Зов крови - Андрей Посняков

Вот с этими словами можно было полностью согласиться. Князь прищурился, хотя еще даже не начинало светать, лишь луна по-прежнему серебрилась в призрачно-темном небе, словно глаз жуткого оборотня. Зачем Саргана помогала князю и сейчас, в этом, сугубо его личном, деле? Ведь близнецы для нее были никем. Просто не могла иначе? Или…

– Идемте, идемте, – поторапливала воительница. – Скоро уже начнет светать.

– А ты знаешь, где эта усадьба, Саргана?

– Я знаю, где вилла наместника. Усадьба Хаскинда может быть только там.

Небо уже становилось синим, потом – голубым, белым, а на востоке – алело, и тронутые оранжево-желтыми лучиками облака возвещали о скором начале дня.

– Мы на месте, – выехав за разрушенные ворота, воительница показала вперед рукою. – Сразу за той рощицей – вилла.

Князь махнул рукой:

– Едем! Вперед!.. Там может быть стража?

– Не думаю. Кого здесь бояться гепидам?

Застучали копыта гуннский коней. Позади, стараясь не отставать, бежали словене – пешие. Мирослав, Хотонег, Отнег, Домаш и иже с ними. Даны – Готбольд и Ракса – впереди всех. Вот только близнецов не хватало, за ними и шли – выручать.

– Саргана взяла у кабатчика ветку омелы, – нагнав мужа, негромко сообщила Хильда.

– Омела? – удивился князь. – Зачем ей понадобилась омела?

– Не знаю, милый. Быть может – для колдовства.

Глава 10

Весна 455 г. Паннония

Загадки

Опустившись в широкое римское кресло, вислоусый Хаскинд, сын славного Гаттаурда, блаженно протянул ноги к горящему очагу, сложенному из круглых речных камней прямо в триклиниуме, вместо некогда стоявшей там жаровни. Дым от очага, чадя, расползался по стенам, некогда украшенным великолепным орнаментом, ныне же закопченным до полного безобразия, превратившимся из цветных в маслянисто-черные от сажи. Столь же черным были и края пролома, пробитого в стене специально для выхода дыма.

Напротив очага, у стены, притулился невысокий стол, явно сколоченный наспех уже новыми хозяевами виллы, остальная мебель была безжалостно сожжена вся, кроме невысокого обеденного ложа, одного из трех, что не так уж и давно составляли неотъемлемую часть триклиниума, служа гостеприимным хозяевам и их гостям. Можно себе представить, какие изысканные яства вкушались здесь, какие вина пились, какая звучала музыка, как плясали молодые танцовщицы, приглашенные для услады гостей. Услады отнюдь не плотской, трогать руками девушек не разрешалось, не принято было, для плотских утех в достатке имелись и проститутки, жрицы свободной любви, искусство танцовщиц же стоило слишком дорого.

Увы, те благословенные времена канули в лету, и ныне, вместо утонченного франта-наместника, в кресле сидел варварский сотник – грязный, дурно пахнущий и напрочь лишенный всех тех приятный манер, что составляли и составляют изысканный лоск высшего света. Хотя Хаскинд тоже был не из простых, исполняя обязанности того, что был здесь поставлен римлянами, однако служа не империи, а своему вождю, такому же варвару, гепиду.

Сотник потянулся, зевнул, с удовольствием глядя, как от мокрых, свиной кожи, башмаков повалил густой пар. Пусть, пусть сушатся, да неплохо бы просушить и платье, хотя бы скинуть плащ, однако не сейчас, позже, когда все прогреется, слуги ведь разожгли очаг совсем недавно, буквально только что.

Черт, ветер, сквозняк! Так и заболеть недолго, а потом и отправиться на тот свет, как произошло уже со многими… Слава богу, хоть незнающий пощады мор отступил, ушел на восток, в бескрайние гуннские степи. Так этим поганым язычникам и надо!

Пламя в очаге снова дернулось, кто-то кашлянул, показавшись в дверном проеме. Хаскинд обернулся:

– А, это ты, Герульф. Что-то хотел спросить?

– Да, мой вождь, – поклонясь, в триклиниум вошел молодой варвар в длинной, ниже колен, тунике с заляпанным грязью подолом. Длинные волосы его были заплетены в падающие на грудь косы, на широком поясе, кроме кинжала, болтались еще яшмовая чернильница, ключи и несколько – пучком – перьев. Судя по всему, сей молодой человек – несомненно, грамотный – являлся чем-то вроде управляющего при своем господине.

– Ну? – Хаскинд нетерпеливо дернул шеей. – Спрашивай же!

– Что делать с пленниками, мой господин? Здешний эргастул не очень надежен… может быть, запереть их в амбаре, в том, где мы хранили вино? Или…

Не дослушав, сотник махнул рукой:

– Нет! Незачем их запирать. Пусть ведут сюда, тут и поговорим. Да, и палача не забудьте.

– Слушаюсь, мой господин, – снова поклонясь, Герульф удалился.

Где-то в атриуме послышались гулкие голоса, потом раздались шаги, и в таблиниум, испросив разрешения, вошли дюжие воины, ведя двух связанных близнецов-подростков. Рукав туники одного из них был оторван, и на предплечье густо запеклась кровь. У другого же под левым глазом красовался изрядный синяк.

