Эпоха зрелища. Приключения архитектуры и город XXI века - Том Дайкхофф

имеет место постоянный приток архитекторов с большой буквы – от Нормана Фостера до Сантьяго Калатравы. «Резчик по свету», американский архитектор Стивен Холл создал «Лоизиум», туристический центр и спа-отель для виноделов в австрийском городе Лангенлойс. Фрэнку Гери принадлежит решение нового здания для виноградников «Катрин-Холл» в долине Напа и постройки для одной из самых знаменитых бодег в Риохе – «Маркиз де Рискаль»: фирменные оборки из титана и стекла, несколько безвкусно окрашенные в розовый, золотой и серебряный цвета (в честь вина, защитной сетки и фольги).

Это сегмент класса люкс, который переживает на рынке бум на протяжении нескольких последних десятилетий: экспериментальная архитектура. Часто считается, что здание современной художественной галереи является частью творческого эксперимента, как и искусство, которое в нем представлено. Мы толпами посещаем архитектуру «за пределом», нарочно спроектированную так, чтобы ввести нас в состояние физического трепета – подобно как на ярмарочном аттракционе: взять, хотя бы, стеклянные полы платформы канатной дороги на горе Тяньмэнь в китайском национальном парке Чжаньцзяцзе; национальные туристические маршруты Норвегии, усеянные особыми сооружениями вроде смотровой площадки Стегастейн, позволяющей сделать открывающуюся взору панораму шире; или целые сооружения, такие как мост Харбор в Сиднее или стадион О2 в Лондоне, на который теперь позволяет подняться аттракцион, на шестьдесят минут превращающий вас в альпиниста – кошки на ногах и всё такое прочее. Сооружения вроде «Лондонского глаза» процветают на том, что возносят нас к небесам, чтобы взглянуть на планету глазами Господа Бога – на живописных зрительных впечатлениях. Для того чтобы усилить эти наши впечатления, и нужны сегодня в городе зрелища подобные приспособления.

Экспериментальную архитектуру города используют, чтобы укрепить свой имидж, извлечь дополнительный доход и через яркие впечатления установить связь со своими жителями и туристами: бренды им в том просто подражают. Пузыри Фуксаса – это, по существу, архитектура как реклама высокого уровня, опыт физического, объемного восприятия пространства которой укрепляет отношения посетителя и стоящего за ним бренда. Элитный алкоголь здесь попадает в ту же категорию, что и «Прада» или «Кельвин Кляйн». При таком уровне цен, для этой категории потребителей имидж бренда должен быть безупречен – включая архитектуру самого́ здания. Потому-то Миучча Прада и заказывает концепцию магазина бюро Herzog & de Meuron и Рему Колхасу. Для людей, которые не ходят за риохой за 4,99 фунтов в «Сейнсбери», приобретение бутылки вина должно быть безукоризненным актом потребления, столь же стимулирующим, как и само употребление вина. По выражению из рекламных материалов винодельни «Лоизиум», «вино – это всецело чувственный опыт» (даже на спроектированной видным дизайнером кассе).

Новый корпус Нардини, признается Кристина, отчасти подарок, отчасти маркетинг. Футуристический облик новых построек – результат тщательного выбора. У Нардини двадцать пять процентов рынка в Италии, но Кристина положила глаз на рынки Дальнего Востока, где новые пузыри, как она полагает, останутся незамеченными. В одном из них располагается лаборатория и служба контроля качества, в буквальном смысле воздвигающая «чистоту» продукта на доступный для всеобщего обозрения пьедестал. Во втором находится помещение для отдыха, чтобы побаловать тех, кто покупает выдержанную граппу Pope’s ящиками (очень мягкая: мне дали понюхать миллилитр). Пузыри возвышаются над цоколем, в котором разместился туристический центр культурной программы компании. «Это и подарок народу Бассано, народу Италии», – добавляет Кристина, верная своей нынешней роли в череде благодетельных итальянских элит, которые со времен римских императоров и до флорентийских Медичи стремились совмещать общественное и личное благо.

Массимилиано Фуксас наряду с Ренцо Пьяно – одно из самых значительных в Италии архитектурных имен. Они оба экспериментируют с языком архитектуры хай-тек, на которой выросли. Но если Пьяно вводит в облик построек машинного века тему гуманизма – дерево и уют, то Фуксас заряжает их энергией. «Сделать функцию могут все, – говорит он. – Ко мне же люди приходят за эмоциями». Для своих богатых клиентов Фуксас превращает эмоцию в форму. Для нового центра разработки продукта компании «Феррари» в Маранелло он создал не просто точно спроектированное здание, но здание, обладающее чувством юмора, в котором первый этаж плавает в воздухе на высоте семь метров без всякой поддержки, словно левитирует. В здании Новой ярмарки в Милане площадью семьсот пятьдесят тысяч квадратных метров Фуксас инфицирует его трезвый, рациональный навес из стекла и стали, огромный, как международный аэропорт, своим безумием: то вздымая его вверх, словно кружевной платок, подхваченный ветром, то опуская долу, будто тот же платок затянула воронка вихря.

Для Кристины он сотворил другой фантастический пейзаж на тему пузырящейся весны – «путешествие», поясняет Фуксас, от тьмы к свету. Сначала вы спускаетесь под землю по пандусу со ступенями, который одновременно служит залом для мероприятий, в глубокую бетонную пещеру со стенами, изрезанными гранями. Это похоже на убежище злодея из кинофильма о Джеймсе Бонде. Потолок испещрен слуховыми окошками, над которыми сверху журчит вода и через которые высоко вверху видны гигантские пузыри.

– Чувствуете, что вокруг вода? – воодушевляется Фуксас.

К гигантскому пузырю вы поднимаетесь по скрученной лестнице или на стеклянном фуникулере, который появляется из шипящей воды – как оказывается, из бассейна на уровне земной поверхности.

Лишь вблизи заметно недюжинное мастерство отделки пузырей. Один из главных производителей стекла с любовью исполнил панели, каждую столь же изысканно, как муранское стекло. Практически невозможно изготовить безукоризненное стекло, вогнутое во всех направлениях, в архитектурном масштабе; но еще сложнее затем установить его, не допуская трещин, на многодельную стальную решетку, нарочно сконструированную так, чтобы изнутри было не видно, что удерживает стекло. Можно нарисовать такие пузыри на компьютере – проще простого. Но изготовить их в реальности? Капли Фуксаса, тем не менее, идеальны. Это, в конце концов, и есть сюрприз Кристины, ради которого не пожалели никаких расходов.

– Она пришла ко мне в кабинет с Кристиной и говорит: «Мне нужна архитектура». И всё. – Фуксас смеется. – Я им говорю: «Назовите бюджет». А они в ответ: «Это вы назовите бюджет». Я всю жизнь ждал такого клиента. Я честно говорю.

– Всё это – вопрос впечатления, вопрос эффекта, – говорит Фуксас. – И это задевает за живое, – прибавляет он, внезапно делаясь серьезным. – Джузеппе, отец компании, пришел ко мне на прошлой неделе и говорит: «Я плачу». Это сильный мужчина, жесткий бизнесмен. И я довел его до слез.

Экономика впечатлений

Ничто так не держится в памяти, как опыт. Наши старые пословицы подтверждают это. Пуганая ворона и куста боится. На ошибках учатся. Не спрашивай старого, спрашивай бывалого. И сам опыт говорит нам о том же. Ничто так не откладывается у нас в душе, как опыт наших личных впечатлений: школьные годы,