Поединок. Выпуск 10 - Эдуард Хруцкий

— Ничего.

— Совсем ничего?

— Совсем. Я машину не вожу. Прав у меня нет. Но если бы я решился угнать машину, то подобрал бы себе что-нибудь новенькое, а не эту старую рухлядь, — Скворцов говорил громко, нервозно, все время глядя в глаза Ладе.

— Ну… А ваших товарищей не могла заинтересовать машина? Может, они решили покататься, прогулку совершить. Где-нибудь случайно стукнули машину, а потом спрятали.

— Не знаю. Я не стукал машину и не прятал ее.

— Кто из ваших товарищей умеет водить машину? — спросила Лада.

— Вы имеете в виду соседей по комнате?

— Да.

— Так и говорите. Не каждый из них мне товарищ. Точно знаю, что машину может водить Виктор Друзенко. Он работает в леспромхозе шофером. Остальных за рулем никогда не видел. И про их шоферское умение не расспрашивал.

Следующим в красный уголок леспромхоза вошел Релани. Худой, высокий. В синем вылинявшем комбинезоне, из-под которого выглядывал белый и свежий воротничок рубашки.

Посмотрел на Ладу, на Крюкова. Поздоровался.

Лада предложила ему сесть. Релани поблагодарил. Сел, вытянув перед стулом длинные ноги.

— Евгений Федорович, — сказала Лада. — У вас есть водительские права?

— Есть, — ответил Релани. — Я получил их в армии.

— А почему вы работаете не по специальности?

— Специальность — это слишком громко, — смутился Релани. — Я окончил водительские курсы. Но так сложились обстоятельства, что практики я не имел. Возил на мотоцикле три месяца командира заставы. Иногда подменял основного шофера. Вот и все… К тому же в леспромхозе и машин мало, и вакансий шоферских нет.

— Понятно, — кивнула Лада, мягко улыбнулась: — Евгений Федорович, что вы можете сказать о «Москвиче» вашего хозяина?

— Я слышал, что он исчез.

— Исчез или пропал?

— По-моему, это одно и то же. В гараже его нет.

— Факт зафиксированный. Скажите, а из ваших соседей по квартире никто не мог взять этот «Москвич» с целью покататься… Развеяться.

— Не думаю. Ни Скворцов, ни Крылов машину водить не умеют. А Друзенко и так целый день катается.

— Кстати, что он за человек, этот Друзенко?

Релани задумался, даже морщинки сбежались на лбу гармошкой. Наконец сказал:

— Битый.

— Битый? — переспросила Лада.

— Да. Он сидел. Правда, не знаю, за что… Себе на уме. У него есть любимое словечко — деловой. В его понимании высшая степень похвалы. Вот он и себя причисляет к клану деловых.

— Товарищ Релани, — сказал молчавший до этого Крюков. — Вы не помните, есть ли у Друзенко новые полуботинки с «елочкой» на подошве?

— Есть. Он купил их у сапожника Ашотяна.

— Они дружили? — спросила Лада.

— Не думаю… Просто Ашотян не только чинил туфли, но и перепродавал. У него были знакомства в городских магазинах. Он мне тоже достал хорошие югославские туфли. Десятку я переплатил. Но зато никаких забот.

— Понятно, — сказала Лада. — А с кем он дружит, этот Друзенко?

Релани опять задумался:

— Не знаю, можно ли к такому человеку, как Друзенко, отнести слово «дружба». Приятельские отношения у него со Степаном Скворцовым.

— В чем выражаются эти приятельские отношения?

— Они вместе выпивают… Уезжают куда-то к девушкам… Понимаете, обо всем этом я знаю мало. Потому что готовлюсь в институт, а библиотека есть только в Ахмедовой Щели. После работы я, как правило, отправляюсь в Ахмедову Щель и возвращаюсь часов в двенадцать, иногда позже. Как повезет с машиной… Да, кстати, Друзенко часто бывает в Ахмедовой Щели. И встречается там с комендантом общежития… Гольцевым, если я не путаю фамилию. Нет, точно. Фамилия коменданта Гольцев…

Сергей Крылов оказался щупленьким, маленьким. Похожим на подростка. Вид у него был перепуганный. И разговаривал он, немного заикаясь. Он сказал, что в леспромхозе работает всего сорок дней. Никого здесь не знает. И даже путает имена своих соседей по комнате, потому что у него с детства слабая память на имена. Он добавил, что в леспромхозе ему не нравится, условия работы отвратительные. А у него есть невеста в городе. И он намерен жениться. И перейти работать на судоремонтный завод.

Друзенко не поздоровался.

Лада сказала:

— Здравствуйте, Виктор Павлович.

Он ответил:

— Угу!

— Вы давно работаете в леспромхозе?

— Вам это известно. С семьдесят девятого. И все вам известно, гражданка следователь. И что срок я отбывал, и что выпиваю. Только «Москвич» хозяина на меня не вешайте. И ребятам голову не морочьте. Сосунки они, чтобы машины угонять.

— Виктор Павлович, — поднялась Лада. — Я прошу вас успокоиться. Давайте договоримся так, я задам вам несколько вопросов, а вы на них ответите.

— Ничего отвечать я не буду, — побагровев, заявил Друзенко. Он был огромен и даже немного страшен. — Если надо официально допросить меня, присылайте повестку официально. А сейчас я должен ехать. У меня плановый рейс.

— Хорошо, — раскрывая сумку, ответила Лада. — Я выпишу вам повестку на завтра. Вас устроит?

— Мне все равно. Предъявлю повестку начальству, а дальше их забота.

Лада выписала повестку, передала Друзенко. Он повернулся и пошел к двери, когда Лада вдруг спросила:

— Виктор Павлович, а где сейчас находится ваш старший брат?

Друзенко вздрогнул, остановился, повернул голову в сторону Лады. Смотрел набычившись:

— Какой брат?

— Родной.

— У меня нет родного брата.

— Как же нет? А Геннадий Павлович?

— Геннадий — мой сводный брат. Мы родные только по матери. Мой отец усыновил его.

— Так где сейчас находится Геннадий Павлович? — повторила вопрос Лада.

— Спросите что-нибудь полегче, — процедил Друзенко. И вышел, не прощаясь, хлопнув дверью. Стена задрожала, штукатурка с шорохом посыпалась вдоль наличника.

— Нескладно получилось, — вздохнула Лада.

— Надо было сразу вызывать в прокуратуру, — Крюков поднялся с дивана, подошел к столу.

— Друзенко — это тип, на котором пробы негде ставить, — Лада постучала пальцами по скатерти. — Сделаем так: я вынесу постановление об обыске. К возвращению Друзенко из поездки работники уголовного розыска должны изъять полуботинки. Заметили, на нем сегодня стоптанные вельветовые туфли. Может, те ботинки он ликвидировал вообще.

— А если он сейчас переобуется?

— На мой взгляд, не следует придавать большое значение отпечаткам с «елочкой». Поскольку корабль пришел в порт…

— Судно, — поправил Крюков. — Корабль может быть только военным.