На всю жизнь (повести) - В. Подзимек

Зеленые цифры электронных часов на столе подполковника показывали 10: 54. Двоеточие пульсировало с секундным интервалом. Он бросил взгляд на ручные часы для сравнения и удовлетворенно потянулся. Неделя начиналась неплохо. Суббота и воскресенье прошли без неприятностей, никаких особых задач перед дивизионом не стояло, жизнь в подразделениях текла согласно планам боевой подготовки. Такого спокойного утреннего разбора он давно уже не помнил; у командира полка не было ни одного неприятного вопроса.

Он нажал на белую кнопку, под которой связисты прикрепили табличку с обозначением: «Замполит».

Как только из динамика донеслось: «Прием», он наклонился к микрофону:

— Я вызвал капитана Ридла; ты придешь, Франтишек?

— Конечно, — прозвучал в ответ чуть приглушенный голос. — Прошу меня извинить, если немного опоздаю и, так сказать, вклинюсь в разговор, мне будут звонить из политотдела. Речь идет о Ридле.

— Тогда в порядке, — закончил разговор командир.

На дисплее светилось 10: 56.

Менгарт встал и направился к столику с плиткой. Взял там кофейник, ополоснул его в умывальнике, набрал воды и поставил на плитку. Затем подполковник открыл шкаф и вынул большую, зеленого цвета коробку с расфасованным армянским чаем. «Убывают запасы», — подумал он, взглянув на содержимое коробки, и невольно вспомнил, как они покупали этот чай у говорливого продавца на ереванском базаре. Ему казалось, что все это было невероятно давно. Либуша громко смеялась, торгуясь с веселым малым, и в конце концов купила три коробки.

Он хотел, чтобы она смеялась, забыла о своей болезни. Собственно, для этого ей и нужен был настоящий отдых. Но прежде чем отправиться в четырнадцатидневную экскурсионную поездку по Советскому Союзу, ему пришлось повоевать с ней. «Когда у нас не было времени, ты мечтала о таком путешествии, а теперь не хочешь ехать, — сердился он в ответ на ее возражения. — Дети наши выросли и уже самостоятельно идут по жизни, средства мы с тобой кое-какие скопили, так почему бы нам не поехать?»

Наконец он все-таки уговорил ее, хотя она продолжала возражать, говорила, что хотела бы провести несколько дней с Ленкой и Томашеком. «Кто знает, как все сложится дальше», — вздыхала она. «Ничего, не бойся, в моем плане отведено место и для внучат», — настаивал он на своем.

Поехали они в начале мая. Весной советские южные республики особенно красивы. Так рекламировали проспекты бюро путешествий, и они не лгали. Либуша крепла на его глазах, путешествие было явно ей на пользу. Он радовался вновь появившейся в ней свежести. И тем более огорчился, когда неожиданно в середине лета вынужден был отвезти ее в больницу. Даже Ленке и Томашеку Либуша не успела как следует порадоваться. Менгарт упрекал себя за это.

«Ничего, потерпи еще немного, — мысленно разговаривал он с женой. — Через два-три дня будешь дома». Вчера лечащий врач не скрывал своего оптимизма. «С ее желудком все будет хорошо», — пророчил он.

Размышления подполковника прервал стук в дверь.

— Войдите, — пригласил Менгарт и бросил взгляд на электронные часы, которые высвечивали 10:59.

— Товарищ подполковник, капитан Ридл прибыл по вашему приказанию, — доложил инженер дивизиона.

— Садитесь, товарищ капитан, — показал командир на свободный стул у продолговатого стола для заседаний. — Что пожелаете, чай или кофе?

Гинек нерешительно переступил с ноги на ногу. Он ожидал чего угодно, но чаепитие?.. Мелькнула мысль, что, очевидно, все будет даже хуже, чем он предполагал.

— Если позволите, то лучше кофе, — выдавил он.

— Чай для здоровья лучше, — заключил, склонясь над кофейником с клокочущей водой, подполковник. — А чай у меня душистый, армянский.

Ридлу же было абсолютно безразлично, чем запить неприятности.

— Забыл попросить вас помочь мне пополнить запасы, — продолжал подполковник Менгарт непринужденный разговор, ставя перед капитаном наполовину пустую коробку. — Банки хватило на два месяца. Исключительный чай, дома завариваю каждый день.

— Я привез похожий, грузинский, если хотите, могу поделиться с вами, — предложил командиру Гинек.

— Что вы?! Жена бы вам дала такого перцу за подобное опустошение кладовки.

Ридл насторожился. Упоминание о жене было для него неприятно. Менгарт говорил о Марике, хотя мог хорошо знать о Шарке.

— Да нет же, пачку могу подарить вам совершенно спокойно, — заверил он командира, напряженно следя за тем, в каком направлении развиваются события.

— Говорю вам, экономьте, — повторил подполковник и поставил на стол дымящиеся чашки. — Меня и так грызет совесть, что я до сих пор не обеспечил своему заместителю приличное жилье. Да чтобы еще и чай у него забрать?

Новый намек командира на личную жизнь заставил Гинека напрячься еще сильнее.

