Танки генерала Брусилова - Анатолий Матвиенко

Моряк улыбнулся щербатой улыбкой, украшенной отсутствием части зубов. То ли рукоприкладство, то ли внутренние дела команды. Колчак решил столь глубоко не копать.

Глава шестая

В прежние времена императорское семейство предпочитало лично командовать флотом. Больше полувека генерал-адмиралами были ближайшие родственники царя. Не то чтобы гениальные полководцы или административные таланты, но все же. К 1914 году количество великих князей разрослось до неприличия, основательно нагружая казну своим содержанием, а флотом руководил обычный адмирал. Тоже не из мещанского сословия, но не царских кровей. И на высоких армейских постах Романовых осталось не слишком много.

На фоне этого удаленный от Петербургского кормила власти и неизбалованный Севастополь встречал Александра Михайловича с торжественностью, достойной высочайшего визита. Главное, теперь с телеграммы о выезде гостей из столицы и до их прибытия проходит лишь двое суток – столько надо «Илье Муромцу», чтобы долететь до Крыма с промежуточным спуском в Москве.

На торжественные смотрины Черноморского детища Эбергард выкатил крейсер в сопровождении новейших эсминцев, из кожи вон выпрыгивая, дабы показать свою роль в техническом росте флота. Жаль не было рядом Арцеулова, не только летчика, но и известного художника. Он запечатлел бы непередаваемую мину адмирала, когда тот услышал, что для опытов потребна исключительно лохань №273 и ее экипаж с боцманом Шмидтом во главе. «Муромец» с великим князем на подлете, на древнем миноносце не успеть и палубу протереть…

Редкие комиссии из Санкт-Петербурга обычно посещают линейные броненосцы, где хорошо накормленные по такому случаю матросы выстраиваются на выдраенном баке, дрессированно хором орут положенное и тем самым показывают молодцеватость и преданность флоту. Вглубь трюмов и тем более в малые корабли лазить считается некомильфо.

Прямо перед посещением великого князя с поезда сошли капитан-лейтенанты и кавторанги из питерского Адмиралтейства, прочитавшие донесение (или донос?) Колчака, потому совсем не ленящиеся проникнуть в те самые неприглядные места. А для командующего флотом наступили тревожные дни.

Началось с недоуменного выражения на лице Его Императорского Высочества, а также генералов и адмиралов свиты, когда они узрели, какое убожество отряжено для буксировки баржи. Александр Михайлович заявил, что коли опыт удачен на этом, извините, приборе, то тем паче удастся с новым кораблем. Князь бесстрашно ступил на палубу миноносца, надраенную от души. Но никакой чисткой и подкраской старую ворону не превратить в молодого сокола.

В море вышла странная эскадра. Новейшие корабли окружили древнюю баржу и буксир.

В этот раз первым летел Арцеулов. Он поднялся с поля авиашколы, описал круг над кораблями и аккуратно застыл в центре палубы, воткнувшись в мешки.

– Так уверенно получается, Александр Владимирович. Аж у самого руки чешутся попробовать.

– Простите – рано, Ваше Императорское Высочество. У меня список рекламаций да улучшений на три листа.

– Вот как? Несите сюда, удивите.

Колчак обернулся. Неполный экипаж при деле, послать некого. Он торопливо кинулся по трапику к единственной каюте, которую раньше занимал пьяница-мичман. У каюты ошивался матрос, стоявший рулевым в прошлый поход, а дверь оказалась запертой.

– Виноват, вашвысокбродь… Так что там боцманат заперт.

– Что за чушь вы несете?

– Он это… бомбу принес, как про их Высочество услыхал. Ну, мы его связали пока.

Колчак схватил матроса за грудки.

– Как вы смеете! Думаете – я вас покрывать буду?

– Никак нет. А только не хотели вас выставлять перед адмиралами, коли вы за нас поручились. Вернемся в Севастополь – решайте по совести.

У каперанга голова кругом пошла. Что прикажете делать с такими экипажами? А Морское министерство и виду не подает, что на кораблях сплошь бунтовщики.

– Открой. Документы возьму. На берегу сдам его под арест.

В каюте действительно покоился здоровенный матрос, спеленатый веревками и с кляпом во рту. Ненавидяще вращающиеся глазки показали, что тот жив, здоров и не задохся от портянки.

Колчак выбежал наверх, стараясь скрыть чувства, и протянул князю свои наброски. Тем временем аэроплан снова приготовили к запуску, убрав мешки и сеть.

