Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир - Елена Коровина

Не один Конан Дойль понял, кто убийца. Знала это и горничная Хелен Ламби. Она любила читать светскую хронику в газетах и, вероятно, узнала по фото преступника, с которым столкнулась нос к носу. Удивительно, что после этого девушка осталась жива. Наверное, ее жизнь спас окрик племянницы мисс Гилчрист, которая запретила ей болтать. Так не была ли племянница тоже замешана в этом деле, ведь именно ей достались драгоценности убитой тетушки? Ну а тайна личных бумаг тетушки так и канула в Лету. Ох уж эти загадки старых писем!..

«Зри в корень» — если его найдешь…

В этом невероятном событии в мире литературы переплелись две, казалось бы, очевиднейшие авантюры. Вот только никто их не разглядел…

Шел 1913 год. Петербург грезил декадентством. Мужчины носили черные бархатные плащи и шляпы. Женщины курили тонкие пахитоски. По вечерам поэтические кафе и клубы заполнялись публикой, жадно слушающей стихи. Особенным успехом пользовались строки о прекрасных дамах, туманных улицах, старинных замках и мистических тайнах.

В октябре на поэтическом небосклоне случилось явление новой, никому досель не известной поэтической звезды. Виной всему случай, великий и загадочный. Некий молодой и романический ценитель стихов, только что вышедший из кафе и все еще полный поэтическими строками, ловил пролетку на Инженерной улице в Петербурге. Из-за угла, наконец, подъехала карета, но тут появилась некая дама в темносиней бархатной накидке. Незнакомка была столь прелестна, что молодой человек не посмел претендовать на карету. Зато он помог красавице сесть. Она же, опершись на его руку, случайно обронила книгу в черном кожаном футляре. Молодой человек бросился за каретой, чтобы вернуть пропажу, но увы — карета исчезла в тумане.

Вернувшись домой, юноша с изумлением увидел, что незнакомка потеряла роскошное подарочное издание стихов Петрарки. Но не итальянский гений взволновал любителя поэзии, а тонкие листы папиросной бумаги, вложенные в книгу. Они были усеяны стихотворными строками. И какими — волнующими, нежными, чарующими! На одном из листов прелестным мелким почерком было написано: «Стихи Анжелики Сафьяновой».

Читая их, молодой человек не заснул всю ночь. Но каково же было его удивление, когда на другой день он прочел объявление в газете «Новое время»: «Утеряна на Инженерной улице книга итальянская в черном кожаном футляре. Нашедшему — прислать на почтамт до востребования Ивану Иванову. Вознаграждение будет». Молодой человек конечно же отослал «Сонеты Петрарки» вместе со стихами Анжелики, но приписал, что снял со стихов копии. «А в вознаграждении я не нуждаюсь!» — гордо объявил он. Впрочем, нет — он нуждался, но не в вознаграждении, а в общении с самой Анжеликой. И он начал ее искать.

Выяснилось, что Анжелика Ипполитовна Сафьянова проживала на Мойке, была дочерью сенатора, тайного советника. Познакомиться со столь высокопоставленной юной особой молодой человек не решился, но нашел общих знакомых, которые и стали передавать ему некоторые стихи обожаемой Анжелики. Она даже разрешила юноше ходить от ее имени по редакциям газет и журналов. В самом деле, не ходить же по инстанциям самой прекрасной даме?!

И вот ее стихи стали появляться на страницах периодики. В них влюбился весь Петербург. Их называли гениальными, заучивали наизусть и читали во всех слоях общества: в изысканных литературных салонах, на вечерах бомонда и студенческих вечеринках. Даже в «Литературной энциклопедии» появилась статья «Сафьянова А.И…». Это был настоящий успех. Уже решено было и сборник выпустить. Но, увы, наступил 1918 год. Началась новая революционная эра. И стихи Сафьяновой растворились в тумане забвения.

И только через несколько лет молодой поэт Лев Никулин признался, что никакой прелестной Анжелики и не существовало. Это он, стесняясь сентиментализма своих тогдашних стихов, придумал незнакомку в тумане. Впрочем, его несказанно удивила вера читателей в поэтессу Сафьянову. Ведь он сразу же рассказал в газете ее краткую биографию. И там черным по белому было написано, что Анжелика не только из дворянского рода, но что ее бабушка — «Агриппина Лампадкина (урожденная Пруткова), которая приходится сестрой самому достославному директору Пробирной палатки Козьме Пруткову». И вот ведь незадача: читатели даже не сумели вспомнить, кто такой этот директор.

