Язык и этническая идентичность. Урумы и румеи Приазовья - Влада Баранова

Информант АНФ, называя урумский только «наш язык», отказывается от идеи укорененности идиома, его истории, генетических связей и номинаций во имя идеи обособленности своего языка, манифестирующего сообщество.

Твердый – мягкий язык

Урумы, как и румеи, используют противопоставление твердых и мягких идиомов и принимают определение своего языка как твердого по сравнению с румейским. Если для румеев эта оппозиция применяется, прежде всего, в сопоставлении локальных вариантов румейского, то для урумов различие вариантов языка в разных поселках менее актуально; они также используют эту оппозицию для описания соотношения новогреческого (как наиболее мягкого), румейского (тоже мягкого) и – иногда – урумского (как твердого и грубого). Наиболее престижными и красивыми вариантами оказываются более мягкие; мягкие варианты румейского ближе к новогреческому.

Урумы упоминают эти признаки идиома применительно к румейскому и в отдельных случаях указывают, что оценка исходит от румеев: «Они считают, что у нас язык грубее ихнего, мы больше рекаем, „р“. На „р“ ударение. А мы, нам не нравится, что они – как? – лелекают, калёмерес[97] – это как „добрый день“ или что» (ВВТ, урумка, 1938, Старый Крым).

Гораздо чаще урумы отмечают мягкое произношение румеями звуков русского языка. В этом случае мягкость рассматривается не как относительно престижная характеристика, сближающая румейский с новогреческим языком, а как акцент, разновидность неполного владения нормами другого престижного языка, русского.

Одна информантка даже противопоставила мягкость звучания речи румеев нежному, то есть более грамотному, произношению урумов (ср. уже приводившееся в главе 5 высказывание о румейском языке и оценку собственного идиома: «Они как-то вот „эль“ мягко говорят, а мы нет. Я вчера как раз вспоминала… Фестивали проводили, и вот Саул, фамилия Саул, рассказывал стихотворение: „Я волъком би вигризъ бюрократизм // К мандатам почтения нету…“ Ну, смеяться нехорошо, это просто ихний говор такой вот был…» (ДВФ, урумка, 1929, Гранитное).

Для противопоставления с румейским и только с ним используются иногда связанные с характеристиками «твердый – мягкий» признаки «легкий – сложный», внешне безоценочные, но интерпретируемые в отдельных интервью как доказательство более высокого статуса собственного идиома. Информанты-урумы, не владеющие румейским, но знающие некоторое количество слов или фраз на нем, охарактеризовали его как более легкий, а свой идиом – как трудный. «Я если бы еще пожила (в Малом Янисоле), полностью бы выучила тот язык. Нам их легче было учить, грекам. Говорят, что наш труднее. Наш язык – труднее, я это слыхала» (ЛПК, урумка, 1923, Старый Крым).

Родной язык

Некоторые информанты чрезвычайно эмоционально описывали чувство солидарности, воплощенное в термине «родной язык»: «Но если оно мое родное – все равно, как бы ни было… у меня родителей не стало уже давным-давно, и все равно это греческий язык. Для меня, например, это слово родное. Например, я хочу сказать „ты красивая“ – sen gu*z’el’ – и мне хочется сказать на своем языке. Наверно, оно еще с молоком нам всем – если ты русская, тебе хочется русского… Твое все равно твое» (ЛАД, урумка, 1937, Гранитное).

Эмоциональная вовлеченность в языковые проблемы и лояльность своему языку достаточно высоки в сообществе. Как видно из рассмотренных выше оценок идиома, урумы, сознавая достаточно низкий престиж идиома, чувствуют солидарность с родным языком. Они неоднозначно трактуют большинство приписываемых идиому признаков или даже «переворачивают» используемые соседями оценочные оппозиции.

Языковая лояльность и сохранность урумского языка

Положение урумского языка в Старом Крыму и Гранитном во многом схоже. Представления о том, в каких сферах может быть использован урумский язык, а также распределение функций урумского и русского языков совпадают в этих поселках, и данное сходство в принципе характерно для ситуации языкового сдвига, постепенного вытеснения урумского языка доминирующим русским. Различия с точки зрения большего или меньшего удельного веса урумского или русского языков в двух поселках скорее количественные, чем качественные.

