Язык и этническая идентичность. Урумы и румеи Приазовья - Влада Баранова

Повторяя реплику собеседника, урумы и татары произносят ее в соответствии с орфоэпическими нормами своего идиома. Это особенно заметно в тех случаях, когда информант предполагает дословно повторить слова другого участника коммуникации для собирателя, не расслышавшего или не понявшего предыдущей реплики. Рассмотрим подобную коммуникацию на примере диалогов урумки и татарки.

Информант 1. Xalatyn temele[88] [халат-2Sg застегивать-Imp[89]].

Собиратель. Что?

Информант 2. Xalatyn dügmele[90] [халат-2Sg застегивать-Imp].

(Сведения об информантах: (1) МБЛ, татарка, 1954; (2) ВПК. урумка, 1924.)

Информантка ВПК владеет крымско-татарским, так как семь лет училась в греко-татарской школе. Несмотря на это, она перекодирует татарские варианты на урумский лад. Для подобных случаев двустороннего пассивного билингвизма, когда каждый из коммуникантов говорит на своем языке, но понимает идиом другого, иногда применяется термин «дуалингвизм» (англ. dual-lingualism) [Беликов, Крысин, 2001, с. 58]. Знание близкородственного языка (татарского или урумского соответственно) входит в пассивную языковую компетенцию каждого из коммуникантов, однако они не используют его сами. Продолжительный опыт подобных комуникаций позволяет увеличивать пассивную компетенцию прежде всего за счет накопления новой лексики, различающей идиомы.

Лексические различия в наибольшей степени осознаются носителями. Именно слова различают идиомы. Часть лексики воспринимается как периферия своего языка, часть осознается как лексика соседей. Информанты допускают мысль, что смутно знакомые слова (грамматически правильные, но не используемые в языке формы, которые конструируют исследователи, или архаические, крайне редко употребительные формы) могут принадлежать другой группе: «Так татары говорят».

Утверждение информантов-урумов о том, что татары чаще используют родной язык, в целом подтверждается наблюдениями. На рынке собеседники могут вести разговор по-татарски, иногда – на татарском и урумском, но практически никогда продавец-урум и покупатель-урум не будут общаться друг с другом на урумском.

Можно говорить об отличиях в языке тех, кто учился в греко-татарской школе и поныне общается с татарами. Сложность в выделении контактных явлений состоит в том, что бывшие ученики греко-татарской школы являются также наиболее компетентными носителями урумского языка в поселке. Преподавание велось в 1930-е гг., и наиболее пожилые информанты обучались в школе именно тогда. Трудно судить, связаны ли отличия форм в их речи от используемых другими носителями с изменениями в структуре языка, происходившими в процессе языкового сдвига, или с образованием на крымско-татарском языке.

Можно предположить, что присутствие соседей-татар, говорящих на близком языке, косвенно способствует поддержанию урумского языка. Хотя урумы нередко стремятся отделиться от татар и подчеркивают, что не являются одной с ними группой, они, тем не менее, общаются с татарами на «своем языке» или слышат, как те говорят по-татарски и поддерживают, таким образом, пассивное владение языком у урумов. Порой именно татары оказываются наиболее вероятными собеседниками для пожилых носительниц урумского.

Итак, часть сообщества вовлечена в контакты на «своем языке» с татарами, и для них соседи или родственники-татары могут оказаться постоянными, а в некоторых случаях – наиболее вероятными собеседниками. Те урумы, которые не общаются постоянно с татарами «на своем языке», слышат разговоры татар, и это поддерживает их пассивное знание татарского. Разумеется, сама по себе коммуникация с носителями близкородственного языка не обеспечивает сохранности идиома, однако контакты с крымскими татарами – одна из немногих ситуаций, когда в сообществе используется урумский язык.