Л.М. Жемчужников, А.Е. Бейдеман, Л.Ф. Лагорио. Вымышленный портрет Козьмы Пруткова

А ведь личностью он был наипримечательнейшей. Козьма Петрович Прутков родился 11 апреля 1801 года в деревне Тентелевой близ Сольвычегодска. Поступив сначала на военную («в гусарах»), а затем и штатскую (чиновничью) службу в столице, хваткий Прутков сумел получить все возможные гражданские чины, став директором Пробирной палатки (не подумайте, что там мыли пробирки, — там ставили пробы на золото, серебро и иные драгметаллы) и действительным статским советником с представлением к награде высшим чиновничьим орденом — Святого Станислава 1-й степени. Между прочим, сия степень данного ордена давала право потомственного дворянства. Так что дворянами стали и его супруга Антонида Платоновна (урожденная Проклеветантова) и его десятеро детей. Сей примерный семьянин и усердный государев чиновник «почил в Бозе» 13 января 1863 года. И между прочим, вся читающая Россия была этим немало опечалена, ибо Козьма Прутков частенько баловал литературных поклонников потрясающими записками и цитатами своего необъятного ума. «Зри в корень!», «Если у тебя есть фонтан, заткни его. Дай отдохнуть и фонтану» или «Хочешь быть счастливым, будь им!» — это как раз его ума восклицания.

Одна только выявлялась незадача — Козьма Прутков и сам являлся ярчайшей литературной авантюрой XIX века, созданной Алексеем Толстым и тремя братьями Жемчужниковыми. Все эти молодые люди приходились друг другу родственниками-кузенами, а их родным дядей был создатель легендарной сказки «Черная курица» — А. Перовский, по псевдониму Антоний Погорельский. Словом, у Козьмы Пруткова самая замечательно-литературная родословная. Ну как его не узнать? Одна подсказка: «Зри в корень!» Однако ведь трудно понять: «Где начало того конца, которым оканчивается начало?» Так и с литературными авантюрами — где корень-то, куда зреть? Одно и остается, как верно опять же подсказал Прутков: «Бди!»

Авантюрист в соломенной шляпе

Французского живописца Винсента Ван Гога (1853–1890) никак не отнести к разряду любителей авантюр. Но вот один из его автопортретов повел себя именно так. Что ж, давно известно, что созданные полотна начинают жить собственной жизнью. Вот и этот портрет, любитель приключений, влипал в одну авантюру за другой.

Смерть клошара, или Явление портрета

Полицейский сержант нервничал. Не часто ему, простому патрульному с левого берега Сены, удается побывать в таких модных и богатых антикварных салонах, как у известного на весь мир парижского продавца картин Амбруаза Воллара. Просто сегодня, 25 декабря 1900 года, все чины полиции постарше и поудачливей празднуют Рождество, а ему приходится работать.

«Я бы никогда не осмелился побеспокоить вас в такой день, месье Воллар, — бормочет сержант, косясь то на натертый паркет и дорогие персидские ковры, то на стены, завешанные картинами в дорогих рамах. — На тот бродяга-клошар, который утопился ночью в Сене, оставил на берегу пальто, а в нем записку: „Во всем виноват Воллар с улицы Лафит“».

Амбруаз Воллар, недоуменно взиравший на неуклюжего стража порядка, от неожиданности чуть не поперхнулся: «Вы подозреваете, что я сбегал на набережную и сбросил этого человека в воду?!»

«Нет, нет! — затараторил полицейский. — Конечно нет. Просто другой клошар видел, как бедолага скинул пальтецо, поднялся на мост и сиганул оттуда. Хотел даже кинуться на помощь, да, сами понимаете, месье, декабрьская вода холодна. Утопленнику все равно уже не поможешь, а самому подхватить простуду или, того хуже, воспаление легких не с руки. Тут уж, что и говорить, каждый за себя…»

Торговец картинами забарабанил пальцами по прилавку: «Но я-то тут при чем, милейший?»

Сержант вздохнул и опять затравленно повел глазами по стенам. В голову полезли дурацкие мысли: интересно, золото на рамах — настоящее? И сколько его будет, если соскрести со всех рам? «Простите, месье Воллар! — взволнованно проговорил он. — Но записка. И еще тот, второй клошар сказал, что перед тем, как прыгнуть в Сену, самоубийца упоминал ваше имя…»

Воллар подскочил и гаркнул басом, совершенно неожиданным для своего небольшого роста: «Вы что несете?»

У сержанта сердце в пятки ушло — что будет, если он не сумеет объясниться с этим вальяжным господином? А ну как тот нажалуется начальству, обвинит в том, что ему испортили праздник? Начальство ведь разбираться не станет — выгонит и баста!