Месть со вкусом мяты (СИ) - Руслёна

Переглянувшиеся друзья, фыркнули, а женщины уставились на них округлившимися глазами:

— И что? Куда его унесло? Грииинг! Ты же в курсе, надеюсь? — строго спросила Анни.

— Конечно, радость моя, — поцеловал он ей ручку, — я, пока дракон с вами силой делился, с отцом переговорил. Сообщил, кстати, что скоро приеду и сюрприз привезу, — он широко улыбнулся. — Ну и по поводу этого Красавчика сказал пару слов. Его там ждут.

Выйдя уже из помещения, неторопясь, прошли к отелю. Но и там задерживаться не стали — забрали вещи и порталом прибыли в дом к Анни. Напились чаю и разбрелись по комнатам спать, так как все устали и от массы впечатлений, и от бессонной ночи.

Часов в десять первой проснулась Тома и потащилась сначала в ванную, потом на кухню делать завтрак. А на запах шкворчащего сала, залитого яйцами, уже подтянулись заспанные и зевающие дракоши. Томка быстро настрогала бутеры с сыром и колбасой — кому что захочется, и поставила чайник. Наконец, все уселись и быстренько всё смели.

— Так, кофеем заполировали и вперёд! — бодро выдал Горыныч, — надо ехать домой, подсобрать вещи… — Подкупить новые! — безапелляционно заявила Томка. — Не можем же мы в старье приехать на свадьбу подруги?! — Гм, гм… — послышалось со всех сторон сразу.

— Ты собираешься говорить своей дезо’фан-киим* о вашей свадьбе? — Гринг в недоумении поднял брови. Горыныч обречённо вздохнул и только и успел, что заткнуть уши. Томка завизжала так, что у всех остальных их уши заложило.

— Аааа! Правда, что ли? Когда? Когда идём заявление подавать? Надо в тот, что поближе к дому. Да, да, Вить? Я тебя обожаю! — она кинулась ему на шею и зацеловала всего, куда достала. Горыныч только руками развёл и сграбастав свою будущую киим в охапку, поцеловал уже по-настоящему, а не этими щенячьими поцелуйчиками. Гринг с Анни хохотали долго ещё, потом Аннарэн махнула рукой и стала убирать со стола. Наконец, парочка оторвалась друг от друга и Горыныч выговорил своим друзьям:

— Ну и что вы наделали? Чуть не оглохли.

— Зато девушка теперь знает, что ты задумал, — засмеялась Анни, — нельзя же так долго скрывать такую счастливую весть от невесты.

— Да мы только-только помолвку обмыли, — засмеялся и Горыныч, — я тогда еле спасся. Ладно, так и быть — идём сегодня, примут или нет заявление, но хоть узнаем. Вы-то идёте с нами или в Калининграде подавать будете?

Они переглянулись и кивнули друг другу, но ответил, всё же, Гринг:

— С вами пойдём. Если все всё сделали, наелись и тэдэ, то поехали в город.

Собравшись, компания вышла на крыльцо. Весна разогналась вовсю и буквально через пару дней — лето. Пахло распустившимися сиренью, сливой и яблонями. — Эх, хорошо-то как! — потянулся Горыныч и все согласно закивали и поддакнули. День наметился шикарный. И тут из-за частокола донеслось!

— Ань! Привет! Скока гостей-то у тебя!

Горыныч так и застыл с поднятыми локтями на затылке, только голову повернул. Как и все остальные. Опять эта соседка… Аннарэн кивнула ей, приветливо улыбаясь:

— Да, вот, Томочка навестила со своим женихом. А …

— О, Томка, никак, замуж собралася? Наконец-то! А то девка совсем засиделася. А твоя-то как? Не собираится ишо?

— Моя уже вышла, — Анни пихнула Томку, чтобы молчала.

— Да??? А чёй-то молчали-т? Хотяб отметилися тут.

— Она за границу уехала. Там и вышла. Я к ней поеду, привет от тебя передам.

— От это хорошо! Передавай, да!

— Ну, мы уезжаем, Нина, некогда, извини.

— Ну, ехайте, ехайте… хорошего пути вам.

Друзья сели в Горынычеву машину и уехали. Соседка ещё долго провожала их взглядом.

— Жаниииих у ей… Вишь, какого оторвала-т… А про свою наврала, точно. Тока уехала и уже замуж вышла? Ну-ну… Слышь, Машка! — закричала она соседке через двор Анни, что полола с утра огород, — Ирки Голиковой Томка замуж собралася! Вот, приезжала Аньку звать на свадьбу! А они давеча ещё приехали… И только сейчас вышли. Интересно, а чё эт они делали-т сутки в доме?