* * *

На протяжении XX в. нарастает расхождение в стратегиях использования языка и языковой компетенции греков, относящихся к разным поколениям, то есть формируется континуум носителей по степени владения языком, что характерно для постепенного языкового сдвига. Это характерно как для румейского, так и для урумского сообществ, однако можно выделить некоторые расхождения между данными языковыми ситуациями. Языковой сдвиг среди урумов Приазовья начался, по-видимому, несколько раньше (в связи с большей урбанизацией), но протекал относительно медленно. В сообществе выработались представления о престиже русского и урумского языков и стратегии общения, предполагающие относительно стабильное распределение этих языков между официальной и неофициальной обстановкой, степенью знакомства собеседников и темой разговора. В румейском сообществе, в небольших поселках, русский язык был распространен несколько меньше. В местах, где произошло резкое изменение демографической ситуации, как в Ялте, превратившейся в русскоязычный курорт, можно говорить о почти полном исчезновении румейского языка. В небольших поселках, таких как Малый Янисоль, выработались конвенции использования румейского и русского языков.

Однако расхождение в языковых ситуациях у румеев и урумов обусловлено не только контактами с русским языком и степенью их интенсивности (тем более, что в некоторых случаях разницы в этом и вовсе нет). Как кажется, объяснение языковой ситуации в Приазовье возможно только с привлечением данных о языковой лояльности обеих групп. Выше уже отмечались характерное для урумов Старого Крыма представление о большей степени языкового сдвига, чем та, которая заметна внешнему наблюдателю, и, наоборот, преувеличенная оценка собственной языковой компетенции у жителей поселка Ялта. Эти субъективные представления об этноязыковой витальности оказывают на сохранение языка не меньшее влияние, чем объективные факторы (такие как число носителей языка, институциональная поддержка идиома и пр.) [Giles et al., 1977]. В следующей главе я рассматриваю эти представления в контексте других оценок идиома. Кроме того, языковая лояльность и сохранение языка (или языковой сдвиг) чувствительны к контактам на границах сообщества, и описание языковой ситуации неполно без обращения к конструированию этничности с учетом большей или меньшей значимости тех или иных контактов.

Глава 7

Языковая лояльность и сохранность идиома у румеев и урумов[91]

В данной главе от анализа образов собственной и соседних групп в контексте отношения румеев и урумов к своему языку я перейду к рассмотрению их языковой лояльности и статуса идиомов в свете принятых группой категорий. Будут приведены и разобраны эмоциональные, эстетические и статусные оценки идиома, представленные в интервью; биографические рассказы о родственниках и знакомых с точки зрения языковых стратегий носителей языка; оценки жизнеспособности идиома и возможные перспективы румейского и урумского языков исходя из современной языковой ситуации и языковой лояльности румеев и урумов.

Языковую лояльность как часть идентичности группы следует рассматривать в динамике, и такое описание может служить лишь синхронным срезом этого непрекращающегося процесса. Изменение статуса сообщества относительно другой группы приводит к созданию новых представлений о соотношении языков контактирующих групп и о взаимопонятности идиомов.

Собиратель задавал обычно открытый вопрос: «Какой у вас язык?» – так что параметры описания выбирались информантами. В сообществе циркулируют стереотипные высказывания о своем идиоме, часть которых противоречит друг другу; из этого набора, более или менее известного каждому члену сообщества, информанты конструируют предназначенное для приезжих описание своего языка.

Представления о румейском языке

Ниже описываются распространенные представления об идиоме: локальные варианты румейского, отсутствие официального статуса, письменности и литературы, простота, бедность выразительных средств, смешанный характер, неспособность служить языком межэтнического общения, бесполезность, по мнению самих носителей, идиома. Перечисленные признаки, подобно другим классификациям, определенным носителями, характеризуют идиом с разных сторон (с точки зрения его эстетической функции и коммуникативных возможностей) и отчасти повторяются, накладываются друг на друга. В каждом интервью рассказчик устанавливает собственные связи между отдельными общепризнанными свойствами идиома; далее будут очерчены некоторые из них.

Локальные варианты румейского

С точки зрения носителей, румейский существует в виде множества территориальных вариантов, представленных в локальных сообществах. Как правило, описание отличий языка жителей другого поселка фиксирует вариативность словаря румейского языка и специфику произношения. Нужно отметить, что система признаков, приписываемых определенным поселкам, не прослеживается. Языковые отличия демонстрируются на примере двух локальных сообществ – «у нас» и «у них» (то есть ближайших соседей); исключения обусловлены биографическими обстоятельствами рассказчика.