Дочь Эйтны - Карин Рита Гастрейх
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Каждый раз, когда ты говоришь о своем отце, — продолжила Тэсара, — ты будешь видеть его в своем сердце. Именно так мы должны держать наших близких рядом, когда они переходят в следующий мир; это дар, данный нам Богами Грома.
Сомневающееся хмурое выражение Элиасары сохранилось, но она отдала дымчатый кристалл принцу Савегру.
— Мы найдем еще один подарок, достойный принцессы, — сказал он.
Кристалл исчез в руке Савегра. На его месте появился кулон, серебряный дракон с большими крыльями и свирепыми янтарными глазами на пурпурной ленте.
— Этот, мне кажется, больше подходит?
Он адресовал вопрос Тэсаре, которая не могла подобрать слов. Она не одобряла никаких предметов, созданных с помощью магии, и подарки от этого человека казались ей особенно подозрительными.
— При всем уважении, принц Савегр, думаю, было бы лучше не…
— Подарок прекрасен, — Пенамор схватил кулон и начал завязывать его на горло Элиасары, его движения были такими резкими, что Тэсара боялась, что он мог задушить девушку. — Печать дома Элиасары и символ ее наследия. Это драгоценность, которая приведет вас к победе, принцесса. Скажите нашему гостю, что вы благодарны.
Элиасара смотрела в пол, когда говорила:
— Я очень благодарна, принц Савегр.
Савегр кивнул и повернулся к своим помощникам. По щелчку пальцев появилась темнокожая девушка. Склонив голову, она опустилась на колени перед Тэсарой и протянула ей рулон ткани, потрясающего прозрачного шелка, сотканного в нескольких оттенках синего и серебряного.
— Мне сказали, что у королевы Мойсехена глаза цвета залитого солнцем моря, — сказал Савегр. — Я думаю, это хорошая пара.
Зачарованная, Тэсара положила руку на ткань, найдя ее мягкой и приятной на ощупь. Слова Доброй Матери эхом отозвались в ее мыслях:
«Искушение магии начинается с шепота».
И все же это не было магией, это был просто кусок ткани, очень похожий на все, что она видела на экзотических берегах Антарии или в далеком царстве Сырнте. Конечно, было не опасно принять это?
— Моя королева рада? — спросил Савегр.
Тэсара посмотрела в его глаза. Ее сердце замерло, она ощущала тепло от него.
— Это щедрый подарок, принц Савегр, — сказала она. — Благодарю.
Глава двадцать седьмая
Королева Мойсехена
Дыхание дракона распространилось бирюзовыми и золотыми языками, воспламеняя дерево пульсирующим оранжевым свечением. В клубящемся дыму смешивались ароматы обожженного бука, ольхи и пепла. Среди них витал смрад горелой плоти и опаленных волос. Глаза, руки, мышцы, кости и сердце превратились в черную пыль, плывущую по ветру. Его тело, ландшафт их любви, такой знакомый, что он стал частью Эолин, были отданы безжалостной воле богов.
Жар обжег лицо Эолин и глаза. Пустота владела ее сердцем и неумолимо влекла ее к огню. Все, чего она желала, — это стать единым целым с Акмаэлем и позволить ярости Дракона поглотить ее боль; покинуть этот мир и вернуться в пристань своей юности, забыв обо всем, что осталось позади.
— Моя Королева? — Маг Эхиор коснулся ее локтя.
Эолин моргнула, вернувшись в настоящий момент. Воспоминание о погребальном костре Акмаэля исчезло, сменившись просторной комнатой, которая была местом встречи его — нет, ее Совета.
Влажный ветерок дул в окна, неся аромат только что положенного тростника. Свет падал на длинный дубовый стол. С каждым проплывающим облаком освещение тускнело, а затем усиливалось.
Члены Совета смотрели на нее с ожиданием на лицах. Она взглянула на три листа бумаги, которые они положили перед ней. Каждый ордер носил одно имя.
Маркл.
Лангерхаанс.
Бэдон.
Эолин резко встала, стул заскрежетал по камню.
Маги и дворяне поспешили последовать ее примеру. Они стояли в тишине, пока она прошла небольшой круг. Через несколько ударов сердца она остановилась и положила руки на спинку стула.
— Заседание отложено.
Голоса загудели в знак протеста:
— Но, моя Королева, нам нужно решение.
— …срочно…
— …не может ждать…
— Я сказала, можете идти! — ее вспышка заставила их замолчать. — Никто лучше меня не понимает непосредственность угрозы, с которой мы сталкиваемся. Но каждая жизнь в этом королевстве священна, и решение покончить с хотя бы одной из этих жизней должно приниматься с должным вниманием.
Высший Маг Телин кашлянул.
— Совет совещался, моя Королева. Уже долгие часы.
— И я слышала ваши рекомендации. Теперь я прошу вас уйти, чтобы я могла рассмотреть их. Вы узнаете о моем решении в свое время.
Наступила напряженная тишина. Телин не сводил проницательного взгляда с Эолин, в то время как другие мужчины переминались с ноги на ногу, обмениваясь испуганными взглядами. Затем, коротко поклонившись, Высший Маг удалился, этому примеру неохотно последовали все остальные.
Все, кроме мага Кори.
— Моя Королева, — сказал Кори, пока волна движения огибала его. — Мы можем поговорить наедине?
Эолин отослала бы его, если бы не Телин, которая остановился в дверях, чтобы оглянуться на них. Что-то в его выражении заставило ее заколебаться. Предупреждение, наверное. Или мольба.
Она кивнула Кори и велела охранникам и слугам уйти. Как только за ними закрылись двери, Кори вызвал звуковую защиту.
— При всем уважении, Эолин, ты ведешь себя как дура.
— Не начинай, Кори.
— Эти люди должны умереть.
— Я — мага, а не убийца.
— Это не убийство. Это казнь по неоспоримым причинам государственной измены.
— Я не хочу начинать правление моего сына с кровью на руках.
— Вряд ли у тебя есть выбор.
— У маг всегда есть выбор. У маг и, тем более, королевы.
— Теперь ты не мага и не королева. Ты — король Мойсехена. Ты должна действовать так, или эти стервятники разорвут тебя в клочья. Тебе известны злонамеренные слухи, распространяющиеся по этим залам: что ты вызвала демонов Наэтер; что ты желала убить короля; что ты оживила его труп с помощью темной магии, чтобы сохранить свою власть.
Ярость прорвала ее сдержанность.
— Почему, когда я всегда была доброй и верной царицей, внимательной к своим подданным, послушной мужу? В течение многих лет Акмаэль и я управляли этим королевством в гармонии. Мы дали им мир и процветание, каких не было со времен правления Уриена. Я любила Акмаэля. Я бросила все, чтобы быть с ним, а теперь говорят, что хотела его смерти? Чтобы я могла нести это проклятие, которое они называют короной?
Кори смягчил тон.
— Они говорят это, потому что боятся тебя. Ты мага. Хуже того, простолюдинка, достигшая небывалой власти. У многих знатных семей Мойсехена нет другой причины презирать тебя.
— Если я отвернусь от крови и мести, я могу показать им, что им нечего бояться.
— Король не может
