Том 4. Пьесы 1865-1867 - Александр Островский

(тихо Басманову)

А Шуйский все родней своей кичится.

Басманов

Как ни кичись, родней родного сынаНе сделаться.

Дмитрий Шуйский

(тихо Василию Шуйскому)

Голицыным все волиНедостает.

Василий Шуйский

По Курбскому пошли;Литва мила, завидно панам-раде!

Десятские

(у собора)

Идет, идет! — Давай дорогу шире! —Проваливай!

Калачник

Да ты лупи их крепче!Затылок наш к побоям притерпелся.Ты православной шеи не жалей!

Дмитрий выходит из собора, за ним бояре и дворяне, Бучинский, поляки, венгры, запорожские и донские атаманы Корела и Куцька. Звон и музыка.

Весь народОтец ты наш! ты наше солнце красно!

Мстиславский

Пресветлый царь и князь великий ДмитрийИванович!

Дмитрий останавливается пред Маржеретом.

Василий Шуйский

Не торопись, поспеешь!Боярам честь потом, а немцам прежде.Дай с немцами ему наговориться.

Дмитрий

Ну, Маржерет, мой храбрый капитан!Вы — молодцы, вы бьетесь лучше русских.Ты — мой слуга! Я знаю, ты не станешьЖалеть врагов моих; а так же больноПобьешь и их, как нас тогда побилиВ Добрыничах. Ты что на это скажешь?

Маржерет

Votre majeste![1] Доколе капля кровиФранцузская останется во мне,Я ваш слуга; я только жажду часу,Чтоб показать пред вашими глазамиИ преданность французскую и храбрость,И умереть пред вашим Majeste!

Дмитрий

Добрынской битвы долго не забудешь!Побили нас! О боже, як побили!

(Обращаясь к Куцьке.)

Надейся вот на этих атаманов;Вы, лыцарство, всех прежде утекли.

Куцька

Да дуже ж бьются нимци, вражи диты.

Дмитрий

Вперед бегут, как дурни, запорожцы;За ними вслед донские казаки.

Корела

И побежишь! Крещеные мы люди,А немцам что… им черти помогают.

Куцька

Ось так! Ось так! Корела правду каже,Як бы не бис, мы б, мабуть, не втекли.

Дмитрий

(Маржерету)

Придет пора, тогда тебя я вспомню;Я здесь, в Москве — среди своих детей,И мне не нужно иноземной стражи.А вот начнем войну с султаном турским,Тогда пойдем, мой храбрый Маржерет,Зубрить мечи и бердыши стальныеО бритые затылки бесермен.Мне хочется померяться с тобою;Ты храбр, а я завистлив; ты, я знаю,Доволен будешь мной, jak boga kocham![2]

Маржерет

Vive l'empereur![3]

(Солдатам.)

Ruft: «Hoch! vivat der Kaiser!»[4]

Немцы

Vivat! hoch! hoch!

Калачник

Заохали, собаки.В народе смех.

Мстиславский

Пресветлый царь и князь великий, ДмитрийИванович, всея Руссии, БожьимПроизволеньем чудно сохраненныйИ покровенный крепкою десницейНаш государь и самодержец, нынеПожалуй нас, вступи в свои хоромыИ на отеческом престоле сядь!

Дмитрий

Мне Бог вручил московскую державуИ возвратил родительский престол.От юных лет невидимою силойЯ сохранен для царского венца.Изгнанником безвестным я покинулРодной земли пределы — возвращаюсьНепобедимым цесарем, караяВрагов своих и милуя покорных.И радостно вступаю в отчий домТворить и суд и милость. Вам, бояре,Мы скажем завтра жалованье наше.Сегодня пир; гостей иноплеменныхМы удивим московским хлебосольством.

(К народу.)

По площадям велю вина поставить —Гуляйте все с утра до поздней ночиНа радости о нашем возвращенье.

Народ

Храни тебя Господь на многи летаИ одоленье даруй над врагом!

Бельский

Великий царь, дозволь ты мне, холопу,Усердие явить перед тобою!Мы, государь, с Барановым, с МасальскимХотим скакать к народу — благо, многоСошлось его с окольных деревень —И с лобного поклясться всенародно

(срывая с шеи крест),

Целуя сей животворящий крест,Что ты наш подлинный царевич Дмитрий,Почившего царя Ивана сын.

Дмитрий

Зачем скакать и всенародно клясться!Народ меня не позабыл и любит.Ты видел сам сегодняшнюю встречу,И моего приказу нет тебе.Но если ты усердствовать желаешь,Благодарю, я воли не снимаю.Скачи к народу, говори, что знаешь…Идем наверх!

Иезуит

Те Deum laudamus![5]

Дмитрий

За нами, pater![6]

Уходит во дворец, за ним Мстиславский, Голицын, Дмитрий Шуйский, Воротынский, Куракин и другие: Василий Шуйский останавливается на слова Бельского.

Бельский

(Басманову)

Едем!

(Шуйскому.)

Князь Василий!За нами, что ль? Оно бы не мешалоПоправить грех, покаяться народу.

Василий Шуйский

Не ты б молол, не я бы это слушал!Тебе учить меня не довелось.Я стар, Богдан, да на подъем не легок.Басманов и Масальский помоложе,И молода боярская их честь.Ну, пусть они и скачут вперегонкуС черкасами и польскими панами;А мне с Мстиславским в царские хоромы —Хозяина встречать.

(Остальным боярам.)

Идем, бояре!

Уходят.

Бельский

Петр Федорыч, ты — ближний государю,Ужли стерпеть обиду от Василья?

Масальский

Не выдай нас! Тебе стерпеть обиду,Так нам житья от Шуйских не видать.

Басманов

Нет, я не дам себя обидеть даром,Не дам себе дорогу перейти.Я поклялся царю и государюБеречь его и выводить измену;Изменников найду я в думе царскойИ выведу царю измену их.Подходит десятский.Чего тебе? Что надо?

Десятский

Мы, бояринПетр Федорыч, купчину изымали:Мутил народ и пустотные вестиРассказывал о старом патриархе.

Басманов

Кто он такой?

Десятский

Прозванием — Конёв.

Басманов

Хоть побожусь, что он подослан Шуйским.Ко мне его, а вечером к допросу.Поедемте!

(Полякам.)

Поедемте, паны!

Бучинский

Пахо́лик[7], ко́ня!

Запорожцы

Хлопци! Ко́ней живо!

Уходят.

Сцена третья

ЛИЦА:

Дмитрий Иванович, самозванец.

Басманов, Петр Федорович.

Савицкий, иезуит.

Ян Бучинский. секретарь Дмитрия.

Золотая палата.

(21 июня 1605 года)

Дмитрий и Басманов входят.

Дмитрий