Твоя реальность — тебе решать - Ульяна Подавалова-Петухова

— Да нет! У нас всё нормально. Просто… — но закончить девочка не успела, Ник выхватил телефон.

— Это из-за меня, — быстро сказал он в трубку.

— Никита? В чем дело?

Ребята не видели учителя, но слышали волнение в голосе. Посторонний шум стих, видимо, Настенька закрыла дверь в класс. Парень вздохнул.

— Вы же помните, ну… разборки родителей?

Женщина вздохнула:

— Всё-таки развелись?

Никита молчал. В принципе, он мог ничего не объяснять, но по ту сторону была Настенька. Та самая Настенька, которая прошлой зимой перед Новым годом отпаивала его чаем после очередного скандала родителей. Тогда Егоров молчал и смотрел куда-то в пустоту, и молодая женщина не знала, что сказать и как утешить взрослого ребенка, и потому тоже молчала. Они, учитель и ученик, так и просидели в пустом и словно оглохшем классе. Чай остывал в кружках. Из коробки конфет каждый взял только по одной. Ник вертел шуршащую обертку, скрутив ее в тугую трубочку. Настенька вертела свой фантик, сложенный квадратиком, и то сворачивала, то разворачивала его, иной раз поглядывая на тихого ребенка. Выросшая в полной семье, где друг к другу относились с трепетом и заботой, она жалела мальчика. Его молчание пугало, угнетало, но за пять прошедших лет Анастасия Петровна успела узнать своих ребят. Кто-то плакал, изливая душу. Кто-то ругался, фильтруя речь при учителе, а Ник молчал. Молчал с надрывом и болью. Страшно молчал.

И вот опять. Очередной скандал родителей, и Настенька в очередной раз волнуется из-за выросшего ребенка, который теперь даже не был ее учеником…

— У отца другая семья, и... скоро будет ребенок, — очень тихо сказал Никита.

Настенька молчала. Что сказать на это она не знала.

— Я хотел, чтоб Ника пошла в школу… — продолжал парень, но учитель перебила:

— Хорошо, что она с тобой! Я вас прикрою. НО! Никита, ты за нее головой отвечаешь!

Подросток опешил и уставился на Веронику, та забрала у него трубку.

— Анастасия Петровна! Мы не прогуливать, честно! Мы в больницу к Егору поедем, он, если нужно, напишет справки! — затараторила девочка.

— Ника, будь рядом с Никитой, — только и сказала учитель, и девочка замерла. Настенька не просто говорила, она просила. Просила, и у Ники мурашки брызнули по рукам. — Он хороший мальчик. Очень хороший!

Вероника молчала, а потом кое-как сказала:

— Я… знаю, Анастасия Петровна.

— Дай-ка мне этого охламона, — вдруг сказал Настенька.

Ника протянула телефон Егорову.

— Слушаю, — сказал тот.

— Значит так! Фотоотчет каждый час! Если вам стукнет выпить, покурить…

— Анастасия Петровна! — возмутился подросток.

— …шкурку сниму ровными красивыми полосками, самому понравится! Усёк?

Никита улыбнулся:

— Усёк.

— Не попадитесь. Жду фотоотчета! — и она нажала отбой.

Никита отдал телефон Веронике. Девочка смотрела на парня, потом глянула на экран, всполошилась:

— Ник, ноги в руки, бегом на вокзал! Скоро «ласточка»! Рискуем опоздать! У тебя ученический с собой?

И тут Егоров, не смущаясь стоящих рядом друзей, обнял девочку. Она замерла, чувствуя, как его дыхание касается ее волос. Видела, как отвернулась от них Лера и стала заталкивать Никины учебники в свой рюкзак. Но Тимка не дал, и забрал всю стопку себе. А под ухом билось сердце Никиты. И руки сами обняли парня.

— Ник, твоя ID-карта где? — спросил Тим, глянув на часы. — Нам нужно бежать. Пока сейчас толпа проходит, может, успеем проскочить через оба турникета.

Он посмотрел на Леру, и та улыбнулась:

— Хорошо, что сегодня на охране левый мужик.

— Вы давайте, бегом на электричку! — поторопил Тим друзей.

Ник отпустил Веронику, достал ID-карту и протянул другу. Тимка смотрел на них, те на него и Леру.

— Давайте резче! Опоздаете! — воскликнул Тимка. — Капюшоны на головы и вперед. Ника, косы спрячь, а то они как визитная карточка. А ты, дылда, пригнись, чтоб не узнали!

Ребята засмеялись, похватали пустые рюкзаки и рванули в сторону вокзала, на ходу натягивая капюшоны.

— Лер, а тебе не кажется, что это преступление превращается в приключение? — проговорил Тим, глядя вслед Нику и Нике.

Девочка хмыкнула:

— А что же с ними не поехал?

— Три причины, — ответил Тим и стал развязывать стянутые на талии девочки рукава своей толстовки.

Он смотрел на узел, и глаз не поднимал. Но Лера, которая была ниже его на тридцать сантиметров, не подозревала, что он видит, как она на него смотрит. А она глядела с интересом, но тут парень поймал взгляд янтарных глаз и улыбнулся. Лере стало неловко. Она попыталась отстраниться, даже шагнула назад, взялась за тугой узел, но пальцы лишь легли на пальцы парня, но одернуть руки девочка не успела: Тимка сжал их в своих кулаках. Лера потянула на себя руки, но Тим не пустил, и ей пришлось поднять голову. Небо плескалось солнцем в голубых глазах, на губах играла улыбка, хотя ощущения, наверняка, не самые приятные. Из-за трещинки нижняя губа чуть припухла, но именно поэтому так и притягивала взор. И вот тогда Лера смутилась. Тим заметил это и отпустил руки.

— Сможешь сама развязать? — тихо спросил он.

В другой раз Лера смогла бы развязать этот тугой узел, но сейчас… девочка даже отошла от Тимки, чтобы хоть так избежать близости с ним, но руки будто стали деревянными, и узел не поддавался.

— Ты на морской узел, что ли, завязал? — спросила она, стараясь отогнать от себя смущение.

«А ведь я ей нравлюсь»,— подумал Уваров, и улыбка слезла с его лица.

Он смотрел на нее, подошел, и на удивление быстро развязал рукава толстовки.

— Пойдем, не то опоздаем. Пять минут до звонка, — сказал он, закинув рюкзак за спину.

— Пойдем, — ответила девочка и заспешила следом.

Подростки убежали, а на опустевшей баскетбольной площадке остался лежать всеми забытый мяч.

Глава 26. Друг — это щит, дарованный свыше.

Вот почему, почему я должен менять все

свои планы только потому, что какие-то

два дебила закрылись в холодильнике?

Может, потому, что они мои друзья?

Колян «Реальные пацаны»