Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

Пришлось оставить эти ножи у себя, они у меня хранились долгое время, пока я не решил от них отделаться. После одного из обедов во дворце, отличавшегося большим многолюдством, я незаметно подложил эти ножи к груде лежавшего столового серебра такой же точно чеканки. Заметили ли при сдаче излишние десертные ножи, я не знаю, но я был рад, что отделался от них.

25-го мая последовал высочайший приказ о предоставлении всем офицерам льготного проезда по железным дорогам. С этого дня генералы и командиры отдельных частей получили право ездить по железным дорогам с билетами II-го класса в I-м, а все остальные офицеры, с билетами III-го класса во II-м или с двумя билетами III класса в I-м. Такого рода льгота принята была офицерством с чувством глубокой признательности, скидка была огромная, в Петербург из Москвы билет офицеру стоил во II-м классе всего 6 руб.

Лето я провел в лагере под Красным Селом, на месте стоянки полка, на правом фланге главного лагеря. Жил я в очень хорошем бараке на средней линейке, где жили все офицеры. Со мной в бараке помещались мои друзья Гольтгоер, Зейме и Патон. Мы очень хорошо устроились и жили очень дружно. Я очень любил лагерь, эту полупоходную жизнь, завтраки и обеды в офицерском собрании, учения, стрельбу и т. д. Великий князь Сергей Александрович, как командир 1-го батальона, имел свой небольшой барак, в котором он и жил весь лагерь, уезжая только по субботам на воскресенье. Он очень ревностно и добросовестно исполнял свои обязанности. Ко мне он относился исключительно доброжелательно и вскоре по переходе полка в лагерь стал меня очень часто, а затем почти ежедневно приглашать в свободное время между 3-мя и 6-ю часами дня играть в винт. Я лично очень любил играть в винт, или в безик, или в пикет и играл недурно во все эти игры. Великий князь почти ежедневно собирал у себя в бараке партию. Обычными партнерами были полковник Евреинов, подпоручик Ганецкий, батальонный адъютант и я. Конечно, я был очень польщен, но мне с места не повезло. Я ежедневно проигрывал такие суммы, которые для моего скромного бюджета были не под силу, и это меня приводило в смущение, а отказаться от приглашения я не считал себя в праве. Скоро приглашения эти были мне уже не в удовольствие, и я со страхом ждал, сидя у себя в бараке после завтрака, придет ли за мной камердинер великого князя пригласить к его высочеству или нет. Мои друзья, Гольтгоер и Зейме, переживали со мной мою внутреннюю драму и весьма сочувственно поддерживали меня.

В конце концов я остался в проигрыше за месяц около 150 рублей, мне не везло феноменально, выигрывал я ничтожные суммы, проигрывал же иногда по 20 рублей. Пришлось занимать деньги, входить в долги, так как у меня все жалованье уходило на офицерское собрание, завтраки и обеды, а от моей матери я имел 100 рублей в месяц, из коих часть уходила на приплату в офицерское собрание, жалованья не хватало в то время, оставались, за покрытием обязательных расходов, гроши. Я решился поэтому на энергичный шаг – просить великого князя не приглашать меня больше на винт, так как мне чересчур не везет и я боюсь зарваться, если не остановлюсь вовремя. Пойти прямо к великому князю я не решился, а переговорил с А. А. Евреиновым, который был близок к великому князю, и просил его при случае поговорить с его высочеством о моих обстоятельствах. Великий князь отнесся очень внимательно, нисколько не обиделся на меня и, встретив меня, сказал: «Александр Александрович (Евреинов) мне рассказал о ваших обстоятельствах, вам действительно фатально не везет, и вы совершенно правы, что желаете на время прекратить играть, мне лично очень жаль терять в вашем лице партнера, но я надеюсь, это ненадолго», – и с чувством пожал мою руку. У меня сразу отлегло от сердца, и я радостный и веселый пришел к себе в барак и рассказал моим друзьям, Зейме и Гольтгоеру, как разрешилась моя маленькая драма. Меня заменил Порецкий, офицер 3-й роты.

6-го августа праздновали полковой праздник, было очень торжественно, вечером ужин в собрании. Через несколько дней после праздника полк вернулся на зимние квартиры в С.-Петербург.

18-го августа я был в карауле в Государственном банке на Садовой. В этот же день за отъездом командира роты я приказом по полку, был назначен временно командующим 4-й ротой. Первый раз мне пришлось быть за командира роты, я ревностно принялся за командование, стараясь ничего не упустить. Прокомандовал я месяц, все обошлось благополучно. По возвращении Адлерберга начались обычные занятия в роте, я опять стал готовить учителей для обучения новобранцев. Так прошла осень, наступила зима, дни Рождества. Я был на нескольких елках, а Новый год встретили мы у Грессеров. В 12 часов в домовой церкви градоначальника был отслужен молебен, затем ужинали у Грессеров, была моя мать, мои обе сестры, мой брат и я. Встретили Новый год дружно и рады были, что могли быть все вместе.

1886 год

Новый год Петербург встретил как-то радостно, погода была чудная, небольшой мороз, солнце, так редко появлявшееся в северной столице, сияло ярким блеском. Царская семья жила в Аничковом дворце, что придавало столице оживление. Всегда днем можно было встретить на Невском или Морской в парных санях императрицу Марию Федоровну с фрейлиной Е. С. Озеровой или графиней Голенищевой-Кутузовой и с лейб-казаком на запятках, а иногда и Александра III с императрицей, тоже в парных санях, но без казака. Это бывало днем, когда все тротуары в хорошую погоду были полны гуляющими.

Сезон в Петербурге был в полном разгаре, я много выезжал, танцевал, особенно часто бывал у моих друзей Михалковых, к которым я все более привязывался, особенно после того как двоюродная сестра Алисы Михалковой – Алина Фелейзен, которой я сильно увлекался, вышла замуж за старика барона Гассера, (баварского посланника), лет на 30 старше ее. Для меня это было очень большим разочарованием, и я только и находил утешение бывать у Михалковых, у коих находил сочувствие в своих переживаниях.

19-го января я был в карауле в Исправительной тюрьме, другими словами – в Литовском замке, недалеко от которого жили Михалковы. Окно комнаты начальника караула выходило на Офицерскую улицу в нижнем этаже над самой панелью, так что все прохожие шли мимо. Какова была моя радость, когда я вдруг увидел Алису Михалкову – она пришла специально, чтобы меня повидать, и принесла мне закусок и фруктов. Я открыл форточку и мог доставить себе радость поговорить с ней. Такое трогательное внимание не могло не прибавить еще некоторого нежного чувства к ней.

Накануне этого дня хоронили в Сергиевой пустыни принца Николая Петровича Ольденбургского, и наш полк принимал участие при погребении. У входа в монастырскую ограду был выставлен от полка почетный караул под начальством князя Кудашева. Полковники Кушковский и Пенский и капитаны Бельгард I-й и граф фон Пфейль наряжены были к кистям балдахина, флигель-адъютант Озеров, Всеволожский, Галлер и Гейрот к штангам и 12 офицеров для несения орденов покойного на подушках.