Почему я не люблю дождь - Андрей Петерсон

Громыхнуло так, что показалось все – само небо упало на землю. И тут же наступила тишина. Вязкая, густая и полная.

Гробовая.

Осси даже подумала: не оглохла ли? И лишь тихое еле слышное поскуливание Ташура с трудом, пережившего все последние события, говорило о том, что все в порядке.

И с ней, и с хилавистой.

Наконец, словно устыдившись собственной несдержанности, он замолчал, и тишина стала абсолютной. Даже слышно было как шурша и поскрипывая медленно оседает на землю поднятая в воздух пыль, покрывая все вокруг диковинным ковром. Но тишина, пусть даже гробовая, не живет долго, ибо в самой ее природе заложено противоречие с силами не в пример более мощными и злыми, чем простое отрицание звуков.

Так и на этот раз – век ее был короток и оборвался истошным воплем, от которого блестящее зеркало хилависты сразу стало мутным и серым, а кровь в жилах леди Кай если и не застыла совсем, то во всяком случае похолодела изрядно. Ибо вопль, пронесшийся над истрепанными красотами некрополя, был ни чем иным, как первым криком новорожденного.

На Аулу сошел девшалар.

Все то время, что было отпущено ей затейницей судьбой, Осси растратила. Не сказать, чтобы совсем бессмысленно и бездарно, но во всяком случае тот шанс, что был ей предоставлен – укротить еще нерожденное зло, она не использовала, и теперь ей предстояло решать задачу куда более сложную и опасную…

Еще не затихло шарахающееся от склепа к склепу эхо первого вопля, как крик, перетекающий в разрывающий небо и раскалывающий земную твердь рев, повторился. Вот только на этот раз это была уже не просто разминка мертвых ссохшихся легких, опаленных свежим воздухом жизни, а выплеснутая наружу боль.

Шарахнулись по углам всполошенные тени, с легким почти неслышным треском сплели на мраморе сложную паутину тысячи мелких трещин, и с шорохом стекла на землю каменная крошка, отсчитывая оставшиеся мгновения жизни, а смертный рев все не прекращался, заполняя собой все без остатка, и забираясь в самые удаленные закутки кладбища и самые потаенные уголки сердца. И было в нем бескрайнее, безнадежное отчаяние и обещание скорой и мучительной смерти всему, что встанет на пути нарождающейся погибели или просто окажется рядом.

А Осси была рядом.

Совсем рядом.

В непосредственной, можно сказать, близости – почти что роды принимала.

Вот только мертворожденная тварь эта противна была самой жизни, а потому чтобы защитить себя и уцелеть надо было подняться и встать на ее пути. Встать и опрокинуть исчадие обратно в пределы, где нет ни жизни ни времени. Где царит пустота и холодная покойная тишина. Где твари той было самое место.

И выхода другого не было, ибо не скрыться не убежать Осси уже не могла, да по чести – и не хотела. И раз уж так вышло…

Выпрыгнув далеко в сторону, Осси выкатилась из-за обломков надгробия и тут же, не целясь и в кувырке, плеснула в сторону девшалара с двух посохов. Черная смерть Лерда и золотой ветер Тифетта, сплетаясь тугим бичом устремились к мутному сгустку в центре площади и хлестнули по поднимающейся с колен исполинской фигуре. Клубящийся рой мертвых частиц, вырванных с другой стороны Вуали, и слепящий солнечный смерч, заставляющий вскипать промозглый блеклый воздух Аулы, ударили по распрямляющемуся девшалару, стремясь слиться с восстающей нежизнью и упокоиться. Ударили и… бессильно стекли наземь, истаивая словно капли росы под лучами жаркого солнца.

Смерть вновь рожденная оказалась сильнее смерти одолженной взаймы у вечности. Она просто впитала ее, выпив всю без остатка и досуха. И будто только раззадорившись от этой жалкой и смешной попытки упокоения девшалар вновь наполнил свои рваные легкие и выплеснул в светлый мир еще одну порцию рева.

По земле с хрустом раскалывая плиты пробежала широкая трещина – здоровый кусок небесного острова вот-вот грозил оторваться и отправиться в автономное плавание, уносясь в неведомы дали, и унося с собой леди Кай.

Унося от восставшего девшалара – и это было, в общем-то, не так уж плохо, но что значительно хуже – и от хилависты, и от портала, оставшегося где-то там на пределах Аулы. А этого допустить было никак нельзя.

Осси снова бросила свое тело в прыжок. На этот раз обратно – под слабую и ненадежную защиту гробницы. И во время…

Медленно и беззвучно, как во сне, расширяющаяся все больше трещина доползла наконец до самого края, и полплощади, пару раз качнувшись, отправилось в неспешное плавание по волнам собственной воли, постепенно и понемногу проваливаясь куда-то вниз…

А девшалар уже полостью восстал и был готов не только раздавить назойливую букашку тыкающую в его сторону жалким прутиком посоха, но и пожрать полмира. И не из злобы и ненависти ко всему живому, а просто так – от скуки и из интереса.

Мутная и неясная до того фигура в центре обломанной площади пришла в движение. Она дрожала, клубилась, извивалась жирными гигантскими червями, а потом мельтешение это стихло, по нему прошла рябь, где-то в самом центре началось бурление, и остатки тумана стекли наземь, явив миру и леди Кай нежить во всей ее красе.

Глава девятая

Пол был холодным и мокрым, и сидеть на нем совсем не хотелось. Правда, и встать никак не моглось. Такое, вот, имело место диалектическое противоречие…

Впрочем, мокрым тут было все – не только пол. Вода текла по стенам, сложенным из огромных покрытых плесенью каменных блоков, и капала с потолка, собираясь в большие темные лужи. Одна из них уже потихонечку подбиралась к леди Кай, печально притулившейся у стены. Закусив от боли губу, она отрешенно наблюдала за хилавистой старательно плюющим в колодец посреди этой маленькой комнатушки, больше похожей на тесный, давно позаброшенный склеп. Да, и колодец, в общем-то, был ей подстать – дырка в полу с ладонь величиной из которой вполне ощутимо тянуло холодом и какой-то мерзостью. Какой именно – Осси не понимала.

– Глубину хочу померить, – сообщил хилависта, перехватив ее взгляд, и истолковав его, как проявление естественного в такой ситуации любопытства. – А то дна, похоже, тут вообще нет, – он пошлепал губами и продолжил прерванное занятие с еще большим усердием и прилежанием.

Вскоре, впрочем, это ему надоело, и он пополз вдоль стены, с интересом изучая потемневшую от времени и сырости кладку и сложный рисунок подтеков. Однако и это его развлечение быстро закончилось ввиду невероятно малых размеров помещения. Глубоко вздохнув, хилависта посмотрел по сторонам, но не найдя больше ничего примечательного, направился к рюкзаку.

А лужа все наступала.

Поелозив немного на гладкой плите, и охнув от жуткой, пронзившей все тело боли, Осси чуть сдвинулась в сторону и подтянула за собой рюкзак, отсрочив тем самым встречу скудного своего имущества с надвигающейся водой. Впрочем, ее собственного положения это нисколько не улучшило, потому что от воды, капающей с низкого, нависшего над самой головой потолка, спрятаться было решительно невозможно.