Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917 - Альберт Каганович

2. Некоторые не понимали важности составлявшихся списков и поэтому не позаботились, чтобы их туда включили. В 1909 году в докладной записке ревизионной «Паленской комиссии» раввин Кирснер писал, что многие бухарские евреи из-за невежества не понимали смысла 262-й статьи Положения об управлении Туркестанского края и вовремя не добились туземных прав, а наиболее предприимчивые из них добились статуса только для себя, скрыв от основной массы собратьев все важное значение нового закона[858].

3. Другие опасались, что списки составляются для налогообложения.

4. Кому-то вообще не было известно о составляемых списках.

5. Были и те, кто в момент составления списков находился во временной отлучке.

Так, последними двумя причинами объяснили свое отсутствие в списках тридцать семь семей бухарских евреев Ташкента, обратившиеся к администрации спустя несколько месяцев после выхода закона 1900 года с просьбой о признании за ними туземных прав. Военный губернатор Корольков отклонил их просьбу, мотивируя отказ отсутствием у них документальных свидетельств ханского периода[859].

После того как в 1905 году его сменил на этой должности Михаил Романов, Сырдарьинское областное правление перестало требовать у бухарских евреев для признания их в качестве туземцев лишь строго документальные свидетельства. В октябре 1908 года оно даже постановило составить новый список туземных евреев Ташкента на основе показаний старожилов, так как список 1868 года представлялся членам правления неполным и неточным. Но Сенат в январе 1909 года отменил это решение, опасаясь, что спустя сорок лет после завоевания города в список могут попасть и те бухарские евреи, которые до завоевания в нем не проживали[860]. После этого в области, и в том числе в Ташкенте, продолжали выдавать свидетельства о принадлежности к туземным евреям на основании показаний мусульман по индивидуальным просьбам бухарских евреев. Как писал в январе 1909 года Романов Писареву, при отсутствии у бухарских евреев документов ханского периода областное правление принимало к сведению проводимые полицией дознания. Рассмотрение таких дел, по словам военного губернатора, длилось обычно два-три месяца[861].

После отъезда в середине 1892 года Королькова из Ферганы областное правление подтверждало туземные права бухарских евреев не только в связи с предъявлением ими письменных документов ханского периода, но и на основании опросов старожилов-мусульман – при условии наличия справок от Политического агентства в Бухаре, что просители не являются бухарскими подданными. Хотя Политическое агентство аккуратно присылало такие справки, но областное правление с 1907 года стало меньше им доверять, поскольку основаниями для них были сведения, собранные бухарскими властями «путем опроса еврейских калантаров [старост] и старожилов, которые, как не раз уже указывал политический агент, в ограждении интересов своего единоверца не стесняются давать ложные показания»[862]. В таком утверждении была своя правда. В цитированном выше доносе Календарева рассказывается в числе прочего и о том, что старший еврейский калантар Бухары дает через эмирскую администрацию политическому агенту ложные справки, что проживающие в крае бухарские евреи не являются бухарскими подданными: «Он же, Тажер, имеет еще шайку в Бухаре в лице главного аксакала еврея, платящего также солидные куши… [видимо, речь идет о взятках эмирским чиновникам]». И далее: «Нужно написать политическому агенту в Бухаре, что на запросы областных правлений, чтобы не давали фиктивных справок, дающие [так в тексте] старшим [еврейским] аксакалом. 7 декабря я вам доносил, что Календарь Яшуваев и Юна Хаим Мошияхов новые аксакалы, дающие [так в тексте] ложные справки за большие деньги…»[863] В этой связи Радзиевский в 1912 году писал политическому агенту в Бухаре, что калантары «постоянно вводят в заблуждение кушбеги…»[864].

Поэтому Ферганское областное правление в 1907 году решило вернуться к прежней практике требования документальных данных о проживании евреев в Кокандском ханстве до его ликвидации[865]. Тем не менее в последующие годы областное правление не всегда придерживалось своего решения. За 1908–1910 годы оно удовлетворило двенадцать ходатайств бухарских евреев о признании за ними туземного статуса (24,5 % от всех удовлетворенных прошений по этому поводу) без документальных свидетельств ханских времен[866]. Непоследовательность Ферганского областного правления в отношении признания за конкретными евреями туземного статуса отметил в своем отчете и Пален[867]. А поскольку Радзиевский ставил это областное правление в пример остальным, очевидно, что в других областях еще больший процент таких ходатайств удовлетворялся без письменных свидетельств прежних времен.