Соседка встала, потёрла поясницу и ответила:

— За Тому рада, девочка всегда хорошая была. А ты… шла бы огород полоть-поливать, чем подглядывать за Анной. Тьфу… — Мария сплюнула и пошла за дом, подальше от глазастой Нинки. — Падууумаешь… — Нинка покрутила головой и вышла на улицу в поисках других ушей.

Заявление у них приняли. Виторус вёз всю компанию в торговый центр. Там можно было и выбрать что-то для торжества, и сходить в ресторан. Тома светилась прямо. Улыбка то и дело возникала у неё на губах, а глаза блестели, как лампочки.

— Платье и костюм теперь надо купить, — дёрнула Горыныча за рукав.

— Зачем тебе два наряда?

— Да нет, мне платье, тебе костюм.

— Да есть у меня!

— Какой? Тот, в котором ты на работу ходишь?

— Чем он тебе не нравится, — бормочет Горыныч, — я его только на совещания надеваю и по праздникам.

Аннарэн фыркает сначала, а потом откровенно смеётся:

— Гринг так же отреагировал на новый костюм.

— Не понимают они, надо же, чтобы под цвет платья было…

— Не знаю, не знаю… может, ты себе купишь под цвет моего костюма? — хмыкает Горыныч.

— Обязательно! Только сначала купим его тебе. Чур, я выбираю!

Салон машины огласился хохотом. Горыныч даже остановил машину:

— Всё, не могу, она меня сделала сегодня уже два раза! — он пару раз постукал сначала ладонями по рулю, потом даже лбом разок.

— С Томкой точно скучать не придётся.

— А то! — Виторус кинул на Томку смешливый взгляд, чуть склонив голову к плечу. Тома заулыбалась и прислонилась к нему.

— Ладно, поехали уже дальше.

Глава 25

В замке с утра тоже было шумно и весело. Все собирались в город.

Дети были взбудоражены известием о том, что поедут с леди Йеной, граф Петрус волновался, как всё пройдёт в храме, как искать родителей матери своей невесты, о встрече со своими родителями, которые обещали подъехать к кафе “пообщаться с внуками”. Ну, а Енка волновалась обо всём и всех сразу. Но старалась сдерживать свои порывы, всё же, пример должна она показывать или нет детям?

Ей принесли, наконец, те платья, в которых здесь ходят дамы и которые ей купили почти сразу. Ну может, через недели две её пребывания в замке. Их принесла Лизбет, та самая девушка-служанка, что встретилась Ене в первый день её попаданства. Она радовалась так, как будто сама должна была выйти из заточения. Носить было некуда, а примерять — она примеряла. Что не подошло сразу, то подгоняли замковые швеи, Мадеста и Чарфилда. Теперь можно было одевать любое, не боясь, что что-то будет мало или болтаться. Примчались дети. Они уже нарядились — у Мэя короткие штанишки до голенища сапог, белая рубаха с узким кружевом на манжетах и по вороту, чёрная жилетка и коричневая шляпа с короткими полями.

Сестрёнка была наряднее — красное длинное платье с золотистой вставкой и бантиками на груди, кружево и на рукавах перед воланами, и от плечиков до самого низа, скреплённое в поясе чем-то вроде круглой пряжки. Веер завершал образ.

Она хотела пойти с украшением на голове в виде ободка с камешками под цвет платья, но отец был непреклонен — только шляпку!

— Он сказал — “дома в чём хочешь ходи, а в обществе, будь добра, придерживайся правил”, - пожаловалась девочка.

— Раз папа сказал, значит, надо так и сделать.

— Вам, леди… мама, — Мэй засмеялся, — тоже надо будет всё одевать по этикету.

Ена подзависла. Мало того, что надо надеть длинное платье, так ещё и шляпку! Ой, а ещё ж веер. Он крепился к запястью и мог висеть просто так, пока не возникала в нём нужда. Она стала лихорадочно вспоминать фильмы, в которых дамы обмахивались веерами и вздохнула: конечно, будучи ещё девочкой, изображала из себя “светскую даму” или принцессу, но веером была чаще газета.

- “Ладно, надеюсь, не надо будет им махаться!” — подумала девушка и, выгнав Мэйнарда, с помощью Лизбет надела платье, которое лучше всего сидело на её фигуре, нацепила веер, но шляпки нигде не обнаружила.