Почему я не люблю дождь - Андрей Петерсон

Отлепившись от стены, он подкатил к неподвижно лежащей леди Кай и на собачий манер ткнулся ей в руку носом.

– Вставай!.. Вставай, слышишь! Да вставай же!.. – Он орал, визжал, угрожал и требовал, но Осси не шевелилась и к мольбам его была глуха.

А вот вой усилился. Причем довольно здорово. И, вроде, даже приблизился.

Да и всполохи на стенах стали ярче и замелькали куда быстрее.

Словом, светопреставление уже готово было начаться для одного единственного зрителя.

– Гадина! Тварь тупоумная! Нашла время тут валяться! – Хилависта чуть не рыдал уже от бессилия. – Сдохнем же сейчас! Вставай!

Серое помертвевшее лицо Осси оставалось недвижным. Ни один мускул не дрогнул, не трепыхнулись ресницы, только ветер перебирал разбросанные по земле волосы, да и то делал это как-то лениво и нехотя.

Ташуру послышалось какое-то приглушенное хлюпанье. Будто кто-то босыми ногами по лужам шлепал, но старался делать это очень тихо и осторожно. Затем, также неожиданно, как и началось, хлюпанье это прекратилось, причем, такое ощущение, – что прекратилось оно всего в паре шагов от него, а потом рядом что-то зашуршало и будто коготки по камням… Словно карабкался кто-то по стене соседнего склепа, цепляясь за малейшие неровности и шероховатости камней.

Отскочив от тела своей подружки хилависта метнулся в сторону и, прижимаясь к стене, и заглянул за угол.

Никого.

А царапанье продолжалось.

Налетевший ветер принес еще один всполох и еще один громовой раскат, разом заглушивший все остальные звуки.

– Почудилось, – вздохнул хилависта и покатил обратно, но не успел добраться до Осси всего каких-то пару ардов, когда вой внезапно оборвался, а землю довольно ощутимо встряхнуло. Потом еще раз. И еще.

На краткий миг над кладбищем воцарилась полная, ничем не нарушаемая тишина, а затем вой возобновился с новой силой, причем, на этот раз он стал многоголосым.

Пять или шесть отчаянно заунывных голосов, принадлежащих непонятно кому выводили омерзительные рулады, словно соревнуясь между собой в мастерстве выхолаживания крови. И в этот миг хилависта вдруг почувствовал на себе тяжелый пристальный взгляд.

Мгновенно крутанувшись на месте, да так, что мелкая белесая пыль взметнулась из-под него маленьким пушистым облачком, хилависта уставился на Осси, которая прямо, в упор, и не мигая, смотрела на него.

– Фу, ты… Напугала! – Ташур шумно выдохнул и двинулся было к девушке, но вдруг резко затормозил и откатился в сторону. Что-то не так в ней было… Что-то не то… Будто некое абсолютное зло смотрело на него ее глазами. Чужими и незнакомыми.

– Эй! – Ташур поерзал на месте, а потом откатил еще на шаг подальше. – Ты как там? В порядке?

Осси ничего не ответила, продолжая неотрывно смотреть на хилависту, а в глазах продолжала плескаться тьма и… неузнавание.

– Осси? – Голос Ташура звучал все неувереннее, да и чувствовал себя он все неуютнее. – Ты, что – меня не узнаешь?

В ответ из горла девушки послышалось глухое рычание, ноздри ее раздулись как у зверя почуявшего легкую добычу, а глаза продолжали буравить несчастного хилависту, просто пригвоздив его к месту, и не давая ему шелохнуться.

Леди Кай оперлась на руку, пытаясь приподняться, но сил не хватило, и она откинулась на спину, продолжая глухо рычать. Пальцы ее с ожесточением скребли сухую землю оставляя в ней глубокие борозды, обломки ногтей и капли крови. Голова моталась из стороны в сторону, как в горячечном бреду, лицо покрылось липкой испариной, а тело затряслось, будто в предсмертной лихорадке.

А потом ее вдруг подбросило в воздух и выгнуло крутой дугой.

Хилависта подался назад, а девушка продолжала биться в воздухе, ничем там не удерживаемая, и изгибаясь во все стороны с такой невероятной силой, что даже сквозь по-прежнему непрекращающийся вой было слышно, как хрустят смыкаясь ее позвонки. Светлые волосы плескались во все стороны на радость подоспевшему ветру, глухое рычание прерывалось громкими стонами, а руки били по воздуху беспомощными крыльями.

Впрочем, взмахи их становились все более редкими и неуверенными, и, наконец, они замерли, широко раскинувшись в стороны. Парящая в арде над землей леди Кай взвыла от резкой, пронзившей все ее тело боли, и в тот же миг пальцы на ее руках стали стремительно удлиняться, изламываясь дополнительными суставами, и прорастая мощными хищно загнутыми когтями, которые, хоть и уступали в длине и остроте вурлочьим, но с мастером Абатемаро посоперничать могли запросто.

– Все хорошо… Все нормально… Это скоро пройдет… – как заговор шептал хилависта, но сам в это ни капельки не верил, а потому продолжал потихонечку шаг за шагом отступать. – Все пройдет… Все хорошо…

И тогда Осси закричала.

Крик этот вспорол все еще розоватый воздух и умчал вдаль – к самой границе некрополя. Туда, где бились о низкое небо алые всполохи, туда, где рождался выхолаживающий душу вой, и где вызревало то, чему нет и не должно быть места на земле. И столько ярости, боли и отупляющей жажды было намешано в этом крике, что мир Аулы содрогнулся, признав пришествие новой силы, а многоголосый вой захлебнулся на полуноте. Но длилось эта растерянность всего один лишь краткий миг бытия, а затем оборвавшийся было вой возобновился с новой силой.

Когда хилависта решился открыть глаза, Осси уже не болталась в воздухе, подобно призраку, а стояла, как и положено человеку на земле, с интересом озираясь по сторонам. Вот только человеком ее назвать не решился бы теперь даже самый отъявленный льстец.

Слияние впрыснутого Ходой яда с кровью леди Кай прошло как оно и должно было, и результат получился бы тоже вполне ожидаемый, не вмешайся в этот не самый простой процесс фактор, который ни Осси ни даже Хода не учли и во внимание не приняли. То ли опыта у них в этом деле маловато было, то ли слишком торопились, а потому скрупулезной оценке ситуации предпочли немедленное и безотлагательное действие, но, так или иначе, про то, что вампирская сущность леди Кай никуда не делась, а просто спит где-то глубоко внутри, основательно заторможенная, они забыли. А ведь предупреждал Абатемаро, что никуда это вампирское эго не денется, и хотя леди Кай потребности в крови больше не испытывала и от зависимости этой не самой приятной была избавлена, но и радуга вампирская, и регенерация и все остальное при ней осталось. Сильно ослабленное и глубоко запрятанное, но осталось.

А раз никуда оно не делось, то и поучаствовало оно в слиянии двух эманаций в качестве третьей никем не приглашенной стороны. Поучаствовало и лепту свою внесло.

Причем, прямо скажем, – не малую.

И теперь леди Кай обрела не только силу и ловкость, одолженную ей Ходой, но и некоторые черты, присущие больше вампирам, а точнее, – их верным слугам улам, один из которых и одарил однажды леди Кай своим посмертным укусом.