Том 4. Пьесы 1865-1867 - Александр Островский

Басманов

Про князя СимеонаТы спрашивать изволишь? ГодуновымОн сослан был: Борис его боялся.Он в вотчине, в Кушалине селе;Слепой старик, едва волочит ноги.

Дмитрий

(с усмешкой)

Великий князь и царь всея России —В изгнании! Гонцов к нему отправить,Привезть опять в Москву с большим почетомИ величать по-прежнему царем.

Басманов

Но, государь…

Дмитрий

Басманов! Мне ль боятьсяТатарина! Я не Борис. Я милостьДарую всем опальным годуновским!Довольно мук, Басманов! Ныне милость,Одна лишь милость царствует над вами.

Басманов

Ты милостью себя навек прославишь,Но без грозы ты царством не управишь.

Дмитрий

Не диво мне такие речи! ПравитьВы знаете одно лишь средство — страх!Везде, во всем вы властвуете страхом:Вы жен своих любить вас приучалиПобоями и страхом; ваши детиОт страха глаз поднять на вас не смеют;От страха пахарь пашет ваше поле;Идет от страха воин на войну;Ведет его под страхом воевода;Со страхом ваш посол посольство правит;От страха вы молчите в думе царской!Отцы мои и деды, государи,В орде татарской, за широкой Волгой,По ханским ставкам страха набиралисьИ страхом править у татар учились.Другое средство лучше и надежней —Щедротами и милостью царить.

Басманов

Великий царь, являй свои щедротыИ милости несчетные; но, радиСирот твоих, для нашего спокоя,Жалей свою венчанную главу!

(Становится на колени.)

Не дай расти и созревать измене!Изменников казни!

Дмитрий

(быстро)

А где измена?Изменник кто?

Басманов

Боярин твой великий,Василий Шуйский. Проследил изменуИ вывел я; она ясна как день.

Дмитрий

Не верю я. Владычество тиранаПугливого вас приучило видетьИзменников везде.

Басманов

Бояр пронырствоНеведомо тебе, ты с нами не жил.Грозна была опала государей,Родителей твоих и Годунова;Но если б знать ты мог бояр крамольныхВсе помыслы, ты казням бы ИванаНе подивился. В самой преисподней,На самом дне клокочущего ада,Не выковать таких сетей, какимиОни тебя и Русь опутать могут.Великий царь, не верь своим боярам,Не верь речам, улыбкам и поклонам —Казни ты их направо и налево,А Шуйского вперед — он всем начало.

Дмитрий

Ужасен смысл речей твоих, Басманов!Ты холодом меня обвеял. ДумалЯ милостью привлечь сердца народа,А ты казнить велишь.

Басманов

Я умоляю.

Входит иезуит Савицкий.

Дмитрий

(Басманову)

Я никого не осужу одинИ не пролью ни капли крови русской!Над Шуйским суд назначить в нашей думеИз выборных от всех чинов народаИ дать ему все средства оправдаться.Оставь меня! Бучинского пошли!Басманов уходит.Ты здесь был, pater?

Иезуит

Как тебе угодно:Коль хочешь-здесь, не хочешь — нет меня.Monarcha invictissime![8]

Дмитрий

СвершилисьПророчества твои: престол московскийМы заняли.

Иезуит

Что трудно человеку,То Господу легко. Небесный промыслВедет тебя, путем прямым и верным,К величию; да ведают народы,Что твой оплот, что твой руководительНе есть иной кто, nisi Deus noster![9]Да ведаешь и ты, что избран БогомДля дел великих. Ни мирская слава,Ни гром побед да не прельстят тебя!Святая церковь ждет побед духовных;Давно умы святейших наших папОбращены на этот север дальний;Давно они московских государей,Схизматиков, апостольского тронаЧуждавшихся, к спасению зовутИ, scilicet[10], к спасенью их народов.И ныне наш universalis pater[11],Святейший Павел Пятый, умоляетВсевышнего, да дарует он силуДимитрию, второму Константину,Овец заблудших дома своегоПривесть к стопам наместника Христова!

Дмитрий

(рассеянно)

Бучинского ко мне!

