Живая статуя - Наталья Якобсон

— Сверни влево, — указал мне все тот же стражник. Очевидно, я должен был идти в этом направлении, чтобы попасть в ту самую благотворительную таверну.

— Я все-таки не пойду, — собрав остатки достоинства, заявил я.

— Тогда купи еду сам! — прямо в ладони мне полетел крупный полновесный червонец, и я успел подхватить его за секунду до того, как какая-то когтистая лапка вынырнула из моей сумки, должно быть, для того, чтобы оказать мне услугу и поймать монету за меня. Возможно, это была та самая лапа, которая недавно нацарапала на моей спине все эти странные символы и буквы. Царапины не зажили до сих пор и напоминали о себе каждый раз, когда ткань камзола или ремешок от сумки плотно прилегали к спине.

Про такого великодушного короля, как тот, который правил в Виньене, мне еще слышать не приходилось. Я сунул в уже набитые монетами карманы еще и полученный в дар червонец, не потому, что нуждался в нем, а потому, что это все-таки был подарок того неизвестного, но внимательного ко всем приезжим правителя, которого я, возможно, ни разу не увижу за прочными стенами дворца, но о котором всегда буду помнить. А червонец сохраню, как сувенир.

— А говорят, что молодой король — демон, — произнес вдруг кто-то, стоящий за углом, в тени. Яркий солнечный луч на миг ослепил меня и не дал рассмотреть этого человека, а когда я через секунду прозрел и глянул в ту сторону, где он стоял, то уже никого не увидел.

В моей сумке кто-то заворошился и то ли громко чихнул, то ли хихикнул. Хотя я отлично знал, что никакого живого существа среди моей скудной поклажи нет, а все-таки проверил, не развязался ли узел и не запрыгнул ли в сумку какой-нибудь зверек.

Виньена — светлый город. В нем демоны не смогут больше преследовать меня, повторял я про себя вновь и вновь. Только убедить себя в этом до конца мне не удавалось. Даже в погожий день нехорошие предчувствия довлели надо мной, как сгусток тьмы. Я часто оборачивался через плечо, чтобы проверить, не ползет ли за мной по стене изящная и зловещая тень Даниэллы. Небо также часто приковывало мой взгляд. Я опасался, что меж покатыми крышами домов вдруг потемнеет ослепительно лазурный клочок небес, и на город опустится тень дракона.

Голова разболелась даже сильнее, чем плечо, натертое ремнем сумки до красноты. От непосильной тяжелой ноши у меня уже давно болела спина. Легко ли тащить на своих плечах книгу, в которой, наверное, засел целый легион демонов.

Я присел на каменной скамье у фонтана, уронил лицо в ладони и зашептал горячо, как молитву, что хочу разом избавиться от всех своих проблем, хочу утопить в глубоком колодце свою колдовскую книгу и, возможно, утопиться сам. Какой-то прохожий случайно услышал мои причитания, задержался и, в конце концов, решил присесть рядом. Наверное, решил, что такую заблудшую душу, как я, опасно оставлять в одиночестве, да к тому же рядом с бьющим потоком фонтана, иначе, действительно, к вечеру начнется переполох из-за того, что кто-то обнаружит утопленника.

— Если ты считаешь, что жизнь поступила с тобой несправедливо, обратись к королю, — предложил человек, на которого я глянул только мельком.

— К королю, — я быстро оглядел свой оборванный камзол и чуть не расхохотался прямо в лицо доброхоту. Да, понимает ли он, о чем говорит. В таком виде меня и близко не подпустят к дворцу. К тому же, кто я такой, чтобы сам правитель обратил на меня внимание и снизошел до моих жалоб.

— Вы считаете, что обращение к его величеству решит все мои трудности? — я чуть ли откровенно не издевался над собеседником. Да если я буду настаивать на аудиенции, то меня, скорее всего, кинут за решетку, а от пребывания в тюрьме проблем у меня не уменьшится, а только прибавится. Конечно, если бы мой собеседник был разодетым вельможей, то я бы решил, что он приближен ко двору и может похлопотать за меня, но ни роскошным костюмом, ни изящностью манер он не отличался, просто какой-то пожилой военный или моряк, или завсегдатай кабаков, непрестанно набивающий табаком свою трубку. Шел бы он куда-нибудь подальше со своими бредовыми идеями.

— Разве вас самого когда-нибудь подпускали близко к дворцу? — резко спросил я только для того, чтобы поскорее от него отвязаться. Если мой вопрос смутит его, то он просто уйдет. Когда человеку нечего сказать, то и продолжать разговор бессмысленно.

— Все нуждающиеся стекаются к черному входу королевского дворца, — вполне уверенно заявил он. — Спроси у любого, сынок, было ли ему отказано в помощи?

— У любого? — я нервно огляделся по сторонам. — То есть король выслушивает всех лично.

— Нет, с прошениями обращаются к канцлеру или кому-то из советников, а потом король лично решает, как поступить.

— О, ну тогда есть вероятность, что до короля мое прошение может и не дойти. К какому-то попрошайке столь высокопоставленные чиновники могут отнестись спустя рукава.

— Они бы и отнеслись, но… — собеседник нагнулся поближе ко мне, будто опасался, что нас могут подслушать, хотя рядом никто не стоял, и заговорщически начал шептал. — Никто не знает, каким образом, но король обо все узнает, так, словно у него повсюду есть глаза и уши. Стоит только, кому провиниться, и как бы провинившийся не выслужился до этого при дворе, а все равно будет наказан за нерадивость. Поговаривают, что все, кто живут во дворце, поближе к королю, не только уважают его, но и боятся. Только вот почему…

— Уважение зиждется на страхе, — перебил я, вспоминая про Эдвина. Вот уж кому кланяются все демоны только потому, что он даже им сумел внушить страх.

— Как бы то ни было, наш правитель всеведущ. Рассказывают, что любой, кто стоит рядом с ним, не может скрыть от него своих мыслей. Так он вычисляет предателей и вознаграждает праведников. Его всевидящий взгляд проникает в душу собеседнику и узнает обо всем: об измене, о заговоре, о чьей-то нужде или обиде. Король всем старается помочь, но предателей и обманщиков жестоко карает. Если тебе нечего бояться и нечего скрывать, то иди к нему, и он спасет тебя даже из когтей самого дьявола, если ты с ним успел заключить договор.

— Перестаньте нести вздор, — я, как безумный, вскочил со скамьи, подхватил свою сумку и расталкивая прохожих скорее понесся прочь, будто таким образом пытался спастись от своей злой судьбы и от всевидящего взгляда короля, который не выходит из своей резиденции и, тем не менее, все обо всех знает. Конечно, советчик ничего дурного не имел в виду, он-то не провидец и не мог заметить, что я гнусь под тяжестью колдовской ноши. Говоря о договоре с нечистой силой, он всего лишь употребил избитую метафору, но меня его замечание задело за живое. Я-то на самом деле продал свою душу, как и все мои предки, как моя прекрасная и несчастная сестра. Я был в когтях у дьявола, который ночью явился в поместье и прикинулся моим наставником, а теперь я боялся попасться в когти к дракону.