Познание французского языка - Роузи Кукла

И не дождавшись от меня больше никаких признаков подчинения дочери, теперь уже, показывая надо мной свою власть, продолжила, после довольно продолжительной паузы:

— Все, ложись, немедленно и свет погаси. И все же, откуда у тебя…

— Ну, ладно тебе уже, иди, спи сама. Поняла? Сама, пока! Завтра, разбуди меня…

Она вышла, а я, только сейчас и смогла успокоиться.… Вот, же, она? Да и я, хороша! Надо будет каждый раз, после всего, что у нас, обязательно чистить зубы!

А почему я избежала разоблачения в этот раз? Да потому, что ему вовремя отказала, пока что! Вот, что значит, вовремя объявить ультиматум!

И вот я лежу, вспоминаю, а все никак не могу отделаться от ощущения обмана. Ну, с Борькой я наверняка обманулась, это точно, раз она так за него заступается, а вот что насчет Витальки? Неуловимо, одной женщине это известно, как мы так тонко угадываем, что мужчина нам изменяет. И вроде бы нет причин для беспокойства, но мелочи…Мелочи, которые замечает только женщина и из которых у нее вся жизнь устроена! Именно на мелочах, они, как шпионы, так и засыпаются. А вернее, мы их начинаем, поначалу подозревать в мелочах, потом они врать нам, а потом…

Вот так и у меня произошло на этот раз. Виталик стал надолго уезжать, как он говорил мне, в командировки, а потом его, то одна, то другая наша баба видела. То он в соседней деревне, то кто-то его на вокзале заприметил и везде с ним рядом Она! Она, будь она не ладная! Я уже все глаза проглядела, так мне не терпелось с ней встретиться и ее.… Нет, не убить, а хотя бы узнать, почему он с ней, а не со мной? Сравнить ее, найти в ней недостатки и.… А что и? Ведь, по правде сказать, я все понимала прекрасно, почему у него завелась новая баба. Ну, что тут сказать, плакать надо! И я плакала! Ревела по ночам, а наутро меня расспрашивали, почему я такая, с такими глазами? И хоть все о моей связи с Виталием подозревали и об этом шептали и даже маме! Но я, почему-то, так и считала, что Виталий мой, мой! Он так и будет навеки…Ага! Мечтала баба, о принце, да на сеновале Петьке-сторожу отдалась!

А о мелочах я и говорить не буду, то мне за него стыдно и потом, как я не люблю, когда мне начинают врать, оправдываясь! По мне лучше, пусть уже промолчит! На то он и мужчина, а то, как баба начинает сочинять и оправдываться, словно мальчишка шкодливый.

И вот, мать уехала, Виталька в свою командировку.…Ой, да не могу я больше вот так, не могу!

Опять стала ворочаться, и видимо, этим ее разбудила.

— Ты не спишь? — спросила голосом, с хрипотцой.

— Нет.

— А почему? Что-то случилось? — я молчу…

— Может, поговорим, и тебе легче станет?

— Нет.

— Ну, что ты заладила, нет и нет? А раз ты молчишь, то дела у тебя…

— Какое тебе дело до моих дел? Лежи, спи! Я сейчас.

Сказала и, подобрав повыше ночную рубаху, вышла из комнаты, не зажигая свет. В туалет не пошла, так и присела за домом, рядом с соседским забором. Меня, почему-то, все время тянуло теперь к его окнам.

И тут, несмотря на относительную темноту, а мои глаза, уже довольно хорошо, привыкли, я увидела за окном, в доме Витальки, силуэт женщины. Женщины! Его женщины!

Она меня не могла видеть, так как меня закрывал забор между домами, а вот я ее, довольно, неплохо, различала из-за своего укрытия. От неожиданности и какого-то бешеного желания я, даже вторично.… В тишине все не получилось, на этот раз, и я непривычно громко…

— Что, это? — слышу ее встревоженный шепот.

Оказывается, окно у него уже было открыто, она высунулась, а когда, я даже не слышала.

Потом, в проеме окна, появляется Виталька. Я бы его и за километр узнала, а тут, можно сказать, в каких-то метрах перед моими глазами.

— Чего ты испугалась, глупенькая?

— Шуршит что-то?

-Что, что? — слышу его насмешливый шепот.

— А у вас, тут, змей нет? — снова она ему с вопросом.

— Есть. Вот, сейчас, к тебе заползет одна такая.…И, как тебя!

— Пусти, пусти, Витаська! Может, уже, хватит?

Они исчезают оба в темноте проема, а я, до умопомрачения прислушиваюсь и даже перестаю, какое-то время дышать.…Только слушаю, но мне кажется, что меня с головой выдают тяжелые и частые удары моего растревоженного, не на шутку, сердца. Бум-бум-бум!!!

Колотиться сердце и в ушах появляется такой мне знакомый и неприятный свист: — пи…и…

Потом, я улавливаю, ее страстный шепот, как крик для меня!

— Еще, еще.… Ну же?!

Все! Я вскакиваю и…

— Ну, что случилось, что? — пробует меня успокоить она. А я, не пришла, я ворвалась в комнату и сходу на постель, и рыдать! Правда, не в голос, а сдерживая себя! Но, все равно, от этого она просыпается и уже надо мной, склоняясь, пробует успокоить, спросить. А я все не могу головы поднять, как уткнулась в подушку, так и лежу на животе и всю свою обиду изливаю в подушку.

Сколько так проходит времени, я не знаю? Наконец-то я, начинаю ощущать, как ее рука меня поглаживает по плечам, волосам, потом, она нежно, самыми кончиками своих теплых пальчиков, начинает приятно щекотать шею у затылка, по складочкам и бороздкам шеи, волосам на затылке…

Теперь я, уже, не плачу, а просто лежу в пустоте. В пустоте и одиночестве.…И от этого мне так становится грустно, страшно и даже, где-то, жалко себя…

— Ну, успокоилась, милая моя красавица? А теперь, давай, потихонечку все мне рассказывай, что там у тебя произошло, что стряслось? Ну, же, давай, я тебя слушаю? Не бойся, я чужих секретов никому не передаю. Я, если уже выбираю себе подругу любимую, то я, ее, уже никогда не предаю…Тем более, если я ее, как свою родную сестру, как самую близкую… люблю.

— Правда? — впервые, спрашиваю ее недоверчиво.

— Да, правда!

— А ты, правда, так думаешь?

И тут она, неожиданно, а не я, она начинает мне тихо, обжигая щеку горячими выдохами говорить.…И такое, что я, невольно, начинаю ее выслушивать, затаив дыхание…Она начинает рассказывать, а сама уже рядом лежит, дышит и шепчет мне, обжигая не выдохами, нет, а тем, что я от нее начинаю слышать и что стала понимать…

Спасительное откровенье

— Я тебя сразу же, на вокзале, увидела. Ты такая, как чертик, взъерошенная вся и ужасно красивая, выскочила и прямо ко мне. Я тогда еще подумала, вот бы мне с такой красивой девушкой познакомиться?

— Что, прямо с такой? — недоверчиво переспрашиваю.

— Да, прямо с такой, милой, как чертиком! Глазки серые горят, личико встревоженное, а губки, так и хочется их…

— Так, а что дальше? Это, потому ты, сразу же согласилась?

— Конечно! Я только мечтала, а тут ты сама, ко мне и с такими хитрющими глазками…

— Что, правда? Сама же сказала, что с глазами, горящими…