Агент Соня. Любовница, мать, шпионка, боец - Бен Макинтайр

заложить бомбу с часовым механизмом в портфель рядом с нашими пальто и, пообедав пораньше, покинуть ресторан с надеждой, что бомба навсегда уничтожит Гитлера с его свитой, уютно устроившихся обедать за еловой перегородкой?” В качестве альтернативного метода – “более традиционного способа убийства” – предлагалось застрелить Гитлера в тот момент, когда он проходил по залу ресторана, и надеяться, что его невнимательные телохранители просто не успеют вмешаться. У второго плана был один минус – он был самоубийственным. Урсула и Бертон были убеждены: убить Гитлера не просто возможно – это их нравственный долг. “Ни один из нас не верил в эффективность террористических нападений на отдельных лиц, – писала она. – Но некоторых людей мы считали настолько опасными и свирепыми, что готовы были нарушить правила”. Фут не поддерживал их энтузиазма. Он тоже хотел смерти Гитлера. Но сам он умирать не собирался. Бертон, возможно, не ведал страха, но не Фут.

На следующий день они тренировались собирать бомбы, и Урсула преподала своим сообщникам первый урок по радиотехнике. Какие же разные эти два англичанина, размышляла Урсула. Лен был “умен, начитан, наблюдателен”, но “лишен самоуверенности Джима”. Фут был “находчив и хитер”, обладал “талантом организатора”, однако она также отмечала в нем “склонность к цинизму” и тягу к роскоши: создавалось впечатление, что в Германии он слишком хорошо проводит время. Бертон любил бродить в одиночестве в горах, а пределом счастья для Фута было прохлаждаться в злачных местах Женевы. “Деликатный Лен был мне ближе, – писала она. – Он любил природу и проявлял интерес к моим детям”.

Франц Оберманс, ассистент, с которым Урсула познакомилась еще в Москве, прибыл в Швейцарию на несколько месяцев позже, чем планировалось. Во время обучения в руках молодого немецкого коммуниста преждевременно взорвалась бомба, осколки стекла поранили ему подбородок. Центр настаивал, что с повязками на лице в Швейцарии Оберманс будет слишком бросаться в глаза, поэтому с отъездом пришлось повременить, пока рана не затянулась. Урсула встретилась с ним в Берне, дав указание подыскать жилье во Фрибуре в Западной Швейцарии, собрать передатчик, наблюдать, не установлена ли за ним слежка, и ждать дальнейших указаний. Оберманс не вызывал у нее доверия: он был полон энтузиазма, но на его лице до сих пор красовался ярко-красный шрам – “не лучшее подспорье для подпольной работы”. Вероятно, он был не слишком ловким.

К лету 1939 года у Урсулы в распоряжении имелось два рабочих приемопередатчика, два внедренных в Германию агента, полный энтузиазма помощник Оберманс и план взорвать фюрера. Деньги на операции Москва переводила на счет в лондонском банке, скрывая их происхождение, и Урсула снимала их в соответствии с поступавшими указаниями. Центр был доволен: швейцарская агентура майора Сони работала как часы, война была не за горами.

В марте немецкие войска оккупировали Прагу, и в тот же месяц Австрия была аннексирована нацистской Германией. Националисты Франко одержали победу в Испании. “Неужели следующей будет Швейцария?” – гадала Урсула. Иностранцы уже бежали из страны, опасаясь нацистского вторжения. В Швейцарии у нацистов действовали две независимые друг от друга разведывательные организации: Абвер (военная разведка) и могущественное Главное управление имперской безопасности, или РСХА, Генриха Гиммлера, состоявшее из гестапо и Sicherheitsdienst (СД), разведслужбы СС. Немецкие охотники за шпионами прочесывали Швейцарию в поисках врагов рейха. “Женева кишела тайными агентами многих стран, страну наводнили гестаповцы”, – писала Урсула. Срок действия ее немецкого паспорта, выданного в Шанхае в 1935 году, истекал в мае 1940 года, а как лишенной гражданства еврейке новый ей не полагался. Без паспорта и вида на жительство она подлежала депортации, что было равносильно смертному приговору. Леденящие душу рассказы о происходившем с евреями в Германии уже поползли по Женеве. Мари Гинзберг, библиотекарь из Лиги Наций, была польской еврейкой и вела активную подпольную деятельность, помогая вывозить евреев из Германии по фальшивым паспортам. Она предложила Урсуле помощь: за 2000 франков один дипломат из Боливии в Берне мог справить ей боливийский паспорт. Так у нее появилась бы хоть какая-то защита, пусть и не слишком надежная. Урсуле требовалось легальное гражданство другой страны и подлинный паспорт, позволявший срочно выехать из Швейцарии в случае вторжения нацистов.

Однажды Ольга Мут вернулась из деревни с тревожными слухами: “Евреев с просроченными паспортами будут вывозить за немецкую границу”.

Урсула попыталась сгладить опасность положения: “Людей без паспортов слишком много, а депортация грозит лишь в отдельных случаях”.

Олло ее слова не убедили. “Если они хоть что-то узнают о твоей работе, придет твой черед. Ты прекрасно знаешь, что тебе грозит при Гитлере. В живых тебя не оставят”.

Но вдруг немецкая няня просияла. “Одно я тебе обещаю. Дети останутся со мной, даже если придется их прятать. Когда меня отправят в Германию, я возьму их с собой. Выделяться они со своими голубыми глазами и белокурыми волосами не будут. На нас троих я заработаю. Тебе не придется о них беспокоиться. Со мной им будет хорошо”.

Урсуле было неприятно, что разговор принимает подобный оборот, и она резко оборвала его. “Пока что я жива. О моей работе никто не узнает, а в случае ареста меня могут и не выслать”.

Своими словами Ольга Мут хотела обнадежить Урсулу. Но от них мороз шел по коже. На случай гибели Урсулы у няни наготове уже был план усыновить и самостоятельно воспитать детей в нацистской Германии.

Глава 13. Брак по расчету

23 августа 1939 года министры иностранных дел Германии и Советского Союза подписали в Москве дипломатическое соглашение – и политическая вселенная Урсулы рухнула. В рамках соглашения, достигнутого Йоахимом фон Риббентропом и Вячеславом Молотовым, нацистская Германия и Советский Союз, до сих пор заклятые враги, обязались воздерживаться от военных действий в отношении друг друга. В секретном протоколе, прилагавшемся к пакту о ненападении, страны договаривались о разделе Польши, Литвы, Латвии, Эстонии и Финляндии на германскую и советскую сферы влияния. Это была политика силы в самом циничном разрезе: обе стороны рассчитывали, что на тот момент мир принесет им большую выгоду, чем война. Гитлер был внутренне уверен, что война с Советским Союзом “неизбежна”, и он воплотит свой замысел. Однако фюрер, на которого Урсула при полном одобрении РККА еще совсем недавно готовила покушение, перестал быть врагом.

На следующий день после подписания пакта Молотова – Риббентропа Урсула получила радиограмму из Центра от майора Веры Поляковой: “Свернуть всю деятельность против Германии. Вывести всех агентов и прервать все контакты с остающимися резидентами”.

Урсула была потрясена до глубины души. Без предупреждения Москва