— Вы, наверное, пригласили меня не для того, чтобы обсуждать, где выращивают лучший чай, на Цейлоне или в Индии? — не совладал с собой Гинек. Но сказано это было ровным и спокойным тоном и потому не прозвучало грубо.

Командир даже бровью не повел. Он отпил чаю, поставил чашку. Чувствовалось, что он по достоинству оценил решительность и прямоту капитана. В то время как другие старались почему-то оплести разговор пустыми фразами, Ридл прямо переходил к делу. Менгарт уважал инженера дивизиона и за то, что он умел отстаивать свою точку зрения. Кивателей, как он называл льстецов и дипломатов, осторожно выжидающих, как будут развиваться события, командир дивизиона не переносил.

— О чае мы говорить, разумеется, не будем, — произнес подполковник задумчиво. — Речь у нас пойдет не о Цейлоне и не об Индии, а о Советском Союзе. Я ведь вас заранее предупредил.

Теперь капитан был окончательно сбит с толку. На построении командир перед всеми делает ему замечание, теперь же лично готовит ему чай и ведет с ним ничего не значащий разговор. В рабочее время! И это строгий и пунктуальный Менгарт!

В кабинет вошел майор Сойка, заместитель командира по политчасти. Он хотел доложить о приходе, как положено по уставу, но командир остановил его:

— Хорошо, что пришел, Франтишек, а то инженер уже теряет терпение. Я не хотел начинать без тебя. — Он подал майору руку и снова сел. — С чего же начать? — потер он себе подбородок.

— Может, с Советского Союза? — напомнил немного язвительно Ридл.

— А почему бы и нет? — приподнял брови командир.

Инженер дивизиона прищурил глаза и с напускной иронией заговорил:

— Мне там очень понравилось, погода стояла великолепная, море было спокойное, красивое…

Майор Сойка, не знавший, о чем они говорили до сих пор, смерил их пристальным взглядом. «Что-то ты перебарщиваешь, капитан», — подумал он о Ридле. Не понял он и снисходительную усмешку Менгарта. За годы совместной службы Сойка приложил много сил, чтобы заставить Менгарта хотя бы иногда сбрасывать панцирь неприступности. «Нельзя от людей только требовать», — подсказывал он Менгарту. «Я должен это делать, — не соглашался подполковник, — потому что снисходительный, нетребовательный командир — плохой командир». «Но ему не подобает быть всегда холодным, будто сосулька», — вырвалось однажды у Сойки. Командир тогда стиснул зубы и ничего не ответил. Сегодня Сойка его не узнавал.

— Начнем, стало быть, с Советского Союза, — медленно произнес Менгарт. — Я рад, что вам там понравилось, капитан. Скоро вы снова поедете туда. По меньшей мере на полгода…

Если до сего момента капитан Ридл не желал ничего иного, как перехода к сути разговора, то теперь от неожиданно прозвучавших слов у него перехватило дыхание. Смутившись, он не знал, что ответить. Когда в кабинете появился майор Сойка, Гинек понял, что речь пойдет о чем-то важном, но, откровенно говоря, такого он не ожидал. Он опустился на стул и глотнул воздух пересохшим ртом.

В голове его все перемешалось. Почему именно он должен ехать в Советский Союз? И почему на такой длительный срок? Ответов на эти вопросы Гинек не спрашивал; в таких случаях, как и подобает военному, он привык, не задавая вопросов, ждать, когда начальник ответит.

— Хорошо, что я еще чемоданы не успел разобрать, — наконец сказал он с серьезным выражением лица. — Рубашки и белье можно постирать на месте.

Подполковник Менгарт на мгновение испытал что-то вроде гордости. Подумать только, человек на полгода должен уехать, отказаться от всех личных планов, а он не моргнув глазом соглашается, да еще шутит! Нет, не ошибся подполковник, когда в свое время остановил свой выбор именно на Ридле. В том девятнадцатилетнем пареньке, который работал техником системы управления, Менгарт увидел талант. Ридл первым из молодых офицеров стал специалистом первого класса, быстро освоил систему наведения и имитатор. Спустя некоторое время Ридл досконально разобрался в сущности их работы. Поэтому его назначили начальником группы наведения. Менгарт вспомнил, как Ридл расстроился, когда командир отклонил его рапорт с просьбой о направлении в высшее военное училище. Но тогда Менгарт не мог поступить иначе. Он долго думал, кого рекомендовать в училище, а кого оставить в дивизионе, пока не стабилизируется кадровая ситуация. Выбор был ограничен — Ридл или Главка. Оба они заслужили это право, но он послал учиться Главку. Ридл был нужен ему в дивизионе. Хотя бы на год. Менгарт остро нуждался в способных специалистах. Бывший техник Ридл понял его тактику и не смог сдержать себя. Он-де не вол, чтобы такой воз тащить! И вообще, чем больше он везет, тем больше на него нагружают!.. За это Ридл получил три дня домашнего ареста. Наказание воспринял спокойно. Однако не удержался и съязвил, что он все равно не может никуда отлучиться, так как находится на боевом дежурстве. Он был прав.