Наблюдая картину взлета с палубы далеко не первый раз, Александр Васильевич даже несколько расслабился. Понятно, что морские полеты опасны и трудны. Но придет время – наработается опыт. Машины станут надежнее…

Может, он сглазил? Взлетевший было «сикорский» зачихал мотором, перемахнул через нос баржи, упал на буксирный канат, перевернулся и исчез под ее форштевнем.

Колчак бросился на мостик с криками «Стоп, машина!» и «Человек за бортом». С эскортирующего эсминца также спустили шлюпки. Обломки планов и какие-то куски фюзеляжа всплыли потом за кормой баржи. Тело Андреади обнаружить не удалось.

Александр Михайлович до причальных бочек держал фуражку в руках, обнажив голову.

– Знайте, Александр Васильевич. Сегодня третий случай, когда пилот погибает прямо на моих глазах. Секунду назад не о чем беспокоиться, бум – и нет человека. Жестоко об этом говорить, но я имею право, так как летаю сам. Мы, летчики, нарочно выбираем риск. Не ищем смерти и не играем с ней. Просто знаем, что без смертей товарищей и без риска собственной жизнью небо не покорим. Поэтому приказываю не винить себя. Слышите, господин капитан первого ранга? Это – приказ!

На следующее утро великий князь велел собрать адмиралов, командиров находящихся в Севастополе и Балаклаве кораблей, а также армейских и флотских частей. Он зачитал краткие первоначальные выводы петербургской комиссии. По правде говоря – весьма неутешительные.

– От имени Его Императорского Величества объявляю об отстранении адмирала Эбергарда от должности командующего флотом. Господа, позвольте представить вам нового командующего – контр-адмирала Владимира Васильевича Колчака. – Князь обернулся к нему, по-прежнему облеченному в форму капитана первого ранга. Казалась, даже длинный нос, доставшийся по наследству от османского предка Колчак-паши, у того обвис. Тяжело переживал вчерашнее, а тут… Александр Михайлович меж тем продолжал, словно отвечая на едва слышный ропот, зародившийся в рядах севастопольских офицеров: – Вчера нас постигла трагедия. Однако новый командир флота показал себя с наилучшей стороны. Благодаря его усердию морская авиация получила новые возможности, которых нет ни у наших противников, ни союзников. А риск всегда неизбежен. Надеюсь, на новом поприще вы также отлично справитесь и морской авиации по-прежнему будете уделять время.

Колчак пробормотал слова благодарности и поймал на себе недоброжелательные взгляды. Как же-с, наябедничал, подсидел старого адмирала, теперь торжествуй, питерский карьерист. Но таких оказалось меньшинство. Капитаны, особенно молодые, смотрели с надеждой. Ни для кого не секрет, война на носу, не в этом году, так в следующем. Быть может, новый начальник успеет хоть какой-то порядок навести.

В мае Николаевский судостроительный завод получил подряд на переделку двух барж длиной двести пятьдесят футов под тринклерную машинную установку общей мощностью две тысячи лошадиных сил и перестройку крейсера с превращением его в авианесущий корабль путем снятия кормовой башни и надстроек до дымовых труб. Русско-Балтийский вагонный завод озадачился выпуском палубного биплана Сикорского С-16 с пулеметным вооружением. Из Британии поступило сообщение о принятии на вооружение гидросамолета «Шорт-184» с мотором в 225 лошадиных сил, вооруженного торпедой и пулеметом «люис». Англичане предложили поставку «шортов» или их лицензионное производство в России. Удачный образец летающей лодки, никак не хуже аппарата Кертиса, предложил русский инженер Григорович. Так или иначе, к расчетному сроку начала войны с Германией в 1915 году Отечество получало реальную военно-морскую авиацию.

К означенной дате – лето 1915 года – готовились и сухопутные войска. Расквартированные по западной границе части получили восемьсот танков Б-3, из них только сотня старого образца, с короткой трехдюймовой пушкой. Остальные, оснащенные 51-миллиметровым орудием, стали основным средним танком Р.И.А. Сверх того, появился подкласс самоходных орудий, у которых длинная трехдюймовка поместилась на лобовом листе.

Легкие машины второй серии, более надежные и удобные, нежели воевавшие в Корее и в Сербии, сохранили пушку Гочкиса. Как ни странно, то – заслуга авиаторов. Великий князь Александр Михайлович настоял, что орудие калибром 37 мм необходимо для эскадры бомбардировщиков «Илья Муромец». Посему пушки и боеприпасы к ним остались на вооружении и в контрактных подрядах для военных заводов, несмотря на упорную неприязнь главных артиллеристов к малому калибру.