Алая Завеса. Первый лик смерти - Роман Александрович Покровский

Юлиан вспомнил ещё кое-что и удержаться не смог. Что может быть лучше, чем доставить радость любимой девушке букетом цветов? Особенно букетом свежих аметистовых слёз, ведь именно эти цветы стали символом их столь успешного знакомства!

Теперь он снова был окрылён, потому что начал верить, что всё хорошо и на этот раз в дурацкое положение он не попадёт. Цветы же многим помогают извиняться. Тем более, вкупе с правдивым рассказом о настоящей причине.

До дома Пенелопы Юлиан бежал, не останавливаясь. Благо, быстрые ноги были его самыми лучшими друзьями в этой жизни.

Представляя себя иноземным шпионом, Юлиан принялся разыскивать нужное окно, молясь, что его не заметят родители Пенелопы, но долго этим заниматься не пришлось.

Из нужного приоткрытого окна на втором этаже донеслись звуки скрипки. Такую приятную мелодию могла сыграть только Пенелопа, и никто больше на этом свете, поэтому сомнений никаких не оставалось.

Ромео должен начинать.

Верёвка волшебным образом приклеилась к верхней части окна и стала поднимать Юлиана вверх. Было бы даже немного страшно, если бы Юлиана не опьяняло чувство предвкушения.

– Пенелопа! – громко шепнул он, заметив девушку, стоящую перед зеркалом со скрипкой.

Она мгновенно отложила в сторону скрипку и оглянулась. Неизвестно, какими были её чувства сейчас, но выглядела она скорее напуганной, нежели радостной.

– Юлиан? – удивилась она. – Что ты здесь делаешь?

– Прошу, не выкидывай меня из окна. И не зови родителей. Нам надо поговорить.

– Родителей нет дома. Но что ты делаешь?

Непонимание выглядело угрожающим.

– Так ты впустишь меня? – спросил он.

– Ты забыл, что ты сделал? Как обманул меня?

– Не забыл. Я всё объясню. Не дай мне упасть и свернуть шею. У меня рука затекла.

– Хорошо, залезай. Но, если мне что-то не понравится, я скину тебя обратно.

– Твоё право, – сказал Юлиан и забрался в окно, свернув веревку и спрятав в сумку.

Оглянувшись по сторонам, он вытащил цветы и протянул их Пенелопе:

– Это тебе, – дрожащим голосом произнёс он.

– То есть так? Думаешь, что подаришь цветочки, и всё будет хорошо? Вообще-то, я не хочу тебя видеть, Юлиан.

– Я знаю, что каждый день ты покупаешь аметисты. А теперь ты под домашним арестом и не можешь. И я вот решил заполнить эту пустоту. У тебя есть ваза?

– Поставь туда, – указала Пенелопа на противоположно стоящий стол. – Я не такая бессердечная, чтобы заставлять тебя забирать их обратно. И присядь уже. Уходить отсюда, как я вижу, ты не собираешься.

Юлиан присел. Чая, похоже, он не дождётся. Да и не за ним он пришёл.

– Я честно, ждал тебя в ту ночь. Я и пришёл едва ли не полчаса раньше. Но меня отвлекли. А в итоге я оказался в больнице и провалялся там пять дней.

– И я в это должна поверить?

– Всё так и было! Незадолго до твоего прихода ко мне подомчался один старик по имени Грао Дюкс и буквально силой заставил сесть в свою машину. Он повёз меня куда-то, мы три раза чуть не разбились, я уже и с жизнью попрощался. Герр Дюкс обещал рассказать что-то важное, что должен был услышать только я. Но представляешь – по дороге он ни с того ни с сего умер!

– Да, я знаю, что герр Дюкс в ту ночь умер. Вернее, погиб в аварии. Ты хочешь мне сказать, что был с ним?

– Да! Но он умер не от аварии! Что-то другое убило его. Что-то очень страшное. Какая-то невиданная сила. Я чудом смог выжить, только повредив немного голову. В больнице легко докажут, что меня из той машины извлекли.

Пенелопа посмотрела на него грустными глазами в ожидании того, что сказать. Похоже, она колебалась между тем, чтобы поверить или нет.

– Не надо ничего доказывать, – сухо произнесла она. – Важно только то, что герр Грао Дюкс был моим двоюродным дядей. Кузеном моего отца.

– Что? – удивился Юлиан. – Я… Я не знал. Прости.

– И я его очень любила. Он был ко мне добрее, чем родители.

– И ко мне был добр. Знаешь, это первый человек, с которым я познакомился в Свайзлаутерне. Он тогда меня едва не смог направить на истинный путь, но я не хотел его слушать. Теперь очень жалею, что не смог общаться с ним чаще.

Пенелопа подняла голову на него и на её глазах показались слёзы. Юлиан мгновенно подскочил к ней на её кровать.

– Не плачь, – сказал он. – Прошу тебя.

– Я так ненавидела тебя все эти дни, – прошептала она, уткнувшись в плечо Юлиана.

– Я это заслужил, знаю. Я должен был сбежать из этой больницы на второй же день и прийти к тебе, чтобы всё объяснить.

– Не стоило. Не стоило, Юлиан, не стоило. Ты точно был в той машине?

Юлиан не нашёл лучшего способа действия, чтобы обхватить Пенелопу рукой и прижать к себе. Девушка, похоже, не была против. Или вовсе не заметила.

– Точно. Я и сам удивлён. Но, если бы я только знал, что мистер Дюкс был твоим близким. Возможно, всё было иначе.

– Он был очень нездоров. Зачем он сел тогда в машину сам? Почему отказался от водителя?

– Да не в этом дело, Пенелопа. Это не авария. Это убийство. Точно такое же, которое погубило и Ровену Спаркс, и Люция Карнигана. Я всё это видел своими глазами.

– И кто этот убийца? – в надежде спросила Пенелопа, подняв заплаканное лицо.

Было ошибкой напоминать ей о Грао Дюксе, но откуда же он мог знать… Юлиан не хотел приносить девушке боль, больше всего на свете не хотел.

– У них есть подозреваемый. Я говорил тебе о нём. Агнус Иллиций, который недавно сбежал из тюрьмы.

– Он? Я думала, что это шутка.

– Убийства начались после побега Иллиция. И теперь у нас появился шанс его найти.

Пенелопа вырвалась из объятий, вытерла слёзы и посмотрела на Юлиана уже более живым взглядом:

– Департамент казнит его?

– Я не знаю. Ривальда не слушает меня. Поэтому я могу довериться только тебе. Ты же сохранила ту видеоплёнку с моим отцом?

– Да, конечно, – она поднялась с кровати. – Знаешь ли, после того дня, когда ты обманул меня, мне очень хотелось выкинуть её куда подальше. Но потом я подумала, что твой отец-то ничего мне плохого не сделал, и это будет неуважительно.

Юлиан ничего не ответил. Он начинал испытывать чувство вины по тому поводу, что не смог защитить близкого для Пенелопы человека. Будто бы ответственность за её горе переложилась на него, и теперь он является своего рода убийцей её спокойствия.

– Вот она, – протянула она Юлиану