Траурный кортеж - Василий Доконт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«— Пойдём-ка и мы, Капа, поглядим, кто нам спать не даёт: похоже, Илорин вернулся».
«— Готаму, сир, надо дать порядочных чертей, да и остальным тоже. Где это видано, чтобы войска впускали в город, никого не оповещая? А если бы это был враг? Мы бы и пикнуть не успели с такой охраной городских ворот!»
«— До чего же мы всё ещё неумелые солдаты! То одно упускаем из вида, то — другое. Ох, и побьют нас Маски за это разгильдяйство — не думаю, что наше везение может длиться вечно».
Ни в кабинете, ни в приёмной не оказалось ни души:
«— И здесь, сир, побросали посты, будто у них королей в запасе — не меряно. Вот к чему привело Ваше панибратство на приёме: каждый теперь сам себе король. Доигрались, сир!»
Василий прошёл через пустой вестибюль и вышел на крыльцо, едва сдерживая негодование. Чтобы спуститься по лестнице к возкам, королю пришлось прокладывать себе дорогу в толпе из сгрудившихся на ступеньках придворных, лакеев и солдат: любопытство перемешало сословия в однородную массу зевак. Отпихнув одного, второго, король отпустил третьему увесистую затрещину, сбив любопытного с ног, и только после этого на него обратили внимание и расступились.
— Брашер, всем солдатам, покинувшим посты без приказа, всыпать по десять плетей. Ваших гномов это тоже касается, сэр Эрин. Готам, и вы здесь? Охрана Аквиннарских ворот вас предупредила о вступлении в город этого отряда? — король указал рукой на площадь. — Или был извещён кто-нибудь из вас, господа? Если нет — охранников ворот тоже выпороть. Предупреждаю вас, господа военачальники: в следующий раз за подобное исполнение обязанностей часовыми пороть я буду вас, а виновные в нарушении дисциплины будут казнены. Мы воюем, господа, или как?
— Сир… — начал оправдываться Брашер.
— Что — «сир»? Что «сир», Брашер? Вы слышали приказ, барон? Исполняйте. Одна нога здесь, другая — там! Я могу ещё понять эту толпу придворных сплетников, для которых не существует никаких важных дел, кроме собственных удовольствий, — король назидательно кивнул в сторону крыльца, а оно оказалось уже совершенно пустым. — Н-да, легки на ногу. В скороходы их, что ли, всех определить?
— Сир, поркой будет задето самолюбие солдат…
— Готам, да и вы, господа, тоже, объясните своим солдатам, что самый достойный способ проявить самолюбие — это добросовестно исполнять свои обязанности по службе. Если они не могут понять такую простую мысль головой, мы поможем усвоить её через другое место. Так солдатам и скажите. Обиженных на порку следует гнать из армии в три шеи — нам только предателей не хватало. Больше, надеюсь, мне не придётся возвращаться к этой неприятной теме. Бальсар, представьте мне ваших друзей…
«— А то Вы сами их не знаете, сир!»
«— Знаю, Капа, знаю — всех, с кем Фирсофф встречался в последние девять дней своей жизни. Но зачем же лишать мага удовольствия? Пусть поделится своей радостью, что из свиты короля Фирсоффа кое-кто выжил».
— Сир, они уцелели! Вы представляете, они — живы!
— Итак?
— Простите, сир. Это — маг-лекарь раттанарской дворцовой стражи Баямо, не только выжил сам, но и спас, вылечил, кого сумел.
— Рад видеть вас, маг.
— Это — барон Инувик, министр иностранных дел раттанарского Кабинета…
— Рад видеть вас, барон.
— Капитан Паджеро, командир раттанарских дворцовых стражей.
— Рад видеть вас, капитан.
— Ваше Величество! Я не справился со своими обязанностями — не уберёг Его Величество Фирсоффа Раттанарского, и заслуживаю самого сурового наказания. Прежде, чем я буду казнён, разрешите передать вам отчёт лейтенанта пограничной стражи Блавика: Вы теперь и король Скиронара, значит, этот отчёт предназначен Вам, — Паджеро протянул Василию свиток. — Я видел на въезде в Скирону виселицу с пятью пустыми петлями и готов надеть одну из них…
— Капитан, вы выбрали себе неподходящую кампанию: две петли на той виселице заняты мятежными баронами. Не к лицу верному присяге воину находиться в таком обществе. Кстати, Астар, прикажите похоронить казнённых и разобрать виселицу, чтобы случайно не повесился кто-нибудь из слишком совестливых моих подданных. Вам, капитан, совет: никогда не решайте за короля — виновны вы или не виновны. У меня есть надёжный свидетель, что вы ни в чём не нарушили присяги, и выполнили последний приказ своего короля — дали возможность Гонцу спасти Корону. Свидетель этот — сам король Фирсофф, чью память я унаследовал вместе с ней, — Василий проявил Корону и показал на неё пальцем. — Каждый, кто посмеет обвинить вас в небрежном несении службы и смерти короля Фирсоффа, является наглым лжецом и будет за это наказан. Это говорю я, Василий Раттанарский, король по выбору Короны и преемник короля Фирсоффа. Я же благодарю вас за преданную службу Короне и раттанарским королям. Приступайте, капитан, к своим обязанностям — командира раттанарской дворцовой стражи — в доказательство того, что доверие к вам не утрачено. А сейчас я хочу взглянуть на короля Фирсоффа. Проводите меня к нему, капитан. Астар, соберите всех в моём кабинете через двадцать минут…
2.В кабинет Василий вернулся почти через час: как ни быстро он двигался, осматривая сани с погибшими раттанарцами, уложиться в полчаса не получилось: к нему неожиданно пришло узнавание, связанное с памятью Фирсоффа. Знакомыми оказались не только лица министров, но и всех, без исключения, солдат. Память Фирсоффа услужливо подсказывала где, когда и на каких постах видел того или иного солдата покойный король, а, значит, и он, Василий, и какие с ними случались истории и казусы. Может быть, это снова были штучки Капы, а, может, память Фирсоффа сама стала просачиваться через барьер, установленный Василием в недоступном теперь Чернигове, делая незнакомых Василию людей добрыми знакомыми. А мимо знакомых не пройдёшь равнодушно, хоть пару минут, да постоишь — из уважения, что к мертвецу, что к самому себе. Если нет в тебе благодарности к тому, кто жил с тобой рядом, служил и тебе, и твоему делу, и этой службе отдал свою жизнь — конченный тогда ты человек. И король ты тогда совершенно никчемный.
Мёртвые лежали в санях по двое, кроме короля Фирсоффа и министра образования Демада: королю одиночество было обеспечено его статусом, Демаду же — непомерным объёмом и весом. Так, министр торговли Тараз находился в паре с первым советником Лонтиром, министр Двора Морон со вторым советником Яктуком, военный министр Тандер делил сани с безголовым телом казначея Сурата.
— Голову что, не нашли?
— Нашли, Ваше Величество, — с пояснениями поспешил Илорин. Переживая за судьбу Паджеро, он всё время держался неподалёку, и был сейчас счастлив, что с его командиром всё закончилось благополучно. Новый король уже завоевал сердце лейтенанта, сохранив капитану не только жизнь, но и честь. — Голову положили между ними, Ваше Величество — чтобы не потерять: мало ли что в дороге случится…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});