Более строгое отношение Ферганской областной администрации к вопросу признания за бухарскими евреями прав туземцев обуславливалось желанием воспрепятствовать переходу в их руки ферганских – наиболее урожайных по хлопку – земель. Десятина земли здесь давала хлопка на 60 % больше, чем в Сырдарьинской и Самаркандской областях[868]. Благодаря необычайной урожайности и связанной с ней региональной специализации на Ферганскую область в 1912 году пришлось 60,9 % всего хлопка, вывозившегося в Россию из Средней Азии, включая Бухарский эмират и Хивинское ханство[869]. Поэтому в данной области за 1900–1910 годы было удовлетворено лишь 20 % соответствующих ходатайств бухарских евреев[870]. За тот же период в Сырдарьинской области было удовлетворено 68 % таких их ходатайств, а в Самаркандской – 75,6 %[871].

Военный губернатор Самаркандской области Виктор Мединский, озабоченный ростом числа прошений бухарских евреев о признании их в качестве туземцев, написал в 1902 году генерал-губернатору о необходимости немедленно или после определенного срока прекратить прием подобных просьб[872]. Николай Иванов поддержал это ходатайство и предложил Военному министерству решить вопрос в законодательном порядке, предоставив бухарским евреям трехмесячный срок для предъявления своих прав на туземный статус. Министры финансов, иностранных и внутренних дел высказались за предложение Иванова. Но Министерство юстиции предложило вопрос отложить – в связи с тем, что разрабатывалось новое Положение об управлении Туркестанского края[873]. Однако новое Положение так и не было принято, а в мае 1904 года умер Иванов. После этого вопрос о прекращении практики признания областными правлениями туземного статуса за бухарскими евреями был на некоторое время забыт. В феврале 1907 года Главный штаб вновь запросил мнение туркестанского генерал-губернатора по данному вопросу, на что Мищенко ответил, что не поддерживает инициативу своего предшественника[874].

Таблица 7

Абсолютное число случаев признания за главами семей бухарских евреев прав туземцев областными правлениями края в 1900–1910 годах[875]

Правая пресса и чиновники, негативно относившиеся к бухарским евреям, искажали статистические сведения о них на момент завоевания, манипулируя таким образом общественным мнением. Приведенные в первой главе ранние сведения Лемана, других путешественников и туркестанских канцелярий игнорировались. В результате Самаркандское областное правление с 1907 года перестало доверять составленным спискам и по крайней мере до 1911 года требовало новых подтверждений прав на туземный статус – в виде показаний свидетелей-мусульман или представления письменных документов периода эмирского правления[876]. В 1912 году оно затеяло очередную проверку прежних списков[877].

Проверяя туземные права, некоторые администраторы лишали прежнего туземного статуса семьи, в отношении которых не было никаких сомнений, что они поселились в крае до завоевания. Примером такого произвола является отказ областного правления выдать свидетельства о туземном статусе семье Фузайловых[878], члены которой не позаботились о регистрации этого статуса до ужесточения административных требований в первом десятилетии XX века. Фузайловы фигурировали во всех составлявшихся списках. Более того – как указывалось в первой главе, в 1868 году, во время восстания мусульман в Самарканде, погиб один из членов этой семьи (Барух сын Фузайла), исполнявший обязанности городского раввина и шойхета. Однако некоторые администраторы даже при наличии весомых доказательств не хотели выдавать туземные свидетельства. Подобный подход диктовался негативным отношением к этим евреям, либо стремлением угодить начальству, либо желанием получить с просителей взятку. Вероятно, на последнее намекал вступивший в 1906 году в должность помощника самаркандского военного губернатора отнюдь не жаловавший евреев Гиппиус в письме о рассмотрении дела одного бухарского еврея своим предшественником: «Из просмотра всей этой переписки я вынес впечатление, что генерал-майор А.Н. Черневский прекрасно понимал, что на основе добытых спервоначалу же обстоятельных сведений, не оставлявших сомнения в праве Юнатана [от древнееврейского Йонатан] Муллокандова на признание, никак нельзя ему в таком праве отказать, но в то же время ему не хотелось и кончать дела… [и он] продолжал неизменно требовать доставления еще дополнительных расследований»[879].