Не вставая с кресла, Хаскинд указал пальцем:

– Одного – вот этого – в угол, другого – пытать. Надеюсь, ты, Эткар, захватил с собой плеть?

– Она у меня всегда с собой, мой вождь! – громко хохотнул высоченный, под потолок, детина с тупым бритым лицом и нехорошим взглядом, как видно, он и был тут палачом.

По его знаку, воины сорвали с одного из пленников тунику и разложили бедолагу на ложе, привязав по рукам и ногам. Расторопный мажордом Герульф притащил треногу, поставил, зажег от пламени очага светильник и, умостившись за столом, приготовился записывать.

– А вот этого не надо, – хмуро оглянулся сотник. – Иди, Герульф, займись другими делами. И вы все – прочь, ждите, когда позову. Останься только ты, Эткар.

Воины с мажордомом поспешно удалились, в атриуме снова зазвучали голоса, а вот донесся и смех, быстро, впрочем, удалившийся.

Нагнувшись к огню, Хаскинд зябко потер ладони и, кивнув палачу, молвил:

– Приступай. Ну, что смотришь? Вытащив кнут, детинушка поклонился:

– Как ты хочешь, мой господин, чтоб я его ударил? Единым ударом перешибить позвоночник или…

– Нет! Не надо ничего перешибать… по крайней мере – пока. Просто постегай, так, для начала беседы. Усмехнувшись, палач со свистом раскрутил над собой кнут и ударил… Лопнула кожа, брызнула кровь, несчастный пленник дернулся, закусил губы…

Еще удар! Полетели вокруг красные брызги. Еще… Еще… Еще…

– Брате! – закричал в углу второй.

– Хватит, – тут же приказал Хаскинд и, мягко улыбнувшись, повернулся к кричавшему. – Вот с тобой мы и поговорим. А братца твоего будут бить, если твой ответ мне не понравится, усек?

Парнишка хмуро кивнул. Сотник снова потер руки:

– Ну, вот и славненько. Итак, к кому и зачем вы шли?

– Ты ж знаешь, – искоса посматривая на брата, по-готски отозвался из угла Линь. – Искали постоялый двор. Нашли. Только договориться нам с хозяином не удалось – твои воины помешали.

– Пусть так, – Хаскинд задумчиво потеребил ус. – Ну, вот, нашли бы, переночевали. А дальше? Зачем вы вообще явились сюда из вашего далекого далека?

– У нас страшный мор, – пожал плечами юноша. Сотник на всякий случай отодвинулся:

– Ах да, да, ваш хевдинг рассказывал. От мора, значит, бежали? Ну-ну… А потом? Что бы вы стали делать?

– Нанялись бы на службу к какому-нибудь славному вождю… да хоть к вашему Ардариху! – ни секунды не сомневаясь, выпалил Линь.

– Ага-ага… И Саргана со своими гуннами нанялась бы?

– За нее не скажу.

Помотав головой, сотник понизил голос до шепота и вкрадчиво спросил:

– А она, случайно, не искала некоего Ашира? Подросток удивленно моргнул:

– Кого?

– Эткар!!!

Свист плети. Удар. Кровь… и стон. Пока еще – еле слышный.

– Хватит! Варвар приподнялся в кресле:

– Сейчас мой палач медленно забьет твоего брата до смерти. А потом наступит твоя очередь, ты понял?

– Но за что?! Я же говорю правду!

– Ой ли? – недоверчиво прищурившись, Хаскинд почесал подбородок. – А я вот думаю, что не всю. Сказать вам, зачем сюда явился ваш вождь, все вы, и Саргана? Вы хотите отыскать могилу повелителя Аттилы! Отыскать и разграбить. Так вот, спрашиваю – кого из людей Ашира вы уже нашли? Что молчишь? Эткар!

Со свистом опустилась плеть.

– Слышали? – идущий впереди князь обернулся. – Там, впереди, кто-то есть. Вон за той яблоней – похоже, вход. И стража. Только какая-то беспечная – один что-то пьет, другой спит, третий что-то рассказывает. Ах, нет на них хорошего старшины!

– Ты прав, князь, – шепотом согласилась Саргана. – Стражи беспечны, однако гепидам здесь некого и нечего опасаться. Разве что гнилой смерти – так от нее стражи не защитят. Так идем, ворвемся!

– Нет, – Рад покачал головой и задумался, оглядываясь на скрывающихся за кустами воинов – словен и данов. Лучники гунны остались в долине и должны были прикрывать отход.

Насколько смог уже убедиться князь, резиденция, где некогда располагался римский наместник, представляла собой типичную римскую виллу со всеми строениями и загородным домом – уютным двухэтажным особнячком, окруженным великолепным садом, ныне наполовину вырубленным и изрядно загаженным. Ворота в дом – где и находились стражники – были распахнуты настежь, сразу за ними, как представлял себе Рад, располагался обширный вестибюль с квадратным бассейном и провалом в крыше – атриум, затем анфиладой тянулись прочие комнаты – ларариум, триклиниум, детская, каморки слуг. На втором этаже располагались спальни, и кухня с водяной уборной, так сказать – ватерклозетом.