Иезуит

(пожимая плечами)

Он — лютеранин!

(Уходит.)

Бучинский входит.

Дмитрий

На Шуйского донос; но я не верюБасманову: он ослеплен враждоюИ слишком предан мне. Василий ШуйскийУмнее всех бояр; его осудят,Сомненья нет. И вот, Бучинский, средствоИз бывшего врага мне сделать другаИ лучшего слугу!Поздравить папуСо днем вступленья на престол Петра.Пиши ему учтивостей побольше!А вместо прежних наших обещаний —Вводить латинство — мы теперь напишем,Что мы не праздны на престоле царском.Что мы, для пользы и для блага церкви,Хотим начать войну с султаном турским.А между тем поди скажи Игнатью,Чтоб грамоты теперь же заготовилИ разослал, как будет патриархом,По городам, чтобы молебны пелиЗа нас, царя и за царицу-матьИ Господа просили, да возвыситИ вознесет он царскую десницуНад бесерменством и латинством.

Бучинский

МудростьВ лице твоем воссела на престоле.

Дмитрий

Поди, пиши, Бучинский!

Бучинский уходит.

СиротливоВ душе моей! Расписанные сводыГнетут меня, и неприветно смотрят,Не родственно, таинственные ликиИз темной позолоты стен угрюмых…Мне рада Русь, но ты, холодный камень,Святым письмом расписанный, ты гонишь,Ты трепетом мою обвеял душу —Я здесь чужой! Сюда без страха входятОтшельники святые только илиМосковские законные цари…Гляжу и жду, что с низенького тронаСухой старик, с орлиными глазами,Поднимется и взглянет грозно… грозно!И зазвучит под сводами глухимиПрезрительно-насмешливая речь:«Зачем ты здесь? Столетними трудамиИ бранями потомство МономахаСреди лесов Сарматии холоднойПоставило и утвердило трон,Блистающий нетелеными венцамиСвятых князей, замученных в Орде,Окутанных одеждой херувимскойСвятителей и чудотворцев русских, —Гремящий трон! Кругом его подножьяТолпы князей, склоненные, трепещутВ молчании… Бродяга безбородый!Легко тебе, взлелеянному смутой,Внесенному бурливыми волнамиБунтующей Украйны в сердце Руси,Подъятому преступными рукамиБояр крамольных, взлезть на опустелыйМосковский трон с казацкого седла:Вскочить легко, но усидеть попробуй!»Отец названый! Я себя не знаю,Младенчества не помню. Царским сыномЯ назвался не сам; твои бояреДавно меня царевичем назвалиИ, с торжеством и злобным смехом, в ПольшуНа береженье отдали. Не сам яНа Русь пошел; на смену ГодуноваДавно зовет меня твоя столица;Давно идет по всей России шепот,Что Дмитрий жив. Опальное боярствоИз монастырских келий посылалоКо мне в Литву, окольными путями,Своих покорных, молчаливых слугНа Годунова с челобитьем. В ПольшеКороль меня царевичем признал,Благословил меня на царство папа,Царевичем зовут меня бояре,Царевичем зовет меня народ,Усыновлен тебе я целой Русью!Не твой я сын; а разве ГодуновыНаследники тебе? А разве Ромул,Пастуший сын, волчицею вздоенный,Царем рожден?Как сон припоминаю,Что в детстве я был вспыльчив, как огонь;И здесь, в Москве, в большом дому боярском,Шептали мне, что я в отца родился,И радостно во мне играло сердце.Так кто же я?.. Ну, если я не Дмитрий,То сын любви иль прихоти царевой…Я чувствую, что не простая кровьТечет во мне; войнолюбивым духомКипит душа — побед, корон я жажду,Мне битв кровавых нужно, нужно славыИ целый свет в свидетели геройстваИ подвигов моих. Отец мой грозный,Пусти меня! Счастливый самозванецИ царств твоих невольный похититель,Я не возьму тиранских прав твоих —Губить и мучить. Я себе оставлюОдно святое право всех владык —Прощать и миловать. Я обещаюПрославить Русь и вознести высоко,И потому теперь сажусь я смелоНа сей священный, грозный майестат.

Сцена четвертая