизи, давайте взглянем, как штрихи пера образуют отдельные символы. Если пренебречь ориентацией, то два штриха всегда образуют T, L или X. Три черты могут дать множество конфигураций – например, F, K, Y, ∆. Чангизи предложил рассматривать эти формы с чисто топологической точки зрения, исключая вращение или искажение. Затем он просто подсчитал, сколько раз каждая из них появлялась на странице – больше ∆ или больше Y? Он обнаружил четкую закономерность: во всех системах письменности частота различных форм оставалась постоянной (см. рис. 4.2). Например, L и T всегда встречались чаще всего, за ними шли X и F, которые, в свою очередь, были более распространены, чем Y или ∆.

Такое универсальное распределение знаков не случайно. Допустим, мы бросили на землю несколько палочек. В отличие от письма, в этом случае их конфигурации не подчиняются частотному закону Чангизи – X, например, будет выпадать гораздо чаще, чем L и T.

Как ни странно, если подсчитать, как часто эти формы встречаются в природе, распределение Чангизи сохранится. Когда объекты соприкасаются, накладываются или заслоняют друг друга, их очертания нередко принимают такие формы, как T и L. X встречается не так часто, если только одна ветка не пересекает другую. Еще реже можно найти три линии, образующие ∆. Если изучить сотни изображений, а затем усреднить количество обнаруженных форм, оно будет четко согласовываться с универсальным распределением письменных символов (рис. 4.2).

Рис. 4.2. Все системы письменности, будь то алфавитные, силлабические или логографические, построены на небольшом наборе форм, частотность которых образует универсальную кривую (вверху). Наиболее распространенными конфигурациями являются те, которые чаще всего встречаются в природе (внизу). Причем многие из них преимущественно кодируются нейронами нижней височной коры (по материалам статьи Changizi et al., 2006).

Таким образом, то ли сознательно, то ли благодаря какой-то необычайной интуиции, первые писцы, по-видимому, с самого начала понимали, что выбранные ими формы должны читаться максимально легко. Они отдавали предпочтение символам, напоминающим фигуры, которые встречаются в окружающей среде. Эта удивительная закономерность прекрасно вписывается в гипотезу нейронного рециклинга. Все культуры отбирают знаки, овладение которыми требует минимальных изменений в коре. В ходе эволюции, как и в первые годы жизни человека, наши нейроны приспособились к характерным конфигурациям окружающей среды. Позже развитие письма пошло по тому же пути. Методом проб и ошибок всякая новая система рано или поздно приходит к характерным формам «протобукв», которые уже закодированы в зрительной коре приматов[287].

В целом анализ систем письменности подтверждает, что форма букв не является произвольным культурным выбором. Мозг настолько сильно ограничивает построение эффективной системы письма, что для культурного релятивизма почти не остается места. Иными словами, наш мозг примата допускает лишь ограниченный набор письменных форм.

Доисторические предшественники письменности

Как человек обнаружил, что его зрительная система может быть переориентирована на кодирование речи в письменной форме? Хотя в этой книге мы не можем углубляться в палеоантропологию и историю письменности, интересно проследить, как развивалось это необычное изобретение. Гипотеза о нейронном рециклинге проливает новый свет на ряд последовательных ментальных потрясений, которые, вероятно, и привели к открытию письма.

Древнейшие наскальные рисунки, например в пещере Шове на юге Франции (возраст – 33 000 лет), уже содержат свидетельства сложных графических форм. Первые Homo sapiens скоро обнаружили, что узнаваемый образ предмета или животного можно воссоздать с помощью нескольких штрихов на кости, глине, скале или стене пещеры и что для этого достаточно наметить основной контур.

Это открытие может показаться незначительным, но оно однозначно сыграло важную роль в изобретении письменности. Прежде всего оно избавляет от необходимости трудоемкого воспроизведения трехмерной фигуры или ее представления в двух измерениях (хотя наши предки быстро открыли такие формы искусства, как скульптура и живопись). Чтобы очертить контур, в котором даже неопытный глаз мгновенно распознает бизона или лошадь, достаточно нескольких линий. В этом изобретении лично я вижу первую умышленную манипуляцию нервной системой человека. Большинство ганглиозных клеток[288] сетчатки нечувствительны к обширным поверхностям однородного цвета. Они срабатывают преимущественно на контуры объектов и реагируют примерно одинаково вне зависимости от того, какой именно это контур: просто линия (как на рисунке) или соединение двух поверхностей (как в реальной жизни). Мы понимаем картинки только потому, что у нас есть клетки, наделенные этим свойством. Придумав гравировку и рисунок, человечество изобрело первую форму нейронной самостимуляции.

Согласно традиционным представлениям, письменность началась с графической репрезентации естественных фигур. Эта точка зрения была популярна еще в XVIII веке, о чем свидетельствует следующая мысль о письменности в «Энциклопедии» Дидро и д'Аламбера:

Данный способ передачи идей посредством знаков и фигур первоначально состоял в совершенно