Урумский находится в состоянии языкового сдвига и используется, к сожалению, лишь незначительной частью жителей (представителями самой старшей возрастной группы), однако их компетенция достаточно полна. Тексты на урумском (сказки, молитвы, спонтанные рассказы на бытовые темы) обнаруживают существенную устойчивость и почти не содержат русских заимствований, а информант, который хорошо знает язык и помнит сказки, способен на продолжительный рассказ на урумском, избегая переключения кодов, русских заимствований и т. д. Более молодые урумы не говорят по-урумски, но способны понимать идиом (их пассивная компетенция достаточна для участия в повседневной коммуникации, как показали тесты на понимание урумского языка[98]).

Положение идиома в Гранитном несколько более выигрышное, чем в Старом Крыму: больше полноценных носителей среди пожилых жителей поселка, и они, по-видимому, несколько чаще разговаривают между собой на урумском; языковая компетенция представителей средней возрастной группы чуть выше. Подобное расхождение, повторим, не слишком существенно.

Однако представления о положении идиома различаются значительно сильнее. В Гранитном часть информантов не высказывает особенных опасений по поводу судьбы идиома.

Информант. Ну, я думаю, что, например, не уйдет, потому что я, например, внучку учу. ‹…› Внучка моя будет знать, другого будет учить. Мне кажется, что не уйдет. Хотя и в школах собиралися преподавать и татарский, и греческий – но все это затихло. ‹…› Ну-тка, мы будем разговаривать и так. Мы и так будем знать, без этого. Мы ж знаем, например, я все слова знаю, все.

Собиратель. А внучку учите. А дочку?

Информант. А дочка сама все знает. Я с дочкой разговариваю тоже, может, немножко. И дочка все знает. А внучка вот уже только некоторые слова – поди воды принеси, дай вилку…

(Сведения об информанте: РВС, урумка, 1947, Гранитное.)

В поселке Гранитное урумы отмечают, что увеличение русского населения и количества официальных учреждений приводит к вытеснению идиома, однако сетования по поводу утраты языка перемежаются в интервью рассказами об интересе внуков к урумскому.

В поселке Старый Крым сообщество чрезвычайно низко оценивает жизнеспособность урумского языка; информанты повторяют, что их язык умирает. Высказываемые урумами оценки современного состояния языка более пессимистичны, чем картина, складывающаяся у внешнего наблюдателя. Создается впечатление, что сообщество, осознав угрозу идиому, преувеличивает возможные последствия и приводит разнообразные эстетические аргументы в пользу сохранения своего языка.

Поселки Гранитное и Старый Крым отличаются набором идиомов, формирующих языковую ситуацию. Русский, урумский и отчасти украинский языки присутствуют в обоих поселках, но в Гранитном существует еще крымско-татарский – язык контактной группы, а в поселке Старый Крым преподается новогреческий. Попробуем проанализировать далее различие в оценках носителями жизнеспособности идиома в контексте взаимодействия с другими группами. На примере поселков Старый Крым и Гранитное рассмотрим влияние контактов с другими группами на отношение носителей к урумскому языку (и, косвенно, на сохранность идиома).

Под влиянием контактов с греками из Греции и политики ФГОУ информанты признают, что их идиом – ненастоящий греческий по сравнению с языком настоящих греков и даже румейским, однако сообщество не готово отказаться от своего идиома.

В поселке Старый Крым чрезвычайно активно греческое движение: открылась программа по углубленному изучению новогреческого языка, хотя во многих других поселках новогреческий преподается только факультативно и не входит в список обязательных предметов; весной 2005 г. праздничное заседание в честь 10-летия ФГОУ проходило в школе № 46 Старого Крыма; поселок часто посещают делегации из Греции и Кипра.

В интервью часто обнаруживается недовольство преподаванием в школе новогреческого языка: «Зачем, допустим, он нам, новогреческий? Старикам, старикам. Греко-татарам, я имею в виду. Ну, дело другое у них там, на Сартане, они эллинцы, это более настоящие греки. А нам это не нужно» (ВВТ, урумка, 1939. Старый Крым).

Деятельность греческих обществ информанты часто воспринимают как институциональную поддержку румейского языка, повышающую его статус по сравнению с идиомом урумов.

Информант. Новогреческий [преподают], деточка; наш не учат, наш никому не нужен.