Дельфийский оракул - Екатерина Лесина

Аннушка подчинилась им, уже ощущая, что набрела на собственный путь. Она училась и шить, и гадать. Сама нарисовала первую свою колоду Таро, толкуя ее по собственному пониманию. Всегда – с удачей для клиента. Клиентов становилось все больше…

Аннушкины предсказания сбывались.

Ради чего – все? Ради денег, которых им раньше всегда не хватало. А ведь Анна была молода, ей хотелось иметь красивые вещи. Блузку шифоновую или платье цветастое, китайского шелка, туфельки, пудру, тени… пирожные и кофе в кафетерии. Не за стипендию же было их покупать! Маленький бизнес Анны, который к окончанию ее учебы стал-таки настоящим бизнесом – у нее и офис появился в комнатушке, которую сдавала молчаливая равнодушная старуха, – кормил не только Анну. Родители брали ее деньги, кривясь и отворачиваясь, словно эти деньги были им вовсе не нужны, это они милость дочери оказывают.

Не ради Анны, ради сестры ее, «настоящей», «правильной» дочери.

И еще – Ренатка была.

Ренатка жила по соседству, тихая и застенчивая, она отличалась какой-то особенной некрасивостью, которая вызывает агрессию у подростков. Анна Ренату защищала. Рената Анне помогала с учебой. Сложившийся союз их с годами окреп. Пожалуй, Рената – единственная – относилась к новому увлечению Анны с пониманием. И деньги если и брала у нее, то в долг, отдавала всегда аккуратно, в срок.

А потом случилась беда.

Пустынная дорога – и переход, неудобный, пешеходный, в ста метрах, казавшихся по зимнему гололеду далекими. Удобная тропа, проложенная многих людей ногами. И автомобиль, вылетевший со двора. Визг тормозов. Удар, который Анна ощутила всем телом. Боль…

Переломы. Разрывы связок. Сотрясение мозга и угроза слепоты. Мир, сделавшийся серым, размытым. Неподвижность – в гипсовом коконе. И сводящий с ума страх, что это – навсегда.

– Это тебя Бог покарал, – сказала мать, появившись в больнице спустя три недели после аварии. Она прежде не отличалась набожностью, напротив, всячески высмеивала веру, а тут вдруг – платок на волосах и оловянный крест в пальцах. – За твое гадание он тебя и покарал! Ворожеи Богу противны. Покайся!

Мать оставила ей бутылку освященной воды и дешевенькую иконку, которую самолично запихала под подушку дочке. Подушка была серой, больничной. Одеяло – тонким. И простыни там меняли редко. За Анну ведь не платили… выходит, она никому не нужна?

Рената появилась спустя месяц.

– Извини, подруга. – Она поставила тяжелый пакет на подоконник. – Я уезжала. Замуж выхожу, и – вот…

И она тоже бросит Анну.

– Он – хороший человек. Бизнесом занимается. Вот выздоровеешь – и нагадаешь ему удачу, ладно?

Рената выложила из пакета свежее белье, термос с домашним бульоном. Она нашла медсестру и санитарку, и врача тоже, и как-то быстро договорилась, чтобы Анну перевели в отдельную палату. И чтобы за ней присматривали.

Сама заправила чистые простыни. Помогала Анне умыться, не брезгуя прикасаться к ее осклизлой коже.

– Выздоровеешь, – повторяла Рената и ложку за ложкой вливала в нее бульон. – Конечно, ты же упрямая, Анька! Тебе море по колено… вот встанешь на ноги – и все эти сволочи еще поплачут.

Эта присказка вертелась в голове Анны. Плачут… пусть рыдают – все они! Мать с ее Богом. И отец. И сестрица, которая только и умела, что деньги у нее клянчить. И хорошо даже, что Анна в больницу попала, зато она теперь точно знает, кто чем дышит.

Злость придала ей сил. Раны вдруг стали быстро затягиваться. И эта серость отступила, развеялась. Душа вот только хоть и зажила, но окостенела в шрамах. Жалость? Не осталось у нее жалости. Хватит. Нажалелась!

Из больницы Анну забрала снова Рената. Отвезла ее в свою бывшую квартирку, сказав:

– Живи, сколько захочешь. Я все равно с мужем уезжаю… возможно, насовсем.

– Ты меня спасла.

– Потом сочтемся, – ответила Рената. И в этих ее словах не было ни грамма шутки. Она всегда возвращала долги, значит, и Анне следует поступить так же.

Как ни странно, но бизнесу эта авария пошла на пользу. Слух о том, что Анна чудом выжила, а способностей у нее, постоявшей над пропастью смерти, прибавилось, быстро разлетелся по городу.

К Анне шли люди. И Анна им гадала. Уже не на счастье, но на горе, сторицей возвращая им собственную боль. Беды, горести, поражения… не верите? Ваше право. Идите, еще вернетесь!

Люди уходили. Беды случались, доказывая правоту Анны, и клиент поворачивал оглобли обратно, шел к ней – с мольбой о спасении. Анна спасала. За отдельную плату. Свечи, травы, амулеты, заговоры и иконы, что угодно – в зависимости от толщины кошелька клиента. Главное – не продешевить. И деньги Анна больше не тратила, понимая, что, кроме себя, рассчитывать ей не на кого.

Вот только Рената… но и она исчезла с горизонта ее жизни.

– Мы не то чтобы потеряли друг друга из виду, хотя и жила она тогда на Гаити. Созванивались. Поздравляли друг друга с праздниками, но точно знали, что отныне у каждой – своя жизнь. У нее – дети. У меня – не сложилось, хотя было время, когда я их хотела, и очень сильно. Потом Лара появилась… Мы с сестрой не слишком-то ладили. Она меня сквалыгой считала, я же ей больницу простить не могла. Мне ведь не надо было от нее ничего, только чтобы пришла, посидела со мной… а нет, так и нет. Она спилась, наша хорошая, примерная девочка!

Анна Александровна достала пахитоски. Курила она в кухне, не заботясь о том, что дымом пропахнут и стены, и скатерть.

– Я могла бы отправить девчонку в детский дом, но взяла ее себе. Учила. Могла бы она чему другому научиться – я бы с радостью. У гадалки тоже не самый легкий хлеб. Но у Ларки был лишь один талант – вызывать к себе жалость.

Саломея слушала, не перебивая, пытаясь сосредоточиться на этом рассказе, но мысли ее вновь и вновь возвращались к Далматову. Он цел!

Ни царапины.

Но визг тормозов стоял в ее ушах. И грохот, когда металл сталкивается с металлом. Если Илья погибнет, Саломея, и только Саломея, будет виновата в его смерти.

– И – да, я обманывала людей. С каждым разом все более цинично. Даже не из-за денег. Мне было интересно: неужели они все и правда настолько глупы? Неужели в упор не видят ничего, кроме собственных желаний? А желания… порчу на подругу наслать. Или на любовницу мужа. Или сглазить свекровь. Приворотить, отворотить… гнилье одно! Я – нечистая, но я хотя бы честна перед самой собой. И за свое перед Богом отвечу, но – чужого тянуть к себе не желаю.

Рената объявилась внезапно. Она не стала звонить, предупреждая Анну о визите, просто однажды вдруг появилась на пороге.

– Здравствуй, дорогая, – сказала она, протягивая ей торт и цветы. – Прекрасно выглядишь!

– Ты тоже. – Анна Александровна сразу поняла, что пришло время платить по долгам. Этого дня она ждала долго, не столько боясь, сколько желая, чтобы он поскорее наступил. Анна не любила ходить в должниках. И вот теперь все сложится.

Рената прошла в квартиру.

Немолода уже, но красива – той особой красотой мумифицированной розы, что свойственна лишь некоторым женщинам на склоне лет. Дорогие туфли. Дорогое платье. Несколько колец, с виду простых, но это была лишь кажущаяся простота. Рената определенно сумела устроить свою жизнь. И Анна видела свою квартиру ее взглядом: сборище старых дешевых вещей.

– Хочу предложить тебе работу, – сказала Рената. – Конечно, у тебя имеется своя практика, круг клиентов… но я слышала о кое-каких проблемах. Люди неблагодарны.

Проблемы и правда существовали, впрочем, они существовали всегда, сколько Анна себя помнила. Ей довелось хлебнуть угроз, встречаться с разгневанными родственниками клиентов или с родственниками, сломленными горем, получить свою долю проклятий…

Но какая же работа без проблем?

– Мой сын открывает Центр предсказаний. – Рената села в кресло, смотрела она на Анну так, словно была выше и сильнее ее. – Вернее, этот Центр работает уже… «Оракул». Слышала?

Анна слышала. Пустая контора, от нее много шума, но мало толку.

– Я собираюсь его реорганизовать. Не сразу, конечно, в течение года. У Центра будет хорошая репутация. Клиенты высокого уровня. Соответствующая оплата труда.

– Рената, ты не представляешь, с чем связываешься.

– Представляю, милая моя подруга. Как раз я – очень хорошо представляю! Сфера предсказаний и магии – ненадежный бизнес, это ты хочешь сказать? Ты по-прежнему честна, Анна. Во всяком случае, со мной. И я ценю это. Я пришла к тебе, чтобы ты помогла Павлуше. Это мой сын. У тебя ведь нет детей?

– Племянница.

– Помирилась все-таки?

– С сестрой? Нет. Она умерла. Девочка осталась. Вот, помогает мне…

– Что помогает – это хорошо. – Рената щелкнула замочком сумки – кожа, позолота и скромный ярлычок внутри. – Твой опыт не должен пропадать зря. Возьми и девочку с собой. Нам пригодятся свои люди. Или у тебя на нее другие планы?

– Да какие… совсем она